Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ярл
Король угрюмо оглядел их, у коней в глине даже животы, кивнул на вторую повозку с клеткой, что поменьше, сказал неприятным голосом:
— Если застрянем, вытаскивать заставлю вас!
Радостные ухмылки слетели с вельможных рож, словно сдуло ветром, один промямлил жалко:
— Ну, вообще-то можно подождать и до завтра… за сутки земля высохнет так, что станет твердой…
Второй подтвердил:
— Да-да, твердой!.. И если сильно не топать, то не проломится.
Король отмахнулся, начал поворачиваться, я поспешил встать за угол, этот гад обязательно к чему-нибудь придерется, а мне лучше с ним не тягаться, весовая категория не та.
Задавать пиры изо дня в день — дурной вкус, я сообщил Джулиану, что гостям выделен для завтрака, обеда и ужина большой зал в восточной башне, а мы, семья Валленштейнов, предпочитаем вкушать пищу в семейном кругу. Он было возразил, но я подпустил в голос металла и сказал с нажимом, что это не пожелание, а повеление. Джулиан посмотрел внимательно, поколебался, но я не спускал с него державного взгляда, давая понять, что неповиновения не потерплю, в данном случае буду карать по законам военного времени, он нахмурился, но поклонился и неслышно исчез.
Слугу Жана я послал сообщить герцогине, что обедаем в малой столовой, нарочито не стал пояснять, что и почему, это значило бы оскорбить, герцогиня все-таки герцогиня, а не дурочка из дальнего села.
Гулко ударили в гонг, я оглядел себя в зеркало, вроде бы все в порядке, а если и нет, то мне можно, я же из коровника. Вошел в малый зал пружинистой походкой, столовая сверкает люстрами и подсвечниками у стен, стол не уменьшился, хотя стоило бы, а то какое-то грустное напоминание о былом величии, когда вокруг стола рассаживалось по сотне веселого галдящего народу. Сейчас же если созвать всю челядь и всех стражей со стен, и тогда не заполнить все места.
Леди Изабелла вошла царственно, величественно, даже в чем-то слишком, словно старается напомнить, что она здесь не какая-то брошенная вдова, а жена могущественного герцога. Платье строгое, украшений немного, но все подобраны со вкусом, смотрятся с большим изяществом. Рядом с нею леди Бабетта, лицо несколько усталое, по усиленному макияжу заметно, что ночка у нее была еще та.
Дочери вошли вместе, с ними, к моему удивлению, Патрик. Одет чисто, скромно, что-то среднее между одеждой для благородного сословия и для простонародья. Мне показалось, что дочери взбледнули, ночь беспокойная, чинно опустились за стол. Патрик благовоспитанно сел последним. Леди Изабелла несколько раз взглянула на меня, никак не решаясь сказать нечто, наконец выговорила с великим трудом:
— Сэр Ричард… признаюсь, я все годы жила за спиной мужа, как за каменной стеной. У нас все решалось им быстро и беспрекословно. Я была избавлена от необходимости кого-то благодарить… или быть кому-то обязанной…
Я возразил легко:
— Леди Изабелла, это такие пустяки, что мне просто неловко такое слушать. Забудьте. Ваш повар превосходно готовит. Это из воробьев?
Дженифер громко фыркнула, Даниэлла посмотрела на нее с укором.
— Дженни, Рич из северных земель, там зяблики могут вообще не водиться…
Изабелла и Дженифер воззрились на нее с удивлением. Изабелла смолчала, только перевела вопрошающий взгляд на меня, а Дженифер спросила язвительно:
— Рич?.. Это кто здесь Рич?
Даниэлла покраснела, видно было, как старается не встречаться взглядом с сестрой, промолвила с трудом:
— Ричард… Он мой брат, он о нас заботится… и я могу его называть так!
Леди Изабелла снова смолчала, леди Дженифер фыркнула громче. Я сказал с милой улыбкой:
— Леди Изабелла, как мне нравится ваша дочь… Она фыркает, почти как мой конь. Так же громко, жаль только, что не так мелодично. И, конечно, не настолько изысканно.
— Вам за столом без вашей лошади трудно, — заметила Дженифер участливо и ехидно улыбнулась, — все-таки она за вас думает.
— Хорошо смеется тот, — заметил я, — кто смеется, как лошадь.
Она так моментально перестала улыбаться, что леди Бабетта прыснула, а уголки рта леди Изабеллы чуть-чуть дрогнули в улыбке.
— Это вы о чем? — спросила Дженифер, мгновенно закипая.
— Дареному коню кулаками не машут, — напомнил я, — леди Дженифер, я вас тоже люблю… в смысле тоже удавил бы в охотку, но мы же цивилизованные люди? Карнеги велит улыбаться. Все равно улыбаться!.. Правда, Мэрфи напоминает, что это не поможет, но сам ничего не предлагает взамен…
Леди Изабелла сказала негромко:
— Я прошу извинить мою дочь, сэр Ричард. У нас была очень тяжелая ночь.
Я отмахнулся, взглянул в сторону скромного Патрика.
— Да я понимаю, молодая и резвая, кровь играет…
От леди Изабеллы сразу пахнуло волной холода.
— Я не это имела в виду, сэр Ричард.
— Да чего бы я стал обижаться на леди Дженифер? Она и так обиженная… Нет-нет, я не имел в виду, что обижена Богом, а недостаточным вниманием к ней короля. Он мог бы сам предложить ей руку и сердце…
Дженифер, забывшись, снова фыркнула.
— Мне? Отец обещал, что отдаст меня только тому, кого я выберу сама!
— Так вы избрали Зингерлефта? — напомнил я.
Она слегка покраснела, сказала с вызовом:
— Его или кого-то еще, вам какое дело?
— Кому-то очень не повезет, — заметил я.
Она окрысилась:
— Это почему же?
— Если женщина красива, — объяснил я, — умна и образованна, то это уже какая-то мутантка и не для нормальных мужчин.
Она запнулась в затруднении, все-таки я сказал комплимент, да еще какой, но что-то в нем оскорбительное, понять бы поскорее да тут же врезать по этой гнусной роже простолюдина, прикидывающегося родней благородной семье.
Даниэлла спросила робко:
— Сэр Ричард, а разве у вас не за красоту женщин любят?
— Любить за красоту, — сказал я, — все равно что любить шоколад за обертку. Я, как верный сын церкви, полагаю, что даже у женщины есть душа… хоть и маленькая, даже совсем крохотная, и любить надо в первую очередь за ее крохотную душу, за ее… гм… сердце.
— А я слышала, что мужчины любят глазами…
Я улыбнулся, посмотрел в сторону хозяйки.
— Женщина любит ушами. Мужчина — глазами. Тогда откуда дети?
Бабетта звонко хохотнула, широко раскрывая рот. Даниэлла сказала просительно:
— Ну, скажите же, что еще не встречали такой красивой девушки, как моя сестра!
Я посмотрел на Дженифер.
— Вы правы, Даниэлла. Когда я смотрю на вашу сестру, мне всегда почему-то кажется, что у нее кривые ноги. До безобразия!.. Господь не может создавать все таким совершенным. Но, как истый рыцарь, я полагаю, что и ноги у нее не совсем кривые.
