Джон Толкин - Сильмариллион
Среди всех, кто когда-либо, с самого основания Нуменора, восседал на троне Морских Владык, не было короля более могущественного и исполненного гордыни, нежели Ар-Фаразон; а правили до того Нуменором двадцать и три короля и королевы, что уснули последним сном на золотых ложах, в подземных усыпальницах на Мэнэльтарме.
И восседая в блеске своей мощи на резного камня троне в Армэнэлосе, он лелеял мрачные мысли о войне. Ибо еще в Средиземье узнал он о мощи королевства Саурона и о ненависти его к Западному Краю. Ныне же возвращались с востока флотоводцы и военачальники и говорили, что с тех пор, как Ар-Фаразон покинул Средиземье, Саурон поднял голову и наносит немалый урон прибрежным крепостям; что он объявил себя королем людей и целью своей положил сбросить нуменорцев в Море и, буде то исполнимо, даже разорить Нуменор.
Страшно разгневался Ар-Фаразон, услыхав такие вести, и возжелал он всей душой того, о чем мечтал втайне так долго — безграничного могущества и безмерной власти. И решил он, не советуясь ни с валарами, ни с чьей-либо мудростью, кроме своей собственной, что сам провозгласит себя королем людей и вынудит Саурона стать его данником и слугой — ибо в гордыне своей считал, что не было; нет и не будет владыки, который бы мог тягаться с потомком Эарендиля. Потому велел Ар-Фаразон сковать великое множество оружия и, выстроив много боевых кораблей, оснастил их этим оружием; и, когда все было готово, во главе своего войска отплыл на восток.
Увидели люди в закатном небе пылающие кроваво-алым золотом паруса, и страх охватил жителей побережья, и они бежали прочь. Флот же пришел в место, что называлось Умбар — там стояла могучая твердыня и гавань нуменорцев. Безмолвны и пустынны были окрестные земли, когда Морской Владыка шествовал по Средиземью. Семь дней шел он с трубами и знаменами и увидел холм; он взошел на вершину и там раскинул шатер и поставил трон, и воссел на него, а шатры его войска, голубые, белые и золотые, окружили его, словно море огромных цветов. И послал он герольдов, и велел Саурону явиться и принести ему ленную клятву.
И Саурон явился. Пришел из могучей своей крепости Барад-Дур и даже словом не обмолвился о войне. Ибо видел он, что мощь и величие Морских Владык превышают все слухи о них, так что Саурон не мог и надеяться, что самые могущественные его слуги сравнятся с ними; и понял Саурон, что не пришло еще время утвердить свою власть над дунаданами. А уж он-то владел искусством добиваться хитростью того, чего не мог добиться силой. Потому он униженно склонился пред Ар-Фаразоном и сладко заговорил с ним; и дивились люди — так мудра и прекрасна казалась им его речь.
Но Ар-Фаразон еще не был обманут, и пришла ему в голову мысль, что ради прочности ленной клятвы разумно было бы доставить Саурона в Нуменор, и пусть он живет там заложником за себя и за всех своих прислужников в Средиземье. Неохотно принял Саурон это решение, но в душе ликовал, ибо таковы же были его желания. И вот Саурон пересек море и узрел Нуменор, и город Армэнэлос в пышности его расцвета, и был потрясен; но тем более исполнилось его сердце зависти и ненависти.
Так однако был он хитроумен и сладкоречив, так сильна была его скрытая воля, что и трех лет не прошло, а он уже стал ближайшим тайным советником короля: ибо сладкий мед лести стекал с его языка, и было ему ведомо многое, недоступное еще людям. И видя, в каком он почете у короля, все советники преклонялись перед ним — все, кроме Амандиля, владетеля Андуниэ. Постепенно край изменялся, и встревожились Друзья Эльфов, и многие бежали в страхе; тех же, кто остались, хоть они и звали себя Верными, их враги нарекли мятежниками. Ибо ныне, владея слухом людей, Саурон хитроумно исказил все, чему учили валары; говорил он, что в мире, на востоке и даже на западе есть множество морей и земель, ждущих завоевания, где лежат втуне несметные сокровища. Если же они и достигнут края мира, за ним лежит лишь Древняя Тьма. "Из нее же был сотворен мир. Ибо лишь Тьма божественна, и Властелин Ее в силах дарить своим верным слугам новые миры, так что могуществу их не будет предела."
