Денис Юрин - Война
Бессознательным телом, оттянувшим правое плечо Дарка, был Вальберг. Старшему, а теперь и единственному стрелку разгромленного отряда не повезло. Когда беглецы уже перелезли ограду парка и должны были вот-вот исчезнуть из вида преследователей, затерявшись среди домов, в спину бегущего воина вонзились сразу два арбалетных болта: один пробил навылет левую руку чуть выше локтя, а второй застрял в правой лопатке. Сами по себе ранения были не тяжелыми и не смертельными. Боец не был обузой для своих товарищей большую часть пути, однако усталость и потеря крови в конце концов дали о себе знать. Не только имя, но и лицо второго выжившего герканца были Аламезу незнакомы. Рослый, широкоплечий, но сильно исхудавший пехотинец был одним из тех, кого отряд недавно освободил из плена. За два наполненных событиями дня случая пообщаться с ним командиру не выпало, да и искореженное гримасой боли лицо солдата казалось новым, еще не примелькавшимся. Это были все, кто смог пережить бойню в парке и вернуться с задания. Немного утешало Дарка лишь то, что смерть бойцов не была напрасной.
Вальберг продержался довольно долго. Беглецы уже успели покинуть задворками зажиточные районы и окунуться в наполненный грохотом молотков да жалобным скрипом распиливаемой древесины мир ремесленных мастерских, когда истекающий кровью стрелок упал и уже не смог подняться. Сразу же следом за этим отступавших герканцев постигла еще одна неудача. Патруль стражи вывернул из проулка неожиданно, когда моррон и его помощник с телом товарища на руках находились точно посередине улочки. Спрятаться уже было нельзя, но бегством спастись можно. Однако это означало верную смерть для Вальберга, поэтому Дарку на пару с его единственным бойцом пришлось принять бой, из которого они хоть и вышли победителями, но с большими потерями. Меч одного из стражников отсек малознакомому герканцу правую руку чуть выше кисти. Парень продолжил сражаться и загрыз искалечившего его врага, в клочья разорвав ему зубами горло. Месть свершить удалось, но из раны во все время вспышки ярости хлестала кровь, что и привело к потере сил и сознания храброго солдата.
Наспех перевязав обрубок руки тряпкой, Дарк избавился от трупов стражников, свалив их в сточную канаву и едва прикрыв сверху какими-то обрывками ткани, а затем волоком оттащил обоих товарищей в укромный уголок, где и принял решение вновь облачиться в нищенские хламиды. К счастью, раненые кое-как могли передвигать непослушными ногами, но самостоятельно идти или просто стоя удержать равновесие они бы не смогли. Сняв с обессиленных тел доспехи, моррон закутал обоих в найденные на свалке латаные-перелатаные плащи и сам облачился в подобранное там же рубище.
Маскировка оказалась неплохой и возложенные на нее ожидания полностью оправдала. Троица обескровленных подранков добралась до трущоб без каких-либо приключений, несмотря на то что улицы вечером были отнюдь не пусты. Распивавшим вино прямо перед своими домами рабочим и поспешно проходящим мимо горожанам казалось, что бредущие в обнимку и выписывающие ногами замысловатые кренделя бедняки просто перебрали с хмелем. Конечно, если бы кто-нибудь приблизился вплотную к троице мнимых гуляк, то мгновенно бы понял, что это обман, ведь вином от герканцев и не пахло, а из-под их рваных плащей выглядывали окровавленные тряпки. Однако, как и ожидал Дарк, на подобное геройство никто не отважился. К пьяным лучше вообще не приближаться, если ты заботишься о чистоте своих одежд и не хочешь узреть на любимой рубахе содержимое их желудков.
Окутавшая округу темнота наступившей ночи хоть и затруднила передвижение по затхлому мирку трущоб, но зато заставила еле переставлявшего ноги моррона отрешиться от тяжких дум и полностью сосредоточить внимание на жалком подобии дороги. Раньше утра он все равно не смог бы раздобыть ни тряпок для перевязки ран, ни какой-либо еды, так что и мысли об этом можно было смело отложить на потом. К тому же Дарк весьма сомневался, что лишившийся части руки солдат доживет до утра. Пока что из-под его плаща не исходил зловещий запашок миндаля, свидетельствующий о гниении живой плоти, но до начала гангрены и заражения крови было уже недалеко. Лоскут, которым моррон перевязал обрубок, не был идеально чистым, да и до того потерявший сознание парень упал прямо в грязь. Шансов выжить у покалеченного солдата практически не было, но Дарк не мог оставить его на растерзание врагам.
Ноги Аламеза хорошо запомнили путь, проделанный прошлой ночью. На этот раз они довели хозяина, а заодно и еще двух человек до кладбищенской ограды гораздо быстрее, чем при первой попытке. Собрав в кулак остатки силы и воли, уставший моррон утешал себя мыслями о скором сне и упорно тащил ставшую непосильной, оттянувшую плечи ношу. И вот когда расплывчатые очертания развалин уже проступили из темноты, произошло то, чего Дарк никак не ожидал и к чему вовсе не был готов.
– Воротай отсель, запойка доходяжная! В другую приютку бутылкодружков своих волокай! – прогнусавил внезапно показавшийся из-за покосившегося надгробия шеварийский солдат. – Чо закаменел! Бредь отсель, пока харя дрыном не бита!
Дарк не говорил по-шеварийски, но зато в последнее время частенько слышал язык врагов. Часовой изъяснялся как-то странно: слишком медленно, слишком отрывисто, да и еще с чуждыми иноземной речи интонациями. К тому же Аламез хорошо запомнил, что шеварийцы в девяти случаях из десяти употребляют вместо привычного герканцам «харя» слово «мордало».
– Пасть захлопни, коль чужому языку не обучен! – сообразив, что перед ним соотечественник, ответил Дарк по-геркански, а затем, вспомнив о том, что он все-таки рыцарь, добавил: – Живо веди к командиру, смерд, пока я тебе харю не отполировал!
– Господин фон Херцштайн, это вы?! – после недолгого замешательства спросил часовой, к радости Дарка перейдя на герканский.
– А ты отколь меня знаешь? – насторожился моррон.
– Господин рыцарь, прошу вас, пройдите скорее внутрь! Мы вас уже давно поджидаем! Господин фон Кервиц шибко тревожится! Уж не чаяли и дождаться-то, – бойко затараторил явно обрадованный часовой. – Господин рыцарь, с вашего позволения я сейчас к вам подойду, чтобы с этими ранеными помочь. Злого умысла у меня в мыслях нет, оружие могу здесь оставить…
– А это как хошь… – с облегчением вздохнул моррон, догадавшись, что перед ним или один из наемников Ринвы, или иной имевший отношение к герканской разведке служака.
Осторожно опуская на землю тела тихо постанывающих в бреду соратников, Аламез был преисполнен двояким чувством. С одной стороны, он радовался, что наконец-то добрался до места и сможет передохнуть, а с другой стороны, его очень насторожило появление на кладбище фон Кервица, да еще не одного, а вместе со своими людьми. Скорее всего, агенту герканской разведки от него что-то понадобилось: в лучшем случае всего лишь отчет о нападении на дом герцога Темборга, в худшем – новые труды на благо Геркании. Как бы там ни было, о чем ни повели бы разговор рыцарь и его подручные, но Аламез был все равно рад; рад услышать герканскую речь, да еще выражающую весьма уважительное к его персоне отношение.
