Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландесфюрст
Они задумались, рейнграф сказал нерешительно:
— Вообще-то змеи сейчас разные… но до грехопадения он же был неотличим от Адама, потому и соблазнил Еву, пока Адам спал…
Стальграф сказал внушительно:
— В таких делах спать нельзя. Только заснешь, как твоей жене кто-то и вольет свое семя.
Я смолчал, впереди что-то небо слишком гневно, тучи несутся с огромной скоростью, сшибаются с грохотом, их ломает и рвет неведомая сила, взметывает в разверзающиеся ущелья и разломы, там на мгновение становится видна кипящая кровь небес, и снова пугающая тьма…
Одна из гор по курсу показалась отвратительной, нет четкости и резкости, характерной для гор, а словно некая грязная и оплывшая масса…
— Оно, — прошептал я.
Рейнграф услышал, переспросил:
— Оно?..
— Да, — сказал я, — но если хотите, повернем. Аппетит нагуляли, можно и домой. Как скажете?
Они все-таки заколебались, но мужчины в таких случаях никогда не скажут правду, разве что станут уже демократами, и оба замотали головами.
— Сэр Ричард, как можно?
— Самое интересное впереди!
— Вы сами решите, когда возвращаться!
— Ага, — сказал я, — ну тады так…
Огромный термитник, таким мне показался замок или крепость Тартеноса, вознесен на небывалую высоту, действительно гора, но только верхние три этажа с ровными рядами окон, все светятся, а внизу чернота, словно там монолит…
На фоне бешеного неба пронесся дракон с угловатыми перепончатыми крыльями, мощно дохнул вниз струей огня, она ударила в землю, осветив ровную и довольно широкую дорогу.
Мир потемнел еще больше, хотя сейчас вообще-то день, но это в других местах день, а здесь почти ночь, сумрачный и мрачный мир, на землю часто падают грозные багровые сполохи из разрывов туч.
— Вот еще один! — вскрикинул рейнграф.
Второй дракон, еще крупнее первого, пронесся над куполообразной вершиной термитника, взмыл свечой, затем распахнул крылья и ушел в сторону.
Я бросил на лица лордов быстрый взгляд, сейчас уже могли бы и возжелать вернуться, аппетит нагулян, но теперь точно не смогут отказаться, а как же рыцарская гордость и достоинство…
Скайлер все поднимался и поднимался по длинной пологой дуге, но теперь я начал медленно подавать ручку от себя, и дирижабль, послушно опустив нос, проседает в воздухе, облака справа и слева пошли вверх, поверхность внизу начала разрастаться.
Рейнграф предостерегающе вскрикнул. Оба дракона, что неустанно кружили вокруг вершины термитника, остановились, растопырили крылья, затем одинаково извернулись и пошли к нам вверх, извиваясь, как исполинские змеи.
— Все-таки часовые, — сказал я.
— А вы что думали? — вскрикнул сэр Чарльз.
— Всякое, — пояснил я, — мог подкармливать… э… птичек. Может быть, они живут у него там, как скворцы… Или синички. Сэр Филипп, вы арбалет уже освоили?
Он перехватил мой взгляд на два станковых арбалета.
— А что там осваивать? Только колесо побольше…
Я кивнул, он вскочил, ухватился за рукоять и начал с усилием поворачивать колесо, натягивая тетиву, где в желобе лежит стрела размером с рыцарское копье.
Рейнграф топтался рядом, готовый помогать, но не зная, где и чем.
Я кивнул ему на второй арбалет.
— Сэр Чарльз, если вам гордость потомка Валуа не мешает исполнять сложные танцы…
Вряд ли он слышал о каком-то Валуа, но намек понял, быстро скакнул к арбалету и начал торопливо готовить его к бою.
Драконы поднимаются тяжело, но достаточно быстро, мощные мускулистые твари, глаза уже горят гневом, пасти полураскрыты. Пока что хватают ими воздух, но готовы вцепиться и в обшивку скайлера, который я упорно называю дирижаблем.
Стальграф молча повел стрелой на дуге арбалета за приближающимся драконом.
Сэр Чарльз вскрикнул суетливо:
— Сэр Ричард, стрелять пора?.. Пора? Какова дальность этих арбалетов?
— Погодите, — сказал я, — ну что вы такой кровожадный? Может быть, они поговорить хотят…
— Пого… поговорить?
— Ну да, — сказал я. — Может быть, они тут сто лет охраняют, всегда пусто, а тут вдруг мы!.. Им же интересно! Любопытно даже. Вы знаете, какие звери бывают любознательные?.. Хотите, щас расскажу?..
Он сказал нервно:
— Я даже собаку вашу боюсь, а вы тут про чудищ!.. Да они нас сожрать хотят, посмотрите на их морды!
— Внешность бывает обманчива, — сказал я с мягким укором гуманиста, — но вообще-то… пора. Давай!
Рейнграф ухитрился выстрелить первым, весь уже дрожит, явно от боевого азарта, потому копье ударило не в раскрытую пасть или в шею, а в самый краешек груди, где одни складки жесткой кожи и костяные щитки. Сразу стало видно, что это не копье, а стрела, да и то великовата…
Стальграф Филипп стрелял, как на учениях перед королем, навел точно и нажал на спусковую скобу в тот момент, когда дракон уже раскрыл пасть, чтобы вцепиться в бок дирижабля.
Стрела исчезла в пасти, мы успели увидеть, как пронзила нёбо. Дракон инстинктивно захлопнул пасть, голова его тупо ударилась в бок скайлера. Нас тряхнуло так, что рейнграф свалился на пол, а стальграф удержался, ухватившись за станину арбалета.
Дирижабль тряхнуло еще раз, сильнее, бок с другой стороны вогнулся с такой силой, словно это не металл, а парусиновый бок шатра. В окнах мелькнула громадная голова дракона, раздразненного рейнграфом, пасть распахнута, зубы белые и странно прозрачные, как огромные сосульки.
Оба лорда, цепляясь за станины, торопливо вложили еще по стреле и начали натягивать тетивы.
Я выхватил из-под задницы Костяную Иглу, быстро приоткрыл окно, выстрелил, израсходовал ее боезапас наполовину, и снова закрыл. С той стороны жутко сверкнуло фиолетовым, я хотел перебежать на другую сторону, однако второй дракон появился на этой стороне.
Он не нападал: из пасти хлещет кровь и рассеивается в воздухе красным туманом. Он в отчаянии выгибал шею, раскрывая пасть, и пытался зацепить и выдернуть языком пронзившую язык и нёбо стрелу.
Я снова распахнул окно, прицелился и выстрелил снова, опорожнив остаток боезапаса. Небольшая игла ударила в грудь дракона, казалось, что ничего не происходит, но в следующее мгновение он превратился в глыбу льда, что начала быстро удаляться в сторону земли, там коротко и страшно полыхнуло фиолетовым.
Я скакнул к рычагам управления, дирижабль уже не просто идет куда попало, а падает. Насколько знаю, даже при самых грандиозных катастрофах выживает большинство пассажиров, это не сверхтяжелые баггеры, но все равно…
Рейнграф, первым натянув тетиву, увидел, что стрелять не в кого. Он очумело кидался ко всем окнам, а стальграф похлопал его по плечу и молча указал на окна в днище.
