Александра Егорушкина - Настоящая принцесса и Бродячий Мостик
— Ну, мышекрысам-то этим вы фейерверк устроили будь здоров, — сказал Лёвушка.
— В нашем деле, — вздохнув, объяснил Филин, — все, с одной стороны, как у всех: есть гении вселенского масштаба и просто трудяги, грызущие себе в уголку свой кусок научного гранита. Халтурщики, кстати, тоже ость. Специфика в том, что то, на что способен рядовой волшебник, обычно как разбросается в глаза запалить там что-нибудь, эффектно исчезнуть, слона в цирке трубить заставить… А устроить то, что тут сейчас творится, это принципиально другой уровень, и притом ведь этого никто не замечает. Результаты деятельности настоящего волшебника можно заметить, только когда уже совсем поздно. Как зачастую и его самого, впрочем. Постараемся успеть в самый последний момент. Эх, дождаться бы этого момента… А что касается фейерверков — то ли еще будет, — пообещал Филин. — Кажется, я крепко разозлился. Так вот, теперь вы, наверное, понимаете, что со мной сделалось, когда неделю назад под вечер явился ко мне Конрад — да, я же не сказал-, что Конрад после нашего бегства довольно скоро вернулся в Радинглен… точнее, сбежал из Петербурга в Радинглен… м-м-м… по личным мотивам. И я его очень отговаривал. Мы даже поругались тогда довольно крепко. Не в первый раз, впрочем, и, надеюсь, не в последний…
— Папа — сбежал?! — возмутился Костя. — Не понял?! Почему? И меня, что ли, бросил?
— О твоем намечающемся существовании он, похоже, не знал, и вообще пусть он сам все расскажет, — Филин впервые с начала разговора чуть улыбнулся, представив себе этот рассказ в лицах. — А потом, в прошлый вторник под вечер, как пришел ко мне Конрад и как рассказал, что тут творится на самом деле… Эх! Я даже думать не стал и очертя голову кинулся разбираться, потому что не мог и мысли допустить, что мальчик у них и… и это может продлиться лишнюю секунду после всех этих жутких лет. Ну и тут же попался. Я сначала решил перетащить его в Петербург и там разобраться, это не очень-то вышло, потом ночь очень не вовремя наступила… И к тому же нет ничего уязвимее, чем волшебник в момент колдовства. Попался, как безмозглая птица. Буквально. — Филин досадливо помотал головой. — И был уверен, что теперь-то уж все пропало с надежной гарантией. Ох, веселье было… Я неделю сидел в этом подземелье, превращенный в птицу, и в клетке. Так сказать, тюрьма в тюрьме в тюрьме… Мутабор пару раз приводил ко мне принца — ночью, само собой, заколдованного, чтобы я полюбовался, за что борюсь, и перестал клювом щелкать. Но все-таки я, кажется, немного… умнее, что ли, чем кажусь Мутабору… Правда, когда он мне объяснил, что шею мне не сворачивает только потому, что хочет предоставить Королю блестящую возможность сделать это публично с разу после коронации — ритуал, говорит, Гранфаллон придумает попышней, что-нибудь эдакое про жертву для плодородия, — я несколько приуныл, хотя и понимал при этом, что после коронации и Королю, и мне, и всем прочим будет абсолютно все равно. М-да… И тут прибегает встрепанный Инго в дневной ипостаси, молча вытаскивает меня на свет божий и вручает двум обалделым школьникам, Вот уж я не знал, смеяться или плакать… А мог только перья топорщить, глазами мигать и ухать. Зато теперь мы с вами устроим Мутабору за все хорошее большой сюрприз.
— Как мы его устроим-то? — безнадежно спросила Лиза, ни на кого не глядя. Ничего себе семейная история… Лиза подумала о Бабушке, о родителях на фотографии, об Инго, попавшемся в эту жуткую ловушку, и в носу у нес защипало.
— Выше голову, Ваше Высочество, тихо ответил Филин. Вон у вас брат какой… А Бабушка… Вы ведь их достойны разве нет?
Шин-Шин вдруг спорхнула с высокого шкафчика, на котором пристроилась с кружкой сливок, пролетела над Лизиной головой и осторожно погладила ее трехпалой лапкой по щеке.
— Ну вот, мысли читаете, — буркнула Лиза, украдкой вытирая показавшуюся-таки слезинку. — А делать-то нам что?
— Есть у меня на этот счет некоторые соображения, — мрачно усмехнулся Филин, — только, по-моему, сейчас мы с вами не в лучшей мыслительного форме.
— Принцесса! — обрадовался опомнившийся Царапкин. — Вот это да! А ведь драконы-то принцесс… хе-хе… похищают и кушают!
— А я и не знал, что ты совсем ни во что не врубаешься, — Левушкин негромкий голос прозвучал неожиданно грозно. — Отстань от Лизки сейчас же.
— Будешь первым в истории драконом-вегетарианцем, — сурово поднял бровь Филин, и Костя притих. — Ладно, сейчас еще немножко покомандую, — сказал Филин, поднимаясь. — Лёвушка, Лиза, давайте-ка поспите чуть-чуть. К закату нам бы всем надо быть в отменной форме, насколько получится.
И тут на пороге кухни вновь возникла Дис и посмотрела на Филина с упреком, а на Лизу — с жалостью:
— Пойдемте-пойдемте! Я уже давно думаю, что не надо бы вам, Филин, так деток-то мучить, всю ночь все-таки не спали… Идемте, Ваше Высочество!
Лиза с трудом поднялась — усталость навалилась на нее, как тяжелое ватное одеяло. Выходя из кухни, она еще успела услышать, как там, за дубовой дверью, Костя о чем-то препирается с Филином…
— Это, милые мои, гостевая спальня, — объяснила Дис, распахивая перед Лизой низенькую дверцу. — Конечно, обстановка здесь далеко не королевская.
«Ага, как же, далеко не королевская обстановка», — подумала Лиза, обозревая гномскую спальню, которая была раза в три больше Лизиной комнатки в бесконечно далекой квартире на Петроградской стороне. Лёвушка увлеченно обследовал помещение.
— Смотри-ка, какая тут вентиляция, — с уважением сказал он, вскарабкиваясь на каменную лежанку и глядя вверх. — Ведь глубоко, да и свечки, а не душно совсем…
— Давно хотела тебя спросить, — зевнув, отозвалась Лиза, — как они это все рыли-то?
— Сверху вниз, — пожал плечами Лёвушка.
— Ты чего, совсем спать не хочешь? — спросила Лиза.
— Расхотелось что-то, — ответил Лёвушка. Лиза вдруг поняла, что и ей, кажется, после всего этого не заснуть.
— Вообще, конечно, сейчас бы как раз учебник пригодился, — протянул Лёвушка.
— Левка, ты чего?!
— По английскому. Контрольная завтра, ты не забыла?
— Шуточки у тебя… — сердито фыркнула Лиза. — Мутабору про контрольную скажи.
— Слабоват твой Мутабор против нашей Саблезубой… А уж если она с ним заодно, то наши шансы равны нулю… задумчиво произнес Лёвушка, и оба, не выдержав, расхохотались.
В этот момент в дверях появилась Дис, нагруженная ворохом одеял и перин всевозможных расцветок, с кистями, оборками и бантиками, и, свалив все эти излишества на лежанки, мгновенно постелила две постели.
— Уф, — сказала она. — Вот, Ваше Высочество. — Сверху на гору мануфактуры, вполне достойную Принцессы на горошине, Дис положила, тщательно расправив, расшитую ночную рубашку белейшего из белых цветов.
