"Зарубежная фантастика 2024-8". Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Блэйлок Джеймс

Огонь во мне вспыхнул до небес, и я уже не пыталась сдержать приближение развязки. Мое тело забилось в ужасном и прекрасном экстазе. Никколо и не думал пожалеть меня, не замедлил темпа, даже когда я вся выгнулась дугой от наслаждения. Это было мучительно и сладко одновременно, я кричала, требуя еще.

Теперь церковь имела все основания счесть Никколо аморальным типом, но на самом деле он был порядочным мужчиной. Он хорошо относился к людям, обладал сильным характером и твердыми принципами, в нем было много доброты и жизненной энергии, энергии, которую я высасывала из него без малейших угрызений совести. Она проникала в меня в такт с движениями наших переплетенных тел и казалась слаще нектара богов, огнем струилась по венам, даря ощущение жизни, делая меня богиней в его глазах.

К сожалению, потеря энергия все же взяла свое, и вскоре побледневший Никколо лежал в постели, не в силах пошевелиться и с трудом дыша. Я села в кровати и провела рукой по его покрывшемуся испариной лбу. Никколо улыбнулся.

— Я собирался написать о тебе сонет… Но вряд ли смогу выразить это словами.

Он попытался сесть, но каждое усилие причиняло ему боль. Странно, как он вообще смог продержаться так долго.

— Мне надо идти… скоро погасят огни…

— Даже не думай. Можешь остаться здесь до утра.

— Но что скажут твои слуги?

— Ничего, потому что я хорошо плачу им, — ответила я, слегка касаясь его губами. — Неужели тебе не хочется продолжить нашу философскую дискуссию?

Он прикрыл глаза, продолжая улыбаться.

— Да, конечно. Но… прости, не знаю, что со мной такое. Мне надо немного отдохнуть…

Я легла рядом с ним и прошептала:

— Тогда отдыхай.

С тех пор это вошло у нас в привычку. Днем он работал над созданием фрески — надо признать, дело стало продвигаться гораздо медленнее, чем раньше, — а ночи проводил со мной. Чувство вины не покидало его, и это еще сильнее возбуждало меня и давало в два раза больше энергии. Моя сущность питалась душой Никколо, а тело наслаждалось его ласками.

Но однажды он ушел куда-то по делам и не вернулся. Два дня от него не было вестей, я уже начала беспокоиться. На третью ночь он наконец появился на пороге моего дома, сам не свой от тревоги и беспокойства. Поняв, что дело серьезное, я впустила его и сразу заметила у него под мышкой какой-то сверток.

— Где ты пропадал? А это еще что?

Он распахнул плащ и показал стопку книг. Я брала их в руки одну за другой, как всегда испытывая благоговейный трепет. «Декамерон» Боккаччо, «Любовные элегии» Овидия и множество других. Некоторые я читала, другие — лишь мечтала прочитать. Сердце забилось в радостном возбуждении, у меня руки чесались начать перелистывать страницы.

— Я взял эти книги у друзей, — объяснил Никколо. — Они боятся, что придут люди Савонаролы и заберут их.

Я усмехнулась, услышав имя самого влиятельного священника города.

— Люди Савонаролы?

— Они изымают у народа «греховные предметы», чтобы уничтожить. Ты сможешь спрятать их у себя? Твой дом наверняка не станут обыскивать.

Мне показалось, будто книги сияют ярче всех моих драгоценностей, вместе взятых, захотелось бросить все и немедленно приняться за чтение.

— Конечно, — согласилась я, перелистывая страницы «Декамерона». — Но я не понимаю, как кому-то может прийти в голову уничтожить такое.

— Грядут темные времена, — сурово сказал Никколо. — Мы должны быть очень осторожны, иначе все знания будут утрачены, и тогда невежа станет править ученым.

Он был прав. Сколько раз я уже наблюдала, как глупцы, не ведающие, что творят, уничтожают знание. Иногда это случалось из-за жестоких, кровавых войн, иногда применялись другие, коварные методы, как те, к которым прибегал фра Савонарола. Я привыкла к этому и почти не замечала, но сейчас это меня почему-то искренне взволновало. Возможно, потому, что обычно я занимала позицию бесстрастного наблюдателя, а сейчас мне удалось посмотреть на все глазами Никколо.

