Эл Ибнейзер - Дар Менестреля
Прежде всего, оправившиеся и вновь поднявшие голову темные культы подняли короля-из-тени на свое знамя. И хотя тот всю свою жизнь боролся именно с ними, но стершаяся за века память позволила исказить его образ достаточно, чтобы он стал подходящим для подобных действий. Логика представлялась вполне простой: «Поглядите, вот чего может добиться обычный человек, не прибегая к помощи света!» И популярность данного героя истории была такова, что данная логика действовала, приведя почти что к созданию темного теократического государства на юге Вильдара.
С другой стороны, ряд последователей Единого, объявил короля-из-тени и его сыновей инкарнациями Создателя, явившегося в мир, чтобы исправить содеянное многими поколениями греховного человечества. Как ни странно, эта секта собрала еще больше сторонников и широко распространилась южнее Белых Гор и вдоль южных окрестностей Гланта. И практически овладела бывшим герцогством Хорнкар, став там государственной религией.
Очевидно, что это привело мир на грань очередной серии войн, на этот раз — религиозных. И удивительно, что именно в этот момент в Вильдаре появилось одновременно два исследователя того периода. Оба они посвятили истории изрядную долю своей жизни и доныне считаются ведущими авторитетами в этой области.
Один из них, более чем состоятельный барон Вилле, жил в своем поместье в Леогонии, невдалеке от Бренсалля. Совсем невдалеке от него находились места связанные с молодостью Дейдры I, вошедшей в историю в качестве нецарствовавшей императрицы и известной как основательницы династии Йоланитов (по имени ее сына — Йолана I, первого императора Гланта после Войны, ныне эта династия известна как династия Илинитов, смена названия произошла случайно в течении трех веков из-за схожести с названием соответствующего ордена, который в то же время возглавлял брат императора). Возможно, что именно это побудило юного барона заинтересоваться историей, и достигнув зрелости он уже считался ярчайшим авторитетом в исторической науке.
Второй автор данных записок так и остался неизвестным, поскольку все его письма и книги выходили под псевдонимом инок Эли. Известно только, что жил он в поместье д'Эстен и явно находился под прямым покровительством местного герцога и императора Гланта, поскольку именно туда адресовались письма, направленные к нему. Некоторые исследователи предполагали даже, что он имел доступ к тайным архивам императорской династии, что обьясняло бы его осведомленность. Хотя другие исследователи полагают, что это маловероятно, учитывая как ревниво императорская фамилия относится к своим тайным архивам. Кто он был, так и остается загадкой. Равно и причины, по которым он выбрал подобный псевдоним.
Нельзя сказать, что эти авторы были похожи и даже согласны по всем вопросам. Однако именно их просветительская деятельность разрушила оба центра напряженности. Их исследования сопровождались широкой популяризацией истории через так называемые «лубочные» книжки — яркие иллюстрированные короткие рассказы, произведенные на дешевом заменителе бумаги. И эта популяризация показывала Корджера и его сыновей такими, какими, мы полагаем, они были на самом деле. С одной стороны не богами, а обычными людьми, может и одаренными Свыше сверх обычного, но тем не менее именно _людьми_ и ни кем иным. С другой стороны тем же способом в сознание народа было укреплено понимание их теснейшей связи со Светом и в ряде случаев даже прямое сотрудничество именно с силами Света, и уж всяко постоянная борьба с Тьмой. Эти идеи, привнесенные в народ на столь доступном уровне, лишили силы практически обе секты, вернув мир и спокойствие в Вильдар. Разумеется, в той мере, насколько мир вообще бывает спокойным.
Сыграло свою роль также их неординарное толкование событий, произошедших в тот период времени. Как известно, многие связывали личность основателя Леогонской династии дастинитов (дэстинитов, как произносят в восточных землях) с легендарным Певцом, пришествие которого, согласно ряду часто антагонистичных в остальном источников, должно было очистить мир от зла и принести всеобщее благоденствие, либо, в зависимости от того что сделают люди, привести к неизбежному концу Мироздания. Тот факт, что ни царства всеобщего благоденствия, ни конца Мира не случилось поставил перед теологами ряд очень сложных вопросов, которые также помешали абсолютизации образов. Ныне господствующая точка зрения на этот вопрос опять же была предложена бароном Вилле и иноком Эли в их переписке и заключалась в том, что приход Певца в древних источниках является архетипичиским пророчеством, которое случается в полную силу лишь раз и еще предстоит в будущем, однако до этого происходит многократно в разных масштабах и на разных уровнях. Как притча о блудном сыне, вероятно, чуть ли не ежедневно случается во всех уголках Вильдара совершенно незаметно для истории, но одновременно может оставить значительный след в истории, если это случается в рамках королевской семьи, а в глобальном плане (согласно илинитам) символизирует конечное возвращение всего человечества к Единому и под Его защиту. Таким образом, Дастин I несомненно принес в мир изначальную Песню, которая и послужила тайной, а часто и явной, пружиной, приведшей в действие известные события, случившиеся в то время. Но то же время это еще не то легендарное событие, которое ждут кто с надеждой, а кто со страхом, которое должно предвещать конец известного нам мира. В конце концов, согласно утверждениям илинитов, каждый человек несет в себе немного изначальной Песни, и Дастин I просто обладал значительно более ясным ее видением, равно как и оказался в нужное время в нужном месте. И вполне возможно, что где-то сейчас живет пастух или книжник или барон, которые обладают силой, аналогичной силе Короля-Менестреля, и даже, возможно, читают в этот момент данные комментарии.
Интересно, что между двумя этими выдающимися представителями исторической науки Вильдара шла оживленная переписка, которая и привела к появлению данных комментариев. Причем, что показательно, оба автора настолько уважали познания друг друга, и настолько были погружены в соответствующую эпоху, что нередко в своих письмах они обращались друг к другу и подписывались именами их любимых героев эпохи. Барон Вилле не раз и не два писал письма от имени последнего императора старого Гланта — Корджера, и нередко Эли обращался к нему, используя именно это имя. С другой стороны последний по каким-то причинам предпочитал первого императора нового Гланта и, соответственно, часто адресовался как Йолан I. Временами историки настолько погружались в свои игры, что даже обращались друг к другу как к сыну или отцу.