— Кто же Властелин Тьмы? — спросил Ар-Фаразон.
И тогда, запершись вдвоем с королем, Саурон заговорил с ним и солгал, говоря:
— Властелин Тьмы — это тот, чье имя не произносится ныне; ибо валары обманули вас, представив вместо него Эру, близкий призрак, сотворенный их злодейством, дабы заставить людей служить себе. Истинный их повелитель еще возвысится и освободит вас от этого призрака; имя же его Мелькор, Владыка Сущего, Дарующий Свободу, и он даст вам куда больше силы.
Так Ар-Фаразон обратился к почитанию Тьмы и Мелькора, Владыки Ее — вначале тайно, а затем открыто, при подданых своих; и они большей частью последовали за ним. Но, как уже говорилось прежде, в Ромэнне и окрест нее все еще оставались Верные, жили они и в других концах страны. Вождями их, у которых искали они поддержки и утешения, были Амандиль, советник короля, и сын его Элендиль, чьи сыновья Исильдур и Анарион были, по нуменорскому счету, еще молоды. Амандиль и Элендиль были великими флотоводцами, и в жилах их текла кровь Эльроса Тар-Миниатура, хоть они и не принадлежали к правящему дому, что владел в Армэнэлосе короной и троном. В дни юности Амандиль был близок Фаразону и, хотя считался Другом Эльфов, оставался в совете до появления Саурона. Тогда Амандиля удалили, ибо Саурон никого так не ненавидел в Нуменоре, как его. Но был Амандиль так высокороден и искусен в морском бою, что многие люди чтили его, как и прежде, и ни король, ни Саурон покуда не осмеливались тронуть его.
И вот Амандиль удалился в Ромэнну, и всех, кого считал верными, тайно призвал туда; ибо предвидел он, что лихо разрастется, и все Друзья Эльфов окажутся в великой опасности. Так оно вскоре и случилось. Мэнэльтарма в те дни была совершенно заброшена, и хотя даже Саурон не осмеливался осквернить священное место, король под страхом смертной казни запретил кому-либо всходить туда, тем более Верным, что еще чтили Илуватара. Саурон же подбивал короля срубить Белое Древо, Нимлот Дивный, что рос при королевском дворе — память об эльдарах и свете Валинора.
Долго король не соглашался, ибо верил в пророчество Тар-Палантира, что с Древом связана судьба королевского рода. Так в недомыслии своем тот, кто ненавидел эльдаров и валаров, безуспешно пытался укрыться под сенью былого союза. Когда же Амандиль услышал о лиходейском замысле Саурона, он ужаснулся, зная, что Саурон в конце концов настоит на своем. Тогда призвал он Элендиля и его сыновей и напомнил им предание о Древах Валинора; и промолчал Исильдур, а ночью ушел и свершил то, за что позднее стяжал великую славу. Ибо он в одиночку, изменив обличье, пробрался в Армэнэлос, в королевские чертоги, вход куда Верным был воспрещен; и пришел туда, где росло Древо — а подходить к нему запрещалось велением Саурона, и его доверенные стражи днем и ночью стерегли Древо. В то время Нимлот потемнел и не цвел более — пришла его осенняя пора, да и зима была уже недалеко; и вот Исильдур прокрался мимо стражи, сорвал с Древа плод и хотел было скрыться. Но тут поднялась тревога, на Исильдура напали, и он мечом прорубил себе дорогу, получив при том множество ран, и бежал; а так как был он переодет, никто не узнал посмевшего коснуться Древа. Исильдур же с трудом добрался до Ромэнны и, прежде чем силы покинули его, передал плод в руки Амандиля. Затем плод был посажен в землю, и Амандиль благословил его; и вот появился росток и весной вытянулся в побег. Когда же раскрылся на нем первый лист, Исильдур, что лежал уже при смерти, ожил, и раны не тревожили его более.
