Дэн Эбнет - Молоты Ульрика
- Это же все из-за тени, правда?
- Что?
- Тень от навеса. Ты из-за нее сбился и неправильно повел молот.
- А, может быть.
- Никаких "может быть". Я там был и все видел своими глазами. Ты знаешь это. И я слышал, что сказал тебе Шорак. Эйнхольт поднялся и повернулся к Левенхерцу лицом.
- Тогда вспомни и свой совет. "Делай, как он сказал. Не заходи в тень". Разве не так было, Сердце Льва? Левенхерц отвел взгляд.
- Я помню свои слова. Но, клянусь Ульриком, я не знал, что еще сказать.
- Ты не такой, как другие. Не такой, как я. Ты принимаешь магов и всю их породу всерьез. Левенхерц пожал плечами.
- Иногда, возможно. Я знаю, что они могут быть правы, когда кажется, что их и слушать не стоит. Но магистр Шорак всегда старался произвести впечатление, по крайней мере, насколько я его знал. Он часто пускал в ход дешевые фокусы. Тебе не стоит принимать его слова близко к сердцу.
Эйнхольт вздохнул. Он уже не смотрел на Левенхерца.
- Я знаю, что он сказал. Я знаю, о чем мои сны. Левенхерц замолчал на минуту.
- Тебе нужна помощь, брат. Помощь более серьезная, чем я могу оказать. Оставайся здесь. Никуда не уходи, слышишь. Я найду Ар-Ульрика, и он успокоит твой разум.
Левенхерц двинулся к выходу.
- Как там Кас, в порядке? - тихо спросил Эйнхольт.
- Сегодняшний урок он не забудет, а так все нормально. Он поправится.
- Много воды утекло с той поры… когда я научил его чему-то в последний раз, - горько сказал Эйнхольт, снова переводя взгляд на Волчью Шкуру на стене. - Двадцать зим… - Он закашлялся. - Я подвел уже двух учеников.
- Двух?
- Драго. Тебя тогда еще не было с нами.
- Каспен уже давно не ученик, - сказал Левенхерц. - Он знал, что делал сегодня на плацу. Несчастные случаи бывают. Я однажды палец сломал…
Эйнхольт не слушал его.
Левенхерц задержался в дверном проеме.
- Брат, ты не одинок, знай это.
- Мой молот, - тихо сказал Эйнхольт. - Я его сломал. Забавно, но я хотел, чтобы это произошло с тех пор, как разбил им Челюсти. Мне казалось, что больше он уже ни для чего не пригоден.
- Оружейники освятят для тебя новый молот.
- Да… это было бы здорово. Старый-то свое отслужил - сам помнишь, как.
- Оставайся здесь, Ягбальд. Я найду Верховного.
Левенхерц ушел, и Эйнхольт снова упал на колени перед Великой Шкурой. Его пальцы сводила судорога. Шрам пронзала острая боль. Разум снова и снова затуманивали картины битвы при Хагене.
Зеленокожие. Белые, острые клыки. Ивы. Драго. Крик. Удар. Тень деревьев.
"Не заходи в тень".
- Все никак не успокоишься, Волк? Старческий голос разбил тишину капеллы. Эйнхольт взглянул вверх. Это был тот древний, хрупкий старик в капюшоне, которого он видел на рассвете.
- Отче?
Эйнхольт предположил, что Левенхерц послал священника к нему, а сам ушел искать Ар-Ульрика. Хрупкая фигура приблизилась к нему, придерживаясь одной костлявой рукой за стену часовни. На Эйнхольта упала длинная тень, и он непроизвольно отстранился
- Эйнхольт Разорвавший чары. Разбивший Челюсти. Ульрик доволен тобой.
Эйнхольт помолчал, глядя на свои колени.
- Да, так вы говорите… но в вашем голосе есть что-то… словно вы не довольны мной, отче.
