Ричард Байерс - Нечисть
— Ты летал над полем боя и видел, что там происходит. Что думаешь обо всем этом?
— Мы проигрываем, — произнес Аот.
— Да, — ответил Мислантос. — Я тоже так считаю.
— Мы сможем справиться с гулями и ужасающими воинами, — сказала Нимия. Её булава и руки были покрыты слизью — значит, ей тоже пришлось пробиваться к стене с боем. — Нас убивают призраки и им подобные, а они окажутся бессильны, если их коснутся солнечные лучи. — Она смерила взглядом одного из магов.
Волшебник вскинул руки, покрытые пятнами и песком от жидкостей и порошков, использованных им при создании заклинаний.
— Тарчион, мы приложили все усилия, чтобы рассеять тьму, но нам это не удалось.
— Магия ночного охотника слишком сильна, — произнес Барерис. — А что, если мы убьем эту тварь? Это ослабит его заклинание?
— Возможно, — ответил маг.
— Тогда сделаем же это.
Нимия насмешливо усмехнулась.
— Разумеется, мы бы убили его, если бы смогли. Мы и собирались это сделать, но потеряли его из виду сразу же после того, как элементаль сломал стену. Как я и тарчион Дарамос, ночной охотник не принимает личного участия в сражении.
— Тогда мы заставим его показаться, — произнес Мислантос. — Используем себя, как приманку. Мы вдвоем спустимся со стены, отказавшись от нынешних защитных заклинаний боевых магов, оседлаем лошадей и в сопровождении относительно небольшого отряда вломимся в ряды врагов. Затем мы возглавим атаку на центральную крепость, якобы чтобы последним отчаянным, дерзким рывком бросить вызов удерживающим её силам. — Он криво усмехнулся. — Ну, знаешь, рыцарский порыв. Та идиотская штука, что проигрывает битвы и приводит воинов к смерти.
— И этот раз не будет исключением, — произнесла Нимия.
— Возможно, да, а, возможно, нет. Мы возьмем с собой самых лучших воинов и боевых магов. Волшебники увеличат наши силы своими заклинаниями, и, будем надеяться, что, когда ночной охотник увидит, что мы уязвимы и по своей же глупости отрезаны от сил союзников, то решит сразиться с нами лично. Это демон или что-то вроде того, разве не так? Ему должно нравиться убивать собственноручно. И особенно страстно он, скорее всего, желает прикончить именно нас. Если он так и поступит, то победа будет за нами. Конечно же, — продолжил старик, — даже если эта тварь и проявит себя, она будет не одна, но мы используем каждый известный нам трюк, каждый свиток и талисман, что накопили за всю свою жизнь, и, что бы нам ни угрожало, сделаем все возможное для того, чтобы победить.
Нимия покачала головой.
— Хочешь совершить самоубийство — валяй, но я за тобой не последую.
— Мы должны идти оба, — возразил Мислантос. — Приманка в ловушке должна выглядеть настолько соблазнительно, насколько это возможно. Учитывай, что нам в любом случае не светит покинуть это место живыми. Кем бы ты предпочла предстать перед своим богом — победителем или побежденным? Также представь, что за судьба тебя ждет, если ты сумеешь скрыться, но при этом бросишь легионы зулкиров на верную гибель? Совет накажет тебя так, что ты пожалеешь о том, что ночной охотник просто не разорвал тебя на куски.
— Ну хорошо, — вздохнула Нимия. — Сделаем так, а Аот и множество других наездников на грифонах будут прикрывать нас сверху от любых воздушных атак.
— Я тоже иду, — произнес Барерис, и, к его облегчению, ни один из тарчионов не возразил.
Для этого барду пришлось одолжить боевого коня. Он знал, как драться верхом, и решил, что принесет больше пользы, сражаясь на земле, а не болтаясь позади Аота на спине Яркокрылой.
Оказавшись в седле, он наложил заклинание на свое новое ездовое животное, гнедого мерина, закрепив связь между ними и усилив его отвагу. Тем временем Аот доставлял приказы. Солдаты и маги сгрудились вокруг них, приготовившись к предстоящей вылазке.
Мислантос кивнул ехавшему рядом с ним адъютанту, и молодой рыцарь протрубил сигнал из рога. Лучники одновременно обрушили ливень стрел на запрудившую одну из улиц нежить. Волшебники убивали тех же созданий с помощью вспышек пламени и света, а выжившие священники сокрушали их зримой силой своей веры.
Трубач протрубил ещё раз. Заградительный огонь прекратился. Стражники, удерживающие начало улицы, разошлись в стороны, открывая проход. Мислантос, сидя в седле, опустил копье в боевую позицию. На доспехе его черного боевого коня пылали те же магические символы, что и на его собственной броне. Остальные сопровождавшие его воины сделали то же самое, а затем их отряд устремился вперед по коридору.
Только что прекратившийся обстрел изрядно проредил ряды преграждавшей путь нежити, а уцелевших заставил замешкаться. Воины вломились в ряды тварей, копьями пронзая их тела, а их лошади сбивали с ног скелетов и зомби, давя и круша их копытами.
Но все же не все враги оказались уничтожены. Не дрогнув при виде гибели стольких товарищей, оставшиеся попытались повалить всадников и их лошадей на землю. Не будучи копейщиком — несмотря на свою карьеру наемника, ему никогда не выпадало шанса научиться владеть этим оружием — Барерис рубил гниющих, черепоголовых противников мечом, постоянно понукая лошадь идти вперед. Всадникам приходилось продолжать двигаться дальше, иначе их план рухнул бы почти сразу после того, как начал осуществляться.
Длинными, грязными когтями гуль пронзил плечо лошади Барериса, и животное потеряло равновесие. Боясь, что ядовитое прикосновение нежити парализовало мерина, Барерис нанес ответный удар в голову твари. Гуль пал, и боевой конь, не получив серьезного увечья, снова уверенно встал на ноги и продолжил путь.
Над их головами раздавались крики людей, визг грифонов, взрывы и треск магии. Грифон со своим наездником, облепленные подергивающимися кожистыми летунами, рухнули на крышу и скатились вниз на загроможденную улицу. Барерис кинул быстрый взгляд, чтобы выяснить, не были ли это Аот с Яркокрылой — нет. Но больше бард не уделял внимания бою, что кипел над их головами. Он не осмеливался отвести взгляд от своих собственных врагов.
Сбив череп скелета с плеч, Барерис больше почувствовал, чем увидел нападающую тень и уничтожил её взмахом меча. А затем юноша неожиданно обнаружил, что врагов в пределах досягаемости его клинка больше не осталось. Оглянувшись, он увидел, что их отряду удалось расчистить путь.
Они помчались вперед. Трубач Мислантоса, умевший подавать сигналы даже со спины мчащейся лошади, протрубил ещё несколько раз. Его действия должны были создать у врагов впечатление, что всадники приказывают оставшейся позади части армии действовать сообща с ними. Ночной охотник должен решить, что тарчионы действуют согласно какому-то хитроумному, хотя и непонятному плану, поэтому нежити лучше разом навалиться на них и преградить им путь.
