Валентин Егоров - Капитан Т.Т. Трезоров
Мне было видно, как капитан Т.Т. Трезоров балансирует всем туловищем и предпринимает максимум усилий, чтобы удержаться, зацепиться и не упасть с груди травмированного. В один момент мне даже показалось, что ему в результате сложной цирковой эквилибристики удалось удержаться на лапах, но последнее слово, сказанное мягеньким и взбитым нежными женскими руками матрасом, свело на нет усилия нашего пса и верного товарища. С грацией белого медведя он стал грузно заваливаться с груди Белояра, чтобы туловищем со всего маху обрушится в опасную зону заживающей травмы. Следует заметить, что в эту пору, несмотря на полуголодное существование в детстве, вес капитана составлял не менее пятидесяти килограммов.
Я всем сердцем и душой переживал каждый миг борьбы за равновесие, каждый момент ее развития, но, увидев падающего капитана Т.Т. Трезорова, молил бога о том, чтобы он не упал бы в зону травмы. Травматический рецидив — страшная штука, помимо ужасной физической боли он наносит и глубокую психологическую травму. Для Белояра сама возможность продления срока заключения в тюрьме, где женский технический персонал демонстрировал свои природные отличия и достоинства, при виде которых мужчины напрочь теряли разум, означал, прежде всего, увеличение количества дней пребывания под изощренными сексуальными пытками. Все это в свою очередь приводило к дичайшим спазмам в травмированном органе Белояра, который соответствующим образом реагировал на любое движение женского персонала.
Но, вы понимаете, бывают случаи, когда сама судьба — против вас!
Как только туловище капитана Т.Т. Трезорова коснулось зоны травмы, раздался вопль Белояра, который невозможно было бы с чем сравнить — вначале это был громкий всхлип, перешедший в дребезжащий звук разбитого зеркала, выросший в высокочастотный рев раненого льва, который начал распространяться, пока полностью не заполнил помещение палаты. В апогее звук превысил децибелы ревуна боевой тревоги нянечки-кормилицы.
Это был крик мужчины-самца, травмированного в самом уязвимом для мужчины месте, в нем выражался откровенный и нескрываемым страх перед будущем.
Прекрасные тюремные надзирательницы и мучительницы, услышав вопль Белояра, метеором ворвались в палату медсанчасти и с хода оценили обстановку в палате, когда увидели капитана Т.Т. Трезорова, барахтающегося и пытающего подняться на лапы в коленях Белояра, они схватили нас и с позором вышвырнули на улицу.
Оказавшись на улице перед дверьми медсанчасти, мы постепенно стали приходить в себя. На улице не было слышно вопля Белояр, но и любой звук до сознания доходил словно через плотный ватный тампон в ушах. Машинально отметив эту глухоту, я обратился с вопросом к капитану Т.Т. Трезорову, но даже и не услышал своего голоса. По глазам капитана я понял, что и он не слышал моего голоса. Вопль Белояра оглушил нас обоих.
Но жизнь шла своей чередой, мы же не могли, словно два барана, вечность простоять перед захлопнувшимися перед нашими носами дверьми медсанчасти и чего еще ожидать от будущего. Все было кончено, тюремные надзирательницы безжалостны, они никогда больше не допустят нас к Белояру. Мы сможем увидеть его лишь после его выписки из медсанчасти, а до той поры он будет находиться в руках женщин и мучатся до полного излечения.
Интересно, а как они определят, что наш Белояр полностью излечился?
В любом случае, нам в данный момент ничего не светило и пора предпринять какие-либо действия, а не стоять перед дверьми медсанчасти.
ххх
Разумеется, все произошедшее очень расстроило нас, мы всей душой переживали за мученичество Белояра и его несчастную судьбу.
После скандального выдворения из палаты Белояра, наши лица горели от возмущения и я нагнулся и, взяв ком только что выпавшего снега, начал ладонями растирать его по лицу, чтобы хоть чуть-чуть охладиться. Капитан Т.Т. Трезоров в этому случае поступил более кардинальным образом, он воткнул свою мохнатую морду в средних размеров наметенный сугроб снега и надолго замер в этой странной позе, ожидая, когда температура морды понизится до нормальной.
Охладившись, отдышавшись и придя в норму, мы критически осмотрели друг друга. Капитан выглядел немного помятым и потертым, но сохранял бодрость духа и внутреннюю способность совершать подвиги. В глазах пса я прочитал, что выгляжу не лучшим образом, но в моих мыслях и намека не было на желание совершать геройские поступки. Все, что произошло сегодня, надолго сохраниться в памяти и, честно говоря, я не очень хотел бы повторения этих событий.
Но, как обычно люди говорят в подобных случаях, что все то плохое, что было, прошло и забыто!
От размышлений на эту геройскую тематику меня отвлекло подозрительное поведение капитана Т.Т. Трезорова. Он тихой сапой удалялся от меня и, сжимая в зубах ручку неизвестно откуда появившегося лукошка, которое напоминало мне одно, которое я видел среди кучи продуктовых корзинок и сумок в палате Белояра.
Было очень похоже на то, что мой четвероногий друг и мерзавец в момент, когда его волокли по полу, чтобы выбросить на улицу, по дороге умудрился извернуться и перехватить в зубы это лукошко.
С гордостью за капитана Т.Т. Трезорова открыто заявляю, что мой четвероногий друг и товарищ никогда и ни при каких обстоятельствах не доверял журавлю в небе, его предпочтение было неизменным — всегда иметь осязаемую вещь в зубах.
Когда ситуация окончательно прояснилась, — мы были выброшены из медсанчасти и увидим Белояра только после его выписки, — капитан Т.Т. Трезоров решил не осложнять ситуацию и легонько и, словно ненароком, подхватив умыкнутое лукошко в зубы, попытался вместе с трофеем слинять в неизвестном направлении.
Вот эти неторопливые и, словно случайные сборы, привлекли мое внимание. Мой четвероногий друг никогда и ничего случайно не делал и с чего бы то вдруг он стал таким предупредительным и вежливым, потеряв привычную наглость и нахальство. Многолетний опыт дружеского общения с этим существом подсказывал, что капитан Т.Т. Трезоров что-то замысли и свои замыслы маскирует под вежливость, а когда эта псина что-то маскирует, то это может означать только, что эти замыслы имеют не очень розовую окраску. Меня же очень заинтересовало, что же такового капитан Т.Т. Трезоров скрывает от меня.
Как только капитан развернулся и был готов без предупреждению покинуть мое общество или, говоря по простому "дать левака", я негромко, но решительно и по хозяйски окрикнул его. После оклика последовала немая пантомима в исполнении господина Трезорова, по выражению морды моего четвероного друга я наблюдал, как в его душе боролись хорошее и плохое начала. Одно из них, — хорошее — в форме служебного долга, требовало вернуться и выложить всю подноготную перед другом и хозяином, а другое начало — не очень хорошее — было представлено отсутствием какого-либо внутреннего желания делиться с кем-либо умыкнутым. В конце концов, в этой борьбе принципов служебный долг взял верх над плохим началом и мой капитан Т.Т. Трезоров с зубовным скрежетом поставил лукошко к моим ногам.
