Марк Даниэль Лахлан - Темный лорд. Заклятье волка
— Какие мертвецы?
Беатрис рассказала ему о людях, погибших в соборе, на улицах, покойниках, закоченевших раньше, чем они успели удариться о землю.
— Луису поручено выяснить причину смертей. Он должен составить заклинание, которое положит конец бедствиям.
— То, чего требуют здешние власти, настоящая ересь.
— А в этом городе полно еретиков или, как я подозреваю, кое-кого пострашнее.
— Расскажи мне обо всем, — попросил Аземар. — Я ученый не хуже Луиса, один ум хорошо, а два лучше.
И Беатрис рассказала ему обо всем, что знала сама, начиная с появления кометы, предсказавшей гибель мятежника, почерневшего неба, болезни императора и заканчивая эпидемией беспричинных смертей, которая разразилась в городе.
— В ночь, когда был побежден мятежник, к императору в палатку ворвался какой-то дикарь, предсказавший смерти и бедствия. Луис пытается найти его, — сказал Беатрис.
— В городе?
— Под Нумерой. Он был в тюрьме, но сбежал куда-то в нижние подземелья.
— Я видел его, — сказал Аземар.
Он буквально мог попробовать на вкус страх Беатрис, резкий и пронзительный, но оттого аппетитный, как острая специя. В прежние времена в подобной ситуации он стал бы подыскивать слова утешения, успокаивать бедняжку, но сейчас ее страх казался ему прекрасным. До сих пор мир был окутан саваном ночи. Теперь же наступил солнечный день, он впервые в жизни видел все ясно. Он слышал биение ее сердца, ощущал сладостный аромат пота, выступившего на коже от испуга, замечал, как напряглись ее мускулы, как будто она готова обратиться в бегство. От нее почти осязаемо веяло враждебностью.
— Что он сказал?
Аземар вспомнил волкодлака, своего странного двойника, человека с бледным лицом и удушливую темноту.
— Он сказал, чтобы я бежал отсюда подальше, — проговорил он.
Беатрис зажала рот руками.
— Он знает, что ты как-то связан со всем этим!
— Не уверен. Госпожа, я слишком долго просидел в темноте. Я был...
Аземар не смог завершить фразу. Запах в воздухе сделался невыносим. Он напоминал ему соленую говядину, но только с многочисленными оттенками вкуса. Нужные слова просто не шли на ум.
За дверью что-то сильно грохнуло, Беатрис вздрогнула и невольно перекрестилась.
— Я...
— Что?
— Война и смерть. Здесь... — Монах спотыкался на словах.
— Скажи, чтобы я поняла, Аземар.
Он взял ее за руку.
— Город в опасности, — проговорил он. — Варяги ворвались в ворота. Я чувствую запах их пота. Слышу запах их костров. Дворец будет заперт.
Беатрис выдернула руку.
— Я не останусь здесь с тобой!
— Госпожа, — сказал Аземар, — я буду защищать тебя.
— Я гляжу на тебя, и сердце мое переполняет страх.
— Не бойся меня, я ни за что не...
Он поднял руку. Рука показалась ему какой-то странной, пальцы как будто стали длиннее и сильнее, и эта сила жаждала применения. Ему нестерпимо хотелось испытать новые пальцы в деле, почувствовать, как они рвут и ломают. Он провел языком по зубам и ощутил привкус крови. Этот привкус заставил его сжать челюсти и цыкнуть зубом. Между зубами застряло что-то. Даже не вспомнив, что рядом с ним дама, он поковырял в зубах ногтем, вынул застрявший кусочек и уставился на него. На вид как ошметок куриной кожицы. Он так и не понял, что это такое, но ему отчаянно хотелось сунуть этот ошметок в рот и проглотить.
Он вытянул шею. Даже в слабом освещении все вокруг него играло яркими красками. За дверью, где-то далеко, слышались крики, такие волнующие: голоса мужчин, проклятия, молитвы, имена женщин, матерей, жен и дочерей, произнесенные на последнем издыхании. Он не станет обращать внимания. Госпожа здесь, и единственное его желание — быть рядом с ней.
В следующий миг он увидел нож. Беатрис выхватила его из складок платья.
— Зачем это, госпожа?
— Я забрала его у женщины, на которую ты напал у реки. Сейчас он не нужен ей, потому что она не в силах открыть глаза.
— Госпожа, подумай хорошенько, прежде чем действовать.
— Я убью тебя. Я знаю, кем мы были друг для друга. Я помню все так отчетливо, будто это случилось сегодня утром. Ты шел за мной наперекор смерти, но я не хочу тебя, Аземар, Жеан, Вали. Я тебя не хочу!
Она не знала, откуда взялись другие имена, но они сами собой сорвались с языка.
Беатрис замахнулась ножом, но не смогла заставить себя ударить его.
— Уходи, — сказала Беатрис. — Убирайся отсюда.
Слезы заливали ей лицо.
— Почему?
— Потому что ты появился в моих кошмарах, но обрел плоть и доказал, что мои сны гораздо больше, чем фантазии или ночные страхи. Я помню тебя, я знаю, что должна бежать от тебя. Я навлекла на себя болезнь и пыталась умереть. Я с головой погрузилась в любовь к другому мужчине, чтобы переломить судьбу. В моем сердце живет что-то, взывающее к тебе, но я тебя не хочу.
Она с трудом понимала собственные слова, как будто сейчас говорила глубоко спрятанная частица ее души, как будто эти знания были заперты в подземелье, и вот теперь ворота для них широко распахнулись, и узники, щурясь, вышли на волю.
— Разве ты не слышишь? Там на улицах смерть. Я хочу защищать тебя.
— Уходи, или я тебя убью.
Аземар поднялся.
— Моя душа как будто стоит сейчас на краю бездны, — сказал он, — и ты — та тьма, в которую я готов упасть.
По коридору загромыхали сапоги, раздались голоса:
— Они уже во дворце!
— Как же они прорвались за городскую стену?
— Император предал нас!
Голоса было прекрасно слышно сквозь дверь.
— Так и есть, ребята. Они пришли сюда не за поживой, они пришли, чтобы остаться. Они хотят лишить нас старинного законного права защищать императора. Император отрекся от нас из-за смертей в городе. Время полумер прошло. Мы перебьем их и выживем или же умрем сами. Мы не позволим вышвырнуть себя со службы, мы не станем прозябать в нищете.
— Но их гораздо больше, нам их не победить.
— Конечно, не победить с такими настроениями.
— Нам предстоит погибнуть. Что ж, я умру с радостью.
Дверь широко распахнулась, и три стражника из отряда хитаера ворвались в комнату. Они даже не стали ничего говорить: один сразу подошел к Беатрис и схватил ее за волосы, второй уже задирал юбку своего мундира. Третий надвинулся на Аземара, вскинув меч, чтобы убить монаха.
Беатрис попыталась ткнуть обидчика ножом, но он перехватил ее руку и сильно ударил по лицу, опрокинув на пол и вырвав нож из руки. Чужие руки шарили по ней, разрывая платье, добираясь до тела. Она думала только о ребенке — защитить его, уберечь.
Аземар не раздумывал ни секунды, он ответил на угрозу, как отвечает дикий зверь. Он видел как будто со стороны, как его рука выбила меч из руки грека и оружие загромыхало по полу. Зуд в пальцах, который не давал ему покоя, наконец затих, когда он вцепился ногтями в глаза и щеки противника. Он был удивлен, даже заинтригован той легкостью, с какой сорвал кожу с лица нападавшего.