— Бьянка? — тихонько засмеявшись, позвал он. — Ты вообще меня слушаешь? Я собирался провести с тобой эту ночь, но ты предпочитаешь моей компании Боккаччо.

Я с трудом оторвалась от книги и улыбнулась:

— А можно провести ночь с вами обоими?

За следующие несколько дней Никколо тайком перенес ко мне множество произведений искусства. Мой дом заполнился не только книгами, но и картинами, статуэтками, такими изысканными предметами, как экстравагантная одежда и драгоценности, — все это теперь считалось порождением греха.

Мне казалось, я миновала врата небесные и попала в рай. Часами я могла разглядывать картины и скульптуры, восхищаясь гениальностью рода человеческого, завидуя способности к творчеству, которой сама была лишена как в свою бытность смертной, так и сейчас, обретя бессмертие. Созерцание искусства наполняло меня неописуемой радостью, доставляя утонченное наслаждение, в такие моменты мне казалось — моя душа снова принадлежит только мне.

Но главное — книги… ах эти книги. У моих помощников и прислуги внезапно появилось море работы, я совершенно забросила дела. Что мне до всех этих счетов и грузоперевозок, когда в моих руках оказалось столько источников мудрости? Я пила ее, смакуя каждое слово, — каждое слово, которое церковь называла ересью. Втайне меня переполняла гордость, что мне выпала честь стать хранительницей этих бесценных сокровищ. Я сохраню накопленные людьми знания, и передам их дальше, и расстрою все планы рая. Свет человеческой гениальности и творчества не померкнет благодаря мне. Я получала от этого огромное наслаждение.

Но однажды ко мне в дом явилась Тавия. Я отчиталась ей о последних любовных завоеваниях, демонесса осталась довольна, но потом вдруг заметила стоявшую на столике маленькую статуэтку Вакха. Я не успела спрятать ее вместе с остальными сокровищами.

Тавия потребовала объяснений, и я рассказала ей, что помогаю контрабандистам. Сначала последовало свойственное ей долгое молчание, а когда она заговорила, я чуть в обморок не упала.

— Немедленно прекрати заниматься этим.

— Что???

— Ты должна отнести все эти вещи отцу Бетто.

Я смотрела на нее в изумлении, не веря своим ушам, наверное, она шутит? Отец Бетто — местный священник, мой исповедник.

— Нет… ты, очевидно, неправильно меня поняла. Эти вещи нельзя уничтожать. Мы же не должны поддерживать церковь, она — наш враг.

Тавия приподняла изогнутую дугой бровь:

— Мы должны способствовать распространению зла в мире, моя дорогая, и планы церкви могут совпадать или не совпадать с нашими, вот и все. В данном случае — у нас общая цель.

— Это невозможно! — закричала я.

— Нет большего зла, чем невежество и уничтожение гениальности. Невежество — основная причина того, что люди погибают, становятся ханжами, грешат, наконец. Невежество — вот главный враг рода человеческого.

— Но Ева согрешила, сорвав яблоко с древа познания…

Демонесса усмехнулась:

— Ты уверена? Истинно ли тебе известно, что есть добро и зло?

— Я… я не знаю, — прошептала я. — Они почти неотличимы друг от друга.

Впервые с момента превращения в суккуба я ощутила себя настолько потерянной и запутавшейся. Согрешив и продав душу дьяволу, я с головой окунулась в существование суккуба и совершенно не задавалась вопросами о сути ада и рая или как я могу совращать мужчин типа Никколо.

— Да, — согласилась Тавия, вдруг перестав улыбаться, — иногда они действительно неразличимы. Но я не намерена обсуждать с тобой эти вопросы. Ты должна немедленно избавиться от всего этого барахла. Заодно попробуй соблазнить отца Бетто, у тебя хватит дерзости на такой поступок.

Я открыла рот, чтобы сказать, что не смогу сделать это, но запнулась. Перед могущественной демонессой я чувствовала себя маленькой и слабой. С демонами шутки плохи. Я нервно сглотнула и ответила:

— Слушаюсь, Тавия.

В следующий раз, когда мы с Никколо проводили ночь вместе, он лежал рядом, утомленный любовью, но все же пытался разговаривать со мной, счастливо улыбаясь: