Мария Чурсина - Боги крошечных миров
— Просто по-соседски зашёл за солью, — произнесла она. Хотелось увериться, что у неё всё ещё есть голос.
Тихий шорох в углу заставил Орлану вздрогнуть. Выскользнуло из пальцев и покатилось по полу солнечное перо. Боясь шевельнуться, она долго всматривалась в полумрак и не могла понять, подводят ли её глаза от волнения, или там вправду что-то шевелится. И полумрак дрогнул.
В центр комнаты выбежала большая крыса и, сев на задние лапы, бесстрашно взглянула на Орлану. Пошевелила длинными усами. Они так и смотрели друг на друга, пока Орлана не пришла в себя.
— Ну здравствуй, подруга. — Голос предательски дрогнул. — Прости, но угостить тебя всё равно нечем.
Улеглась вздыбленная на крысьем загривке шерсть, кажется, слегка поседевшая. Зверь опустился на четыре лапы и обнюхал солнечное перо, лежащее в щели половицы. Орлану крыса совершенно не боялась. Матёрая умная тварь.
— Я забрела в твои владения, понимаю, но так уж получилось. Скоро я уйду.
Крыса подбежала ближе, принюхалась к её подолу.
«Кровь», — поняла Орлана, не решаясь шевельнуться. Кровь, слёзы и речная вода. Стоило бы переодеться, но во что? Орлана была благодарна случаю, что хоть тёплый плащ она здесь нашла. Пропылённый и пахнущий плесенью, и мех кое-где облез, но от холода и сквозняков он укрывал сносно.
Крыса отбежала назад и опять села, испытвающе взглянув на императрицу. Той захотелось распахнуть ставни, раскрыть окна, чтобы стало холодно и светло, чтобы холод и свет выгнали прочь серую тварь.
— Ты отогрелась, да? Не представляю, как ты жила в таком холоде, дорогая.
Крыса склонила на бок голову. Орлана шевельнулась и наконец поджала под себя ноги, подхватила юбку, чтобы та не касалась пола. Понимая всю глупость принятых мер, Орлана всё-таки вздохнула спокойнее. Крыса повела усами и скрылась в полутёмном углу.
Падал тёплый снег. Он облеплял ветки деревьев и черепичные крыши, превращая город в дрожащее белое изваяние. Над Альмарейном повисла тишина, отчётливая, натужная, какая бывает на похоронах.
— Императрица с вечера не покидала своего кабинета, — сказал Элорон, капитан замкового гарнизона. — Возможно, с ней что-то произошло. Стражи говорят, что вечером к ней пришла леди Эйрин, и она тоже не вышла. Я вынужден принять меры.
Запертые двери кабинета ранним утром притянули к себе всеобщее внимание.
— Принимайте, — кивнул Аластар.
В замке были те, кто подчинялся всегда только императрице, а ему — опосредованно. Но те, кто подчинялись только ему, были тоже. Этим утром Аластар зашёл в притихший замок, и его никто ни о чём не спросил, как будто и не случилось позорного изгнания.
Город ещё хранил зыбкий предутренний сон, когда они прошли к сердцу замка. Элорон следовал за Аластаром, отставая на полшага. Прежде гулкие галереи теперь отзывались шёпотом. Не эхом.
Лицо капитана было землисто-серого цвета, под цвет стенных панелей, в которых погасли серебристые искры.
— Вчера императрица пригласила к себе генералов. Они долго беседовали в её кабинете. Я знаю только, что её величество отдала приказ мобилизовать армию для войны с Экрой и к утру подвести все части к границам. Кроме того, она лично написала с десяток приказов…
— Не беспокойтесь, просто у её величества случился приступ графомании, — не слишком вежливо перебил его Аластар.
— Её предупредили, что потребуется больше времени и гораздо больше средств, что разорвав мирный договор с Экрой, мы рискуем навлечь на себя гнев всех соседей, но она и слушать не хотела. Сказала, что объявить эту войну жизненно необходимо. Что же нам делать?
— Отмените её приказ, — сухо отозвался Аластар. Почему-то он не был удивлён. Ни удивлён, ни раздосадован. — Никаких войн. И уж тем более, шестой легион должен остаться в столице. Леди Орлана оговорилась. Я думаю, в этом со мной будут согласны все генералы.
«Значит, она хочет воевать со своими недавними союзниками, с Мелаэр и с кем там ещё. Выходит, наша леди решила обосноваться здесь надолго. Тогда у Мелаэр остался последний шанс исправить ситуацию — напасть как можно скорее».
…Советники могли бы проигнорировать его приглашение, но они пришли. Не выказали удивления.
— Почему мы должны вам поверить? — Аграэль сидел, откинувшись в кресле, и на каблуке его сапога таял тёплый снег. — То, что происходит, очень странно. Но откуда нам знать, что это не очередная интрига против императрицы?
Зала советов казалась непривычно пустой и прозрачной. В окна с обеих сторон неслись белые слёзы неба. Аластар даже не присел, он склонился над столом, уперевшись руками в край. Его глаза и глаза Аграэля оказались как раз напротив.
— Можете мне не верить. Капитан Элорон вскоре сломает дверь в кабинет императрицы, и тогда мы будем иметь дело с самозванкой. Но пока что настоящая императрица находится далеко отсюда, в Хршасе, и её нельзя оставлять там одну.
Сжавшийся в кресле Ллар поднял голову. Он выглядел сейчас ещё старше, в морщинах залегли чёрные тени, в глазах потух тот живой огонёк, за который его так любили студенты, да и все вокруг.
— Правильно ли я понимаю, что одному из нас нужно отправиться к леди Орлане и защищать её, если будут нападения?
Аластар устало вздохнул. Вселенский Разум знал, как сложно ему было вести пространные беседы, пока солдаты вскрывали запертую дверь, а посреди Хршасской снежной пустыни Орлана ждала его, раненая, в полном одиночестве. Он привык отдавать приказы, а не уговаривать.
— Я не знаю, доберутся ли до неё наши враги, но хочу быть уверенным, что с ней ничего не произойдёт.
— Ох. Если вы говорите правду — а я не могу представить, зачем бы вам лгать — ситуация и вправду сложная. В таком случае я могу пойти туда. — Ллар чуть улыбнулся и развёл руками, словно извиняясь за своё предложение.
Аграэль опустил на край стола сжатый кулак.
— Не сердитесь, лорд, но пойду я. Я сумею защитить её, если будет нужно. Вы останьтесь в замке.
Огорчение было так явно написано на лице лорда учёного, что ему даже пришлось отвернуться. Аластар видел, как морщинки стаей собираются у уголков его сухих губ. Но на обиды не осталось времени.
— Ну хорошо, — вздохнул Ллар. — Вам виднее. Что же, в таком случае, если потребуется моя помощь, вы знаете, где меня найти.
Ладонь снова кровоточила. Отпирая засов на двери кабинета, Орлана зацепила и почти сорвала повязку, и теперь на тонкой белой ткани распускались друг за другом алые цветы.
Ей было невыносимо оставаться в душной тёмной комнате, пропахшей пылью и крысиным дыханием. Темнело небо на горизонте, и порой ей казалось, что вокруг дома ходит кто-то, чёрный силуэт на белом снегу. Сквозь щели в ставнях было не разобрать. Но сидеть на месте Орлана больше не могла.
