Павел Сэкке - Лабиринт силы
Улыбается штурмовикам, придерживая край шляпы. Произносит, судя по движению губ, какую-то абракадабру. Тело юноши раздирает боль. Да такая, что всё перенесённое в этом зале кажется просто невинными шалостями. Забавами. Милостивое забвенье не спешит. Хаш видит, как через поры кожи к чернокнижнику устремляются пепельные струйки. Гихан решил вернуть обратно дар Аки. Боль нарастает и завершается в один момент. Когда кожа Хаша приобретает свой нормальный цвет, а юноша понимает — контроль над телом вернулся.
Пепельного цвета шар просто исчезает перед Гиханом. Он снова улыбается магистрам, прикасается к краю шляпы, шутливо склоняет голову и демонстративно шагает в открывшийся перед ним портал. Трещину, сочащуюся тьмой. Чернокнижник играючи преодолевает защиту сферы. Делает ошалевшим магистром ручкой и покидает подземелье.
На этом моменте Кэйран отключается окончательно. Беспамятство принимает рыжего в свои заботливые тенета.
* * *Кабинет Первого Магистра Итто-сэна совсем невелик. Это именно рабочее помещение. Для представительских дел в магистрате выделен целый этаж, призванный продемонстрировать могущество чародеев Вольного Города. Но туда приближённые к господину Сикакэмоно не попадают. Представления для послов и работу нельзя путать. Именно такой принцип старик исповедовал всю свою жизнь.
Комната едва ли в десять квадратных метров. Книг почти нет — их место занимают документы. Повсюду — на столах вдоль стен, на гостевом диванчике и подоконнике. Огромная карта известного мира с непонятными пометками. Окно, лишённое всяких занавесей — Первый Магистр любит солнечный свет.
Сейчас старик сидел, развернув высокую спинку кресла к входной двери. Глаза изучали безоблачное летнее небо, а мысли витали где-то далеко. На первый взгляд.
Посетитель терпеливо ждал, склонив голову в плетёной шляпе. Только усталые воспалённые глаза выдавали тревогу магистра, застывшего подобно изваянию.
— Значит, он ушёл, — наконец проговорил Итто-сэн, сплетая пальцы. — Вырвался из-под сферы отрицания…
— Это стало совершенной неожиданностью. Считалось, что сфера идеальный инструмент изоляции, — Кеншин не оправдывался. Просто констатировал факт.
— Давай подумаем, мой ученик. Гэнкан Доко мёртв. Кэйран Аки мертва. Результат её исследования исчез. Магистр Гихан… Надо ещё разобраться, кто скрывался под этой маской. Чернокнижник ушёл, одурачив лучших членов особого отдела. Двое адептов — мертвы, ещё трое — в тяжелейшем состоянии…
Ронин кашлянул. Первый Магистр вопросительно глянул на него, полуобернувшись в кресле.
— Юкиона Рикко жива. Девушка успела прийти в себя и остановить кровь. Состояние — тяжёлое, но стабильное.
— Хорошая новость. Воистину, хорошая новость. Четверо тяжелораненных и один труп. Но я не виню особый отдел — вы сделали свою работу профессионально. Враг просто сумел преподнести неожиданный сюрприз. Вот как мы поступим, — Итто-сэн встал, подошёл к окну вплотную, заложив руки за спину. Адептов — допросить. Просканировать память. Естественно, после завершения лечения. Кэйран Хаша — под особое наблюдение, вплоть до моего дальнейшего распоряжения. Внимательно анализировать разговоры всей четвёрки после завершения курса лечения и реабилитации. Ты можешь идти.
Кеншин кивнул и бесшумно выскользнул из кабинета.
* * *Эпилог
Много дней спустя, в самом конце августа, Хаш сидел на открытой веранде госпиталя. Он с удовольствием наблюдал закат багрового солнца, догорающий на небосводе алый пожар. С узких улочек подкрадывались сумерки. Приятный прохладный ветерок холодил кожу. Умиротворение, спокойствие так и витало в воздухе. Скоро осень. Крестьяне будут собирать урожай, а из яблок давить сок и делать сладкий сидр. Некоторые — прямо на улицах города, продавая мутноватую, сладкую, холодную жидкость всем желающим. Оптом, в розницу. Бочонками, стаканами. По словам путешественников и чародеев, побывавших за пределами Дзэнсина здесь сидр особенный.
Хаш не мог сравнивать, но с самого детства любил осень. Запах яблок над городом и вкусный напиток. В позапрошлом году он впервые попробовал именно хмельной сидр — Аки взяла юношу на прогулку и заплатила за обоих. Вкус тех глотков Кэйран не забудет, наверное, ещё долго. Это был словно порыв осеннего ветра, клочок утреннего тумана, ворвавшийся внутрь. Холодный и бодрящий.
Адепт грустно усмехнулся. "Кто тогда шёл рядом? Его троюродная сестра, ставшая ближе родной или "доспех", выполнявший функцию надзора за экспериментом?". На этот вопрос ответить уже не получится. Как и на многие другие. Хаш подсознательно чувствовал — всё изменилось. Город. Он сам. Надвигающаяся осень не будет прежней. Но, судя по тому, как рано стали желтеть листья на некоторых деревьях — она будет очень холодной.
Юноша сидел на кресле с колёсиками — достаточно удобный транспорт в пределах больницы. Самостоятельно передвигаться вне палаты адепту не разрешали. Лекари твердили о слабости и возможных рецидивах. Рыжий не верил, но сопротивлялся слабо — тело иногда действительно слушалось не очень. Гихан забрал с собой не просто плоды трудов Аки. Чернокнижник вытащил из Хаша часть его самого. "Шутка ли — таскать в себе загадочный "рой" десять лет". Конечно, до недавнего времени адепт его не осознавал. Это только усиливало сосущую пустоту где-то в груди. Кэйран уверенно полагал — расстаться с этим ощущением придётся не скоро. Оно — как напоминание. Метка.
Полтора месяца после инцидента группу номер девять никто не трогал. Рикко тоже. Рыжий не мог сказать, как обстояли дела у одногруппников, но к нему за это время дважды наведались дед с отцом. Обе встречи прошли в натянутой атмосфере. Об Аки старались не говорить. О её экспериментах и роли в них Хаша — тоже. В глазах у старших юноша видел непонятную грусть. Словно они потеряли что-то очень важное. Прямо как он сам. Ицуго рассказывал новости из дома, принёс рисунки младших — кривые фигурки счастливой семьи и надписи "Возвращайся поскорее". Эта милая наивность вызвала у рыжего искреннюю, тёплую улыбку. На мгновенье больничная палата показалась пустой и безликой — захотелось домой.
С Йору, Амидо и Рикко разговаривали нечасто — адептов держали в одноместных охраняемых палатах. Не допрашивали. Но общение ограничили. В остальном — полная свобода, исключая неудобства больничного распорядка.
Из магистрата не приходили. До вчерашнего дня. Миловидная адептка, всего на пару лет старше самого Кэйрана, улыбаясь и излучая понимание, вручила вполне официальную грамоту, приглашающую для беседы, после окончания курса всех врачебных процедур. "Всё пока происходит очень мягко" — отметил для себя Хаш. Он прекрасно осознавал — их будут допрашивать, долго и тщательно. Сканировать память. Кэйрана — особенно. Адепт не разбирался в медицине, но смутно предполагал, что его не только лечат. Видимо, магистрат крайне интересовало состояние эксперимента Аки.
