Эльберд Гаглоев - По слову Блистательного Дома
За столом царило гробовое молчание. И если бы взор мог убить, берс пал бы, пронзенный тысячами ударов.
Рингальд поднял большую чашу с вином, украшенную рогами берсера, гончего пса берсов. Он готовил речь, обдумывал ее, но сейчас, в момент торжества, слова разбежались, вытесненные радостью, что разрывала сейчас сердце и давила горло так, что казалось, оно сейчас лопнет. Но он вождь. Он — дрангхистар. И он смог. Над застольем загремел его голос, слышанный воинами в сотнях боев.
— За ваше достоинство! За ваше мужество! За вас! Люди! — выкрикнул последнее слово.
И застолье загремело доспехами, зазвенело чашами. И у многих чаши были из голов берсеров, оплетенных серебром, немало воины выточили и из голов пестрых.
— За вас, достойные враги, — прокатился рев берса.
В воздетой руке его блестел кубок, умело выточенный из человеческого черепа с жемчугом вместо зубов и зелеными камнями на месте глаз. Все знали, из чьей головы сделал чашу вождь берсов. Несчастливый король Харуцон.
Но как умели унизить берсы. Многому научился он у них, а вот этому никак. Никогда он не забудет, как, разгромив людей, враги пригласили их на пир. И подали на стол запеченных вождей побежденных. И он ел. И соратники его ели.
А берс нарочито медленно допил и сказал, держа кубок обеими руками:
— Я дарю тебе этот кубок. За долгие годы войны я узнал вас, люди. И думаю, дар этот будет тебе дорог. — С уважением принял кубок Рингальд. Отдал стоящему у плеча Авдаргу.
— Не отстану от тебя в щедрости, враг. Прими же и ты мой дар.
И совершил невероятное. После прихода Сумасшедшей Луны, что привела с собой берсов, никто из людей не открывал своего лица при ее зеленоватом свете. Но он дрангхистар. И недрогнувшая рука расстегнула застежку шлема. Яростная личина, прокованная серебром, сменилась оливковокожим лицом, лобастым по-волчьи, с крепкой челюстью, со сжатыми в узкую полоску губами, прицеливающимися сероватыми глазами под битой сединой копной зеленоватых волос.
— Ты знаешь, из чьей головы сделан этот шлем.
— Ты многому у нас научился, Рингальд, — задумчиво глядя на серебряную личину шлема, сказал берс. — Но я благодарен. Возьми это, — сказал уже одному из сопровождающих. — Ты, правда, многому научился. И я решил сейчас. Мы даем вам год перемирия. За вашу доблесть и шесть возов серебра. Но мы можем дать еще десяток больших чаек пестрых.
Рингальд онемел от такого предложения. От его щедрости. Чайки пестрых были не хуже пехоты клунгов. Если не лучше. А отправлять столько своих в никуда, даже за серебро!?
— Я согласен.
— Перемирие будет крепким. Нам вместе придется биться с шерстоногами.
— От наших земель до них далеко.
— Они не заставят ждать.
Лагмар. Сотенный
Приятные мысли крутились в голове.
— Надменный дурак Шарм'Ат. Он позвал своих в Ненужную Долину. Мы не егошние, но тоже идем в эту долину. Сотням даже не понадобится доставать мечи из ножен. Плетьми разгоним. Войско. Ха! Войско. Его гоард. Пятнадцать десятков. И смех да и только. Ополчение. Селяне. Здесь все таскают на поясе оружие. А кто хоть раз видел, как они бьются? Танцуют. Нет, сорви нож, вбей под ребра обидчику. Никогда. Похаятся из-за чего-нибудь и к судье бегут. А тот если не помирит, то позволит встать в круг. Но до первой крови. Ха! В мужчине много крови. Еще и думать за несколько капель. Грязь земельная. Плетьми погоним. Как местные шарахнулись в корчме. Голой стали испугались. Твари. Жаль мало воинов в корчму взял. Да кто ж знал, что эти звери так рубятся! Верь теперь этим в черном. Маг и боец. А там еще трое. И кавалер этот хренов с гоардом. Грустно получилось. Но хороши, хороши. Собаки. Три десятка почти выбили. А! Мужчина рождается, чтобы умереть. Павшим уже хорошо. Пируют, сладких девок ласкают.
При мысли о девках приятно зашевелилось у седла.
— А девки и здесь хорошие. Грязь эту вырежем, всех себе заберем. Все наши будут. Куда им одним. В Столице хотели покуражиться. Да и покуражились бы. Собаки-улаганы не дали. Змеи рогатые. А бьются как! Один пяти моих стоит. Да и пяти ли? Те, что побольше и помощнее, вообще вмешиваться не стали. Мелких своих послали. Ух. Крысы. Озлились. Ну завалили пару баб, ну согрели.
Перед глазами встали расчлененные тела былых соратников. И лихие воины, висящие на дереве с вывернутыми шеями. Передернуло.
— Ничто. Сочтемся и с вами. Дайте срок. Как тот, черный, говорил? Это ваше стадо. Подождите. Их не резать, стричь надо. Стричь. Ха! Мужиков порежем, а баб пострижем. Ха! Хорошо.
Настроение вернулось. И стало еще лучше, когда взгляд упал на длинную змею закованной в сталь конницы.
— Семь сотен. Нет в земле Шарм'Ат силы, равной этой. Арфаны хитры. Разожгли свои костры и в ночь перебросили еще воинов. Так что и в крепостях не безлюдно. Добычу ведь стеречь надо. И на лорда этого теперь хватит.
Лагмар представил, как тащит гордеца за конем на аркане, и на сердце потеплело.
— Как там арфаны говорили? Мастер открытых засад. Дурные совсем. Как засада открытой может быть? Да какой бы он мастер ни был, не устоять ему. А засаду хотя бы здесь надо было ставить. В расхолмье. Но кто такую силу остановит?
Лагмару понравились долины. В его родных горах засаду устроить было легче. Там и десяток порой сотню держать сможет. Если хорошее место выберет. А здесь нет таких мест.
Навстречу скакали верховые. К нему скакали. Докладывать будут. Новое слово нравилось. Ему вообще новые слова нравились. Хотя раньше не понимал. Куда докладывать? Чего докладывать? Если всего хватает.
— Стоят, старший, — не доехав, заорал один из всадников.
— Много?
— На взгляд, сотен пять.
— Конные?
— Да нет, старший. Пешие, — захохотал хмельной от скачки всадник. А может, не только от скачки? А? Вино перед боем хорошо. Кровь веселит. Хотя что лучше ожидания схватки кровь развеселит? Только сама схватка. — Конных мало совсем, десятков пять. За пешими прячутся. А пешие, не поверишь, старший. Бескольчужные. — Верховой шумно высморкался, сплюнул. — Совсем, собаки, обленились. Думают, наверное, что мы тоже до первой крови биться будем. — И заржал, довольный своим остроумием.
— Гайда, глянем. — И Лагмар шлепнул по крупу коня плетью.
Недолгая скачка, и, взлетев на увал, он увидел вражеский строй. Жиденький. В четыре линии.
И правда, бескольчужные. Как биться собираются? Видно, и правда плетьми погоним. Ха! Мастер засад.
Строй стоял посреди долины, прикрытый с флангов пологими холмами, заросшими густым кустарником. Кусты не нравились Лагмару. Хотя верховых они бы не скрыли, но пеших — легко. А за строем в беспорядке стояли какие-то крытые телеги. А уже за ними — небольшой квадрат верховых, над которым развевался штандарт лорда.
