Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления
— Что мне делать, Фоукс? — прошептал Гарри. — Я бы не смог их защитить, если бы не разозлился.
Феникс не издал ни звука, был слышен только трепет его огненных крыльев. Яркая вспышка угасающего пламени — и Фоукс исчез.
Они оба моргнули, словно пробуждаясь — а может, наоборот, погружаясь в сон.
Минерва опустила взгляд.
К ней было обращено светлое, юное лицо Гарри Поттера.
— Фениксы — люди? — спросил Гарри. — То есть, они достаточно разумны, чтобы считаться людьми? Мог бы я говорить с Фоуксом, если бы знал его язык?
Минерва на секунду прикрыла глаза.
— Нет, — её голос слегка дрожал, — фениксы — творения могущественной магии, которая выделяет их среди прочих животных. Они — огонь, свет, исцеление, перерождение. Но всё-таки мой ответ — нет.
— Где мне достать такого?
Минерва наклонилась и обняла мальчика. Она сама не поняла почему, но просто не могла поступить иначе.
Когда она выпрямилась, у неё першило в горле. Говорить было тяжело, но она через силу спросила:
— Что сегодня произошло, Гарри?
— Ни на один из важных вопросов я тоже не знаю ответов. А ещё мне хочется обо всём этом какое-то время не думать.
Минерва опять взяла его за руку, и они пошли дальше молча.
Путь был коротким, потому что кабинет заместителя располагался близко к кабинету директора.
Минерва села за стол.
Гарри сел перед столом.
— Итак, — прошептала Минерва. Она бы предпочла оставить всё как есть, или переложить эту обязанность на кого-то ещё, но дело требовало решения безотлагательно. — Я хотела поговорить с вами о школьной дисциплине. От которой вы не освобождены.
— О чём именно? — спросил Гарри.
Он не знает. Не успел ещё понять. У неё сжалось сердце. Но выбора не было.
— Мистер Поттер, — сказала профессор МакГонагалл, — ваш Маховик времени, пожалуйста.
Всё спокойствие, принесённое фениксом, мигом исчезло с его лица, как если бы Минерва вдруг ударила его ножом.
— Нет! — в голосе Гарри зазвучала паника. — Он мне нужен, я не смогу обучаться в Хогвартсе! Я не смогу вовремя ложиться спать!
— Сможете, — сказала она. — Министерство предоставило защитную оболочку для вашего Маховика. Я наложу специальное заклятье, чтобы её можно было открывать только между девятью вечера и полуночью.
Лицо Гарри исказилось:
— Но… но я…
— Мистер Поттер, сколько раз вы использовали Маховик, считая с понедельника? Сколько добавили часов?
— Я… Дайте посчитаю, — Гарри посмотрел на свои часы.
Минерва ощутила приступ горечи. Она так и думала.
— Наверняка больше, чем два раза в день. Если я опрошу ваших однокурсников, то скорее всего выясню, что под вечер у вас всё время очень сонный вид, а каждое утро вы встаёте всё раньше и раньше. Так ведь?
Чтобы узнать ответ, достаточно было посмотреть на его лицо.
— Мистер Поттер, — мягко сказала она, — некоторым ученикам нельзя доверить Маховик времени, потому что у них вырабатывается от него зависимость. Таким ученикам дают зелье, продлевающее сон на нужное время, но они начинают использовать Маховик не только для посещения занятий. И тогда мы его забираем. Мистер Поттер, вы стали использовать Маховик как универсальное решение для любой задачи, зачастую совершенно бессмысленно. С его помощью вы заполучили напоминалку. А также весьма очевидным для других учеников образом пропали из кладовки, вместо того чтобы использовать Маховик после урока и предупредить меня или кого-нибудь другого, чтобы вам помогли открыть дверь.
По лицу Гарри было видно, что эта мысль ему в голову не приходила.
— И что важнее, — продолжала она, — вам следовало просто остаться в классе профессора Снейпа. И наблюдать. И покинуть класс в конце занятия. Как вы бы и поступили, не будь у вас Маховика времени. Некоторым ученикам нельзя доверить Маховики, мистер Поттер. Я сожалею, но вы — один из них.
— Но он нужен мне! — выпалил Гарри. — Что, если мне придётся спасаться от толпы слизеринцев? Он защищает меня…
— Остальные ученики рискуют не меньше, и, уверяю вас, у них получается выживать. Ни один ученик не умер в замке за последние пятьдесят лет. Мистер Поттер, ваш Маховик времени, сейчас же.
Лицо Гарри страдальчески перекосилось, но он снял кулон с Маховиком и отдал ей.
Минерва достала из стола одну из защитных оболочек, присланных в Хогвартс, защёлкнула её на песочных часах Маховика и приложила к оболочке палочку, накладывая заклятье.
— Это нечестно! — вдруг завопил Гарри. — Я спас сегодня пол-Хогвартса от профессора Снейпа, разве правильно меня за это наказывать? Я видел выражение вашего лица, вы ненавидите то, что он делает!
Несколько мгновений Минерва не отвечала, завершая заклинание.
Закончив, она подняла глаза. Вид у неё, знала она, был суровый. Может, поступать так неправильно. А может, напротив, правильно. Мир не рухнул — перед ней сидел самый обычный строптивый ребенок.
— Нечестно, мистер Поттер? — рявкнула она. — Мне два дня подряд пришлось сочинять отчёты, объясняя, почему Маховик времени был использован прилюдно! Вы должны быть благодарны за то, что вам вообще его оставили! Директору лично пришлось связываться с Министерством через каминную сеть, чтобы просить об этом, и не будь вы Мальчиком-Который-Выжил, даже это бы не помогло!
Гарри вытаращился на неё.
Она знала, что он видит сердитое лицо профессора МакГонагалл.
Его глаза наполнились слезами.
— Извините, мне очень жаль, — прошептал он охрипшим от волнения голосом, — я подвёл вас…
— Мне тоже жаль, мистер Поттер, — строго сказала она и отдала ему только что ограниченный Маховик. — Можете идти.
Гарри развернулся и выбежал из кабинета, всхлипывая. Она слышала его удаляющиеся шаги, а потом дверь закрылась и заглушила их.
— Мне тоже, Гарри, — прошептала она в тишине комнаты, — очень-очень жаль.
* * *
Пятнадцать минут после начала обеденного часа.
Никто не разговаривал с Гарри. Некоторые когтевранцы смотрели на него со злостью, другие — с сочувствием, а часть самых младших учеников — даже с восхищением, но никто не смел с ним заговорить. Даже Гермиона не решалась подойти.
Фред и Джордж робко приблизились. Они ничего не сказали. Предложение было очевидно, как и возможность отказаться от него по желанию. Гарри сказал, что он подойдёт, когда подадут десерт, не раньше. Они кивнули и испарились.
Возможно, виной всему этому было отсутствующее выражение на его лице.
Другие, вероятно, полагали, что он сдерживает злость или смятение. Они видели, как Флитвик приходил за ним, и знали, что он был в кабинете директора.
Гарри старательно сдерживал улыбку, потому что улыбнувшись, он засмеётся, а если он начнёт смеяться, то не остановится, пока не придут добрые джентльмены в белых халатах и не утащат его за собой.
