Дженнифер Арментроут - Грешные
В среду утром Рен разбудил меня точно так же, как и вчера: его горячие и настойчивые губы блуждали по моей груди, а пальцы танцевали меж моих ног. Я проснулась в чувственной дымке, зарывшись пальцами в его шевелюре. Рен безошибочно знал, как подвести меня к краю контроля, словно проделывал это уже тысячи лет.
Я притянула его губы к моим.
— Боже, ты жаворонок, да?
Рен раздвинул коленом мои ноги, и я почувствовала, как он вошел.
— Только когда я просыпаюсь с великолепной девушкой, обвившейся вокруг меня.
Моя спина выгнулась, когда он погрузился в меня полностью.
— С любой девушкой?
— Нет, не с любой, — он расставил руки по обе стороны от моей головы, тем самым переместив вес, и начал медленно двигаться. — Только с тобой.
— Приятно слышать, — мои руки легли на его бицепсы и сжали их.
Губы Рена прикоснулись к моим.
— Это правда, и я докажу тебе это.
И он доказал это с каждым толчком бедер и каждым поцелуем; его большое тело накрывало мое, двигаясь внутри. Мы не произнесли ни слова в эти ранние часы, а мир перестал существовать за пределами кровати. Мои стоны и его сексуальные гортанные звуки заполнили комнату. Сердце бешено стучало в груди, трепетно раскрывая свои крылья. Когда я кончала, я прижалась губами к его груди, пытаясь заглушить крик.
Молния пронеслась по венам, когда Рен вышел из меня. Поймав в свои объятия, он сел и притянул меня к себе на колени. Мои ноги запутались в простынях, когда он приподнял бедра, снова входя. Эта поза была в новинку, и казалось, она продлила оргазм, пробуждая в глубине меня землетрясение с каждым соприкосновением наших бедер. Его объятия были крепкими, и когда он вознесся на пик, то запечатлел нас вместе, обхватив руками мою спину и прижавшись щекой к плечу.
Ни один из нас не осмеливался двигаться еще некоторое время. Мы были обессиленными и запыхавшимися. Я не хотела, чтобы время возобновило свой ход. Я хотела остаться здесь с ним наедине как можно дольше.
А потом мой живот заурчал.
Рен засмеялся, и я опустила голову.
— Кажется, кто—то проголодался, — он взял мое лицо в свои руки и приподнял его. — Знаешь, что? — он поцеловал меня в кончик носа.
Я улыбнулась, чувствуя себя настоящей дурочкой.
— Что?
— Ты завладела мной одним лишь поцелуем, — мое сердце трепетно сжалось. — Я просто хотел, чтобы ты знала это.
Эмоции переполнили меня, и когда я заговорила, голос был хриплым:
— Хорошо.
Улыбка осветила его лицо, и он нежно поцеловал меня.
— Оставайся здесь. Ладно?
Я кивнула, и, когда Рен вылез из кровати, потянулась к подушке и прикрыла глаза, раскинув руки и ноги. Глупая улыбка растянулась на губах. Некоторые частички тела приятно побаливали, я и не могла припомнить, когда в последний раз была такой расслабленной. Мне будто целую неделю делали расслабляющий массаж, а теперь...
Внезапный крик и последующий за ним грохот донеслись из кухни, заставив меня резко подскочить. С колотящимся сердцем я спустила ноги с кровати и схватила рубашку Рена. Поспешно надела ее через голову, и она заструилась чуть выше колен. Схватив с комода кол, я выбежала в коридор.
Я остановилась в дверях кухни.
Святые батончики мюсли...
Мой послеоргазменный кайф затуманил мысли, и я совсем забыла о своем необычном соседе.
Рен прижал Динь к столешнице, прислонив кухонный нож к шее брауни, и его большая рука обернулась вокруг тельца Динь. На полу валялась миска, а рассыпавшиеся по всей кухне мюсли напоминали сцену ужаснейшего убийства семейки злаковых.
Рена за яйца, бабочку за зад.
Вылупившиеся глаза Динь нашли мои, а сам он повернул голову в мою сторону.
— Я ничего не сделал!
— Ты у нее на кухне, — прорычал Рен, его глаза опасно блестели. — Ешь ее хлопья Frosted Flakes. Что это за ахинея?
— Эм...
— Я всегда ем ее хлопья! — Динь вскинул свои маленькие ручки. — А вот ты голый. Полностью голый!
Ох, Рен полностью голый. Мой взгляд упал на его задницу, и... Мам—ма Мия, святые небеса, помогите мне, у него потрясающая задница. Изящно округленные ягодицы...
Страх за жизнь Динь остудил мой пыл.
— Рен, что ты делаешь?
Он вопросительно посмотрел на меня.
— Я собирался приготовить тебе завтрак, но наткнулся на этого мелкого уродца в твоей кухне.
Динь скривил губы.
— Ты собирался приготовить ей завтрак голышом? А потом будешь выносить мусор и заниматься прочей чепухой?
Рен крепче сжал Динь за талию, и тот пискнул, как игрушечный пупс. Обнаженный Рен, готовящий завтрак — это очень милое и сексуальное зрелище, но сейчас его нужно срочно успокоить.
— Хорошо, — я положила кол на стол, потянулась и заправила волосы за ухо. — Рен, я все тебе объясню, только отпусти его.
— Слушайся девушку. Отпусти меня.
Взгляд Рена метался между мной и брауни.
— Ты хочешь, чтобы я отпустил эту хрень?
— Эта "хрень" моя, и он не "хрень", а брауни. Он безобиден. Клянусь, — я подошла к Рену, игнорируя суровый взгляд Динь. — Пожалуйста.
— Это брауни, Айви. Какого дьявола он здесь делает? — его взгляд вернулся к Динь. Брауни стал бледнее смерти, потому что острие ножа все еще было подставлено к его горлу. — Что значит "он твой"? Я захожу на кухню и вижу, как этот говорящий крысеныш пожирает Frosted Flakes.
— Эй, мистер, я не крысеныш! Я брауни и чертовски горжусь этим, ты, большелобище...
— Динь, — предупредила я, беря Рена за запястье. Его изумрудный взгляд встретился с моим. Сердце бешенно забилось в груди. Как бы сильно я не злилась на Динь, я не переживу, если с ним что—то случится...
— Его зовут Динь?
Я кивнула.
— Я так зову его.
— Я под кайфом? Нет, я точно под кайфом, — он посмотрел вниз на Динь и нахмурился. — Он носит кукольные штанишки?
— А тебе—то какое дело? — вызывающе спросил Динь.
Брови Рена взлетели.
Боже, не так я представляла знакомство Рена с Динь. Глубоко вздохнув, попыталась снова:
— Мне очень жаль. Я должна была тебя предупредить...
— Ты должна была предупредить меня, — язвительно буркнул Динь. — Я единственный, кто вынужден пялиться на его бубенчики...
— Динь! — рассердилась я, молча предупреждая его, что еще чуть—чуть и Рен выйдет из себя. — Хорошо. Я все объясню, но только тебе нужно отпустить его и... эм... надень штаны.
— Вот—вот, расходились тут в чем мать родила, — проворчал под нос Динь.
О Боже, Динь точно хочет своей смерти.
— Рен, пожалуйста. Динь не плохой. Брауни не плохие. Я могу все объяснить. Пожалуйста, просто позволь мне все объяснить.
На миг я засомневалась, услышал ли меня Рен, но потом он перевернул нож и громко вонзил его в столешницу рядом с Динь. Нож задрожал от удара, Динь отлетел от стола и вознесся к люстре, которая качнулась, когда он спрятался за ней.