- Мир, вся эта жизнь учит человека, что он должен приносить что-то в жертву. И чтобы жертвоприношение наделило человека силой, жертва должна иметь для него особую ценность. Вещи, жизни, люди. Все равно. Я считаю, что самым ценным для Храма Волком из всех ныне живущих является тот, кто разбил Челюсти Ульрика и развеял тьму. И это ты, Эйнхольт.
Эйнхольт встал. Пульсирующая боль в растянутой руке была просто невыносимой.
- Да, отче, это я. Что из того? Вы считаете, что я каким-то образом стал иным человеком, чем раньше? И что мое деяние придало мне какое-то особое значение? - Эйнхольт старался, чтобы в его голосе не было слышно страха, но именно страх, первобытный и всепоглощающий, он сейчас испытывал. Ничто в этом святом месте не могло приободрить его. Слова старого жреца непонятным образом лишили его спокойствия. - Вы говорите так, будто я теперь обладаю каким-то могуществом…
- История нашего Храма, нашей империи - даже всего мира - рассказывает нам о многих людях, которые поднялись над простыми людьми благодаря своим свершениям. Защитники, спасители, герои. Немногие выбирают эту роль. Еще меньше людей готовы к тому, что эта роль на самом деле означает. Твой поступок сделал тебя героем. Это твоя судьба. Кровь героев более свята, чем кровь простых смертных. И для невидимого мира такие люди излучают особый свет.
Эйнхольт открыл было рот, но звуки умерли, не родившись; он дрожал, дыхание участилось.
- Н-невидимый мир? Только сегодня утром в Храме я рассказал вам о словах мага, о том, что невидимый мир знает меня, о том, что невидимый мир сказал магу мое имя. И вы велели мне забыть о словах Шорака. Отбросить это как пустой вымысел. А теперь… вы повторяете мага.
- Ты неправильно меня понял. Храмовник…
- Не думаю! Что это, отче? В какую игру вы играете?
- Успокойся. Нет никакой игры.
- Тогда, во имя Ульрика, отче, что же вы мне наговорили?
- Тебе просто надо понять свое предназначение. Увидеть свою судьбу. Жребий, выпадающий немногим. Отыщи свою судьбу, и твой разум обретет покой.
- Но как?
- Ульрик всегда изумляет меня, брат. Одним он задает вопросы, другим вкладывает в руки ответы.
- Что это значит? - проревел Эйнхольт еще громче и озлобленней, чем раньше.
Старик поднял трясущиеся, хрупкие руки в успокаивающем жесте.
- Ульрик задал тебе вопрос. Ответ на него он дал другим.
Эйнхольт схватил жреца за ворот его рясы и сжал его так, что старик начал задыхаться под своим капюшоном. Его дыхание отдавало старостью и гнилью. Эйнхольт попытался заглянуть ему в лицо, но свет словно отказывался проникать под этот клобук.
- Каким другим?
- Мне больно, Волк! Мои кости!
- Каким другим?!
- Моргенштерн. Моргенштерн знает ответ.
Эйнхольт отбросил жреца в сторону и вырвался из часовни. Пантеры, Волки и почитатели Ульрика, которые были в Храме, ошеломленно глядели на Волка, мчавшегося из полковой часовни к выходу, при этом старательно огибая каждое пятнышко тени, бегущего по полосам света, падавшим из западных окон Храма.
Эйнхольт чуть не сбил с ног Арика, поднимавшегося в Храм.
- Моргенштерн где?
- Эйнхольт?
- Моргенштерн, Арик! Где он?
- Сменился с вахты, старина. Ты знаешь, что это значит…
Эйнхольт помчался дальше, снова едва не повалив Арика на ступени.
Ни в "Рваном покрове", ни в "Медниках" его не было. В "Лебеде и Парусе" его не видали с прошлого вторника, и он задолжал этому кабаку пару монет. Мрачный кабатчик в "Тонущей Крысе" сказал, что Моргенштерн зашел недавно, выпил слегка и отвалил в поход по альтквартирским трактирам.
