Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландесфюрст
Один дракон с огромной зияющей дырой в груди рушится на землю спиной вперед, крылья и лапы вытянуты в нашу сторону, а от второго вообще окровавленные куски, что с каждым мгновением расходятся, уменьшаясь в размерах, в стороны…
— Благодарю, — сказал я громко. — Лорды, вы убили двух драконов, об этом должна узнать вся армия, а также все в Турнедо!
Рейнграф, ошалелый и безумно счастливый, проговорил заикаясь:
— Неужели… справились?.. Господи, какие чудища… Говорите, и в Турнедо оповестят?
Стальграф быстро взглянул в мою сторону и сказал бодро, подражая моему голосу:
— Полно вам, дорогой друг! Может быть, они просто подлетали, чтобы покушать попросить, а мы их так грубо…
Он даже хохотнул: то ли умеет быстро брать себя в руки, то ли в самом деле такой непрошибаемый.
— Покушать?.. — вскричал рейнграф. — Ах, это у вас такие шуточки, любезный друг! Ничего, я вам еще припомню… Сэр Ричард, мы что, садимся?
— Точно, — сказал я. — На самую крышу.
— Там купол… Не соскользнем?
— Не знаю, — ответил я честно. — Главное — успеть выскочить.
Замки и крепости обычно защищены со всех сторон крепкими стенами, валом и вдобавок рвом с водой, где в дно воткнуты острые колья. Одолеть и ворваться можно только через подкоп, но во избежание замки стараются строить на скальном массиве и на возвышенности.
Здесь, где существуют драконы и скайлеры, пусть их исчезающе мало, замки иногда бывают защищены и сверху. Я встречал на площадках высоких башен могучие арбалеты, стреляющие огромными стрелами, гастрафеты, всякого рода стрелометы и даже катапульты.
Я медленно снижал дирижабль, высматривая на серой поверхности купола хоть какие-то средства защиты, хотя, возможно, маг сумел их замаскировать, это у простодушных рыцарей все открыто, дескать, хитрости — удел слабых, а какой рыцарь и вообще мужчина признается в слабости?
Рейнграф и стальграф, возле которых есть окна, тем не менее топчутся возле меня, сопят и всматриваются через мое плечо в медленно вырастающую внизу поверхность с таким напряжением, словно мы все трое одно целое.
— Сумеете опустить? — спросил рейнграф. — Эта штука вас слушается?
— И вас бы послушалась…
Он торопливо перекрестился.
— Нет уж, я готов рисковать жизнью, но не душой.
Сэр Филипп пробормотал:
— Только как-то странно, что прем на крышу… Мы рыцари или как бы не совсем?
— Простые рыцари, — согласился я, — обычно атакуют с главного входа. А там, как в любом доме, замки, запоры, засовы, а еще стражники… все видов, что значит, кроме драконов обязательно нас ждет нечисть, нежить, чудища, монстры, гарпии, василиски, вервольфы, гигантские змеи… Великий маг охрану выстраивал! Не станет же довольствоваться простыми воинами. Достоинство уронит, и никто не подберет.
— Уважать не будут, — согласился стальграф.
Сэр Чарльз перебил, бледнея так, что заострился кончик носа:
— Вы совершенно верно поступили, ваша светлость! На крышу — мудрое решение. Мы ж не простые рыцари!
— Подхалим, — сказал стальграф саркастически.
— Держитесь крепче, — предупредил я.
Они покрепче ухватились за выступающие части, я подумал, что дирижабли вообще-то подтягивают снизу за сбрасываемые канаты, да и не сажают прямо на грунт, а вот так и оставляют висеть в воздухе. В местах посадки существуют причальные мачты, где на высоте и висят дирижабли, поворачиваясь по ветру, как гигантские флюгеры.
Но если учесть, что мой в десятки, если не сотни раз меньше настоящих, к тому же корпус не просто с жесткими ребрами, но и цельнометаллический, то что уж бахвалиться, если в прошлый раз посадил и не разгрохал…
— Выходить, — сказал я, — только по моему сигналу.
Они готовились возражать долго и цветисто, но я выскользнул в дверь, и замер снаружи с малым арбалетом в руках. Прислушиваться и всматриваться во всех диапазонах я начал еще в скайлере, даже голова закружилась, а в висках предостерегающе стрельнуло, сейчас же только всматривался в поисках изменений, но, похоже, вся защита сверху поручена двум драконам, а вот снизу да, все ловушки и заградительные рвы и надолбы там…
— Можно, — сказал я негромко.
Рейнграф торопливо выпрыгнул первым, взнявкнул, когда ноги взлетели выше головы, а сам он смачно хряснулся спиной и затылком, крепко приложившись к неровной земле, что и не земля, а в самом деле нечто похожее на скрепленную слюной термитов почву, что крепче бетона.
Стальграф вышел осторожнее, переступил мелкие клочья драконьего мяса, на которых поскользнулся соратник.
Я принюхался, сказал коротко:
— За мной. Но лучше на четвереньках, мы на куполе!.. А до земли далеко…
Оба надменно задрали носы, насчет четверенек посчитав шуткой, они же благородные люди, а дворянин лучше умрет красиво и гордо, чем вступит по своей воле в грязь или нечистоты.
Купол не гладкий, а весь бугристый, некоторые холмики вообще вздымаются как массивные столбы, лорды настороженно осматриваются, обнаженные мечи в руках, лезвия поблескивают зловеще-красным, отражая багровые россыпи в тучах.
На меня поглядывают в недоумении, а я в самом деле двигаюсь, как дурак, то и дело спотыкаюсь и натыкаюсь на столбики. Тепловое зрение рисует причудливую картину, но особо ярко-красных мест пока не вижу, разве что вон там…
Я поспешил туда, дважды упал, зато обнаружил шикарное тепловое пятно размером с ярд в диаметре.
— Здесь, — сказал я хриплым голосом, торопливо вышел в нормальный режим зрения, переждал моменты адаптации, когда мозг старается перестроиться на новую систему образов, и повторил: — Здесь!..
— Что здесь? — спросил сэр Чарльз.
Я настороженно посматривал по сторонам, объяснил коротко:
— Люк. Замаскированный вход.
— Правда? — удивился он. — Ничего не видно…
Глава 11
Стальграф взял меч в обе руки и сильно ударил острием, как ломом в лед на земле. Тяжелое лезвие раскрошило плотную поверхность, комья начали проваливаться, он ударил еще раз, и там рухнуло, посыпалось вниз, оставив полукруглое отверстие некой трубы.
Сэр Чарльз сказал бодро:
— Вот здесь еще надо обрубить…
Он тоже обнажил меч и бодро всадил острие под ноги. Там обрушилось моментально, сэр Чарльз взнявкнул, когда опора исчезла, мы не успели подать ему руки, его понесло вниз, мы услышали только удаляющийся вопль.
— Какой герой, — сказал я с досадой. — Ладно, это тоже путь…
Стальграф не успел открыть рот для протеста, как я сжался в комок и шагнул в трубу. Не знаю, чем она выстлана, однако меня понесло как по смазанному маслом желобу, время от времени прижимая то к правому борту, то к левому.
