Дмитрий Браславский - Паутина Лайгаша
– И что? Раньше, кажется, это тебя не удерживало?
Теперь Бэх уже находила удовольствие в том, чтобы скакать со скоростью молнии, пряча лицо за спиной Лентала, когда ветер начинал слишком уж настойчиво возмущаться тем, что они вполне способны его обогнать.
– Раньше я был вместе с талиссой, – терпеливо объяснил Лентал. – А теперь, когда мы разделились…
– Думаешь, за нами могут наблюдать? – Бэх поежилась. – Да еще и боги?! Не много ли чести?
– Не много, – на вкус Бэх ответы паладина порой бывали слишком лаконичны. – Достаточно сказать, что своим лангером Орроба управляет сама. Без посредников. Хотя это и не означает, что она не сводит с него глаз.
От этой мысли уютнее как-то не стало. Бэх с некоторым внутренним содроганием представила себе, как откуда-то сверху за ней пристально следит пара невидимых глаз.
Нечего сказать, приятное ощущение. Особенно если знаешь, что глаза эти принадлежат богине, для которой нет ничего невозможного. Или почти ничего.
– А кто этот Кхарад, которого ты упомянул? – девушка решила, что пора бы и отвлечься от грустных мыслей, а иначе ей прямая дорога в бесплатную лечебницу для жрецов с особенно буйным воображением при центральном храме Темеса в Мессаре.
– Ну да, ты же не колдунья! – обернувшись, паладин лукаво подмигнул. – Поговори как-нибудь с Айвеном на эту тему, когда он вновь станет самим собой. Интересно, что он тебе расскажет: у них, магов, свои легенды.
– А у вас, паладинов?
Лентал усмехнулся.
– Нам, паладинам, как-то редко доводится обмениваться друг с другом разными байками.
Девушка невольно покраснела, почувствовав, что сказала глупость.
– Не сердись, – Лентал легко уловил ее реакцию. – Давай я тебе просто расскажу про Кхарада то, что сам знаю. Заодно и время быстрее пролетит. А то я что-то начинаю беспокоиться за твоих друзей. Чует мое сердце, не усидят они на месте.
– Почему же это не усидят? – обиделась за товарищей Бэх. – Ты же им ясно посоветовал никуда без нас не уходить.
Да уж, если бы она сама была в этом так уверена…
Надо будет все же объяснить талиссе свое внезапное исчезновение, а то неудобно как-то получилось. Жаль только, что правду все равно не расскажешь: ведь это ради них она решилась отступиться от Темеса!
– А ты всегда слушаешься, когда паладины дают тебе советы? – нахмурившись, Лентал послал коня в галоп. – Ладно, забыли. Так вот, по легенде их было два брата – Зеантис и Кхарад.
– Близнецы?
Паладин рассмеялся.
– Сомневаюсь. На юге среди магов бытовала даже такая присказка: «Как Зеантис с Кхарадом». Это когда братья оказывались настолько разными, что дальше некуда. Сам не видел, но рассказывали, что более непохожих людей даже представить себе трудно. Что неудивительно, если отец их и вправду сам Двэлл.
– Странное имя, – девушка наморщила лоб. – Что-то не припомню, чтобы кого-то называли в честь нашего мира.
– Да потому и не называют, что имя это носил и, думаю, будет носить только его создатель. Хотя и он, приходя на Двэлл, предпочитает называть себя Дайнаэлем.
– Не любит собственное имя? – удивилась Бэх. – А по-моему, очень даже ничего. Звучно, как удар колокола: «Двэлл!».
– Думаю, не в том дело, что не любит. Просто Двэлл – это демиург, в честь которого назван целый мир. А Дайнаэль… Дайнаэль может быть кем угодно. Встретившимся по пути странствующим рыцарем, путешествующим в одиночку небогатым купцом, ушедшим от мира отшельником…
– И ты веришь, что у такого огромного мира был всего один творец? А как же остальные демиурги? – засомневалась жрица. – Помнится, в монастыре нам рассказывали историю творения несколько по-другому.
– Я же тебя честно предупредил, что это лишь один из вариантов. И я совсем не уверен, что самый увлекательный или самый правильный.
– Ну? А дальше? – поторопила паладина Бэх.
– А дальше оба брата стали магами – первыми магами новорожденного мира.
– Один злым, а другой – добрым, я надеюсь? – пошутила девушка.
– Если бы все было так просто! – усмехнулся Лентал. – Они – не добрые и не злые. Скорее, в них сконцентрировано все, что несет с собой магия: красота и амбиции, воля и сила, власть и пресыщение.
– И что стало с Кхарадом?
– Многие считают, что он погиб вместе с Нетертой – городом магов и несбывшихся надежд. Но, похоже, ему все же удалось спастись, хотя вряд ли ты найдешь человека, который смог бы рассказать – как.
– Так он до сих пор жив?
– Не исключено. Только он, конечно, должен быть очень стар. «Стар, как мир», – это как раз тот редкий случай, когда речь идет отнюдь не о метафоре. Представляешь себе, скольких врагов Кхарад проводил до могилы, а то и отправил туда собственными руками? Правда, подозреваю, ему это доставляет уже мало удовольствия: ведь у настоящего мага, Мага с большой буквы, возможности почти как у бога. Если желания исполняются, стоит лишь всерьез захотеть, то постепенно теряется смысл жить дальше. А если ты при этом еще и бессмертен…
– Красивая легенда, – задумчиво протянула Бэх. – Только грустная какая-то, как все твои легенды.
Лентал замолчал: возразить и в самом деле было нечего. Впрочем, ему всегда казалось, что веселыми бывают не легенды, а байки.
– Послушай, – без всякого перехода спросила вдруг девушка, – а что такое для тебя любовь?
Он уже собирался было отшутиться, но, обернувшись и взглянув в доверчивые голубые глаза Бэх, вдруг понял, что не хочет ее разочаровывать.
– Слово, – паладин поймал удивленный взгляд девушки. – Правда, я не шучу. Есть такие слова, под которыми каждый понимает все, что ему заблагорассудится. «Дружба», например. У одного – все друзья. Даже те, с кем он провел вечерок за бутылкой вина. А другой уверен, что у него в жизни есть только один друг, зато настоящий. Или вовсе ни одного. Остальные же – просто приятели, знакомые, да кто угодно.
– Но что-то же ты называешь для себя любовью?
– Слишком многое, чтобы найти между этими чувствами нечто общее. Иного-то слова не придумали, – паладин вновь почувствовал, насколько Бэх еще молода. – Я любил и люблю своих родителей. Ашшарат…
– И друзей?
– А кто тебе сказал, что я не из тех, у кого лишь приятели и знакомые?
Бэх замолчала. Как странно, наверно, человек должен себя ощущать, когда он может рассчитывать только на себя.
– Но неужели между всеми этими чувствами нет ничего общего? – наконец проговорила она. – Ну, скажем, готовность пожертвовать собой ради тех, кого любишь?
– Знаешь, со временем приходит понимание, что ты не вечен, – паладин не был уверен, что Бэх действительно способна его понять, но тем не менее решил сказать ей все, как есть. – А жизнь – одна. И тогда чувствуешь, как глупо звучит: «Я готов отдать за него жизнь». За всех-то ее не отдашь.
