Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления
Обзор книги Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления
Гарри Поттер и методы рационального мышления
Мы рады представить вам электронную версию этой замечательной книги.
Опубликовано на «Гарри Поттер и Методы рационального мышления» http://hpmor.ru/.
Глава 1. Крайне маловероятный день
Отказ от прав: Гарри Поттер принадлежит Дж. К. Роулинг, методы рационального мышления не принадлежат никому.
Примечание автора: У этого фанфика довольно неспешное начало, и первые 5 глав — всего лишь вступление, но если вы дочитали до 10 главы и он вам всё ещё не нравится — бросайте.
* * *
В лунном свете блестит полоска серебра…
(падают тёмные одежды)
...кровь льётся литрами, и слышен крик.
Все стены до последнего дюйма заняты книжными шкафами. В каждом — по шесть полок, и шкафы почти доходят до потолка. Часть полок плотно заставлена книгами в твёрдом переплёте: математика, химия, история и так далее. На других полках в два ряда стоит научная фантастика в мягкой обложке. Под второй ряд книг подложены коробки и деревянные бруски так, что он возвышается над первым и можно прочитать названия стоящих в нём книг. Но и это не всё: книги перебираются на столы и диваны, образуют небольшие стопки под окнами.
Так выглядит гостиная дома, в котором живут известный профессор Майкл Веррес-Эванс и его жена, миссис Петуния Эванс-Веррес, а также их приёмный сын, Гарри Джеймс Поттер-Эванс-Веррес.
На столе в гостиной лежит письмо, а рядом с ним — желтоватый пергаментный конверт без марки. На конверте изумрудно-зелеными чернилами написано, что письмо адресовано «мистеру Г. Поттеру».
Профессор спорит с женой не повышая голос, так как считает, что кричать — некультурно.
— Это ведь шутка, да? — по тону Майкла можно было понять: он весьма опасается, что жена говорит серьёзно.
— Моя сестра была ведьмой, — нервно, но настойчиво повторила Петуния. — А её муж — волшебником.
— Это абсурд! — отчеканил Майкл. — Они же были на нашей свадьбе, они приезжали на Рождество...
— Я просила их ничего тебе не рассказывать, — прошептала Петуния, — но это чистая правда, я сама видела....
Профессор закатил глаза:
— Дорогая, я знаю, ты не читаешь скептическую литературу и можешь не понимать, как легко для обученного фокусника делать невозможные на первый взгляд вещи. Помнишь, я учил Гарри гнуть ложки? И если вдруг тебе казалось, что они угадывали твои мысли, то такой приём называется холодное чтение.
— Это было не сгибание ложек.
— А что?
Петуния прикусила губу.
— Так просто не рассказать. Ты подумаешь, что я... — она сглотнула. — Послушай, Майкл, я не всегда была... такой, — она махнула рукой вниз, обозначая точёную фигуру. — Лили изменила мою внешность. Потому что я... я умоляла её. Долгие годы я умоляла. Всё детство я плохо к ней относилась, потому что она всегда была красивее меня, а потом у неё проявился магический дар. Можешь представить, как я себя чувствовала? Я годами умоляла её сделать меня красивой. Пусть у меня не будет магии, но будет хотя бы красота.
В глазах Петунии стояли слёзы:
— Лили отказывала мне по разным нелепым причинам, говорила, будто наступит конец света, если она немного поможет родной сестре, или что кентавр запретил ей это делать, и тому подобную чепуху, и я её за это ненавидела. И после школы я встречалась с этим Верноном Дурслем, он был толстый, но кроме него никто из парней в университете со мной вообще не разговаривал. Он говорил, что хочет детей, и чтобы первенца звали Дадли. Я тогда подумала: «Какие же родители назовут своего ребёнка Дадли Дурсль?». И тут вся моя будущая жизнь словно бы встала у меня перед глазами, и это было невыносимо. Я написала сестре, что, если она мне не поможет, то я…
Петуния запнулась и тихо продолжила:
— В конце концов она сдалась. Она говорила, что это опасно, но мне было наплевать. Я выпила зелье и серьёзно болела две недели. Зато потом моя кожа стала чистой, фигура похорошела и... Я стала красивой, люди начали относиться ко мне добрее, — её голос сорвался, — после этого я больше не могла ненавидеть сестру, особенно когда узнала, к чему в итоге её привела эта магия.
— Дорогая, — нежно ответил Майкл, — ты заболела, набрала правильный вес, пока лежала в кровати, а кожа стала лучше сама по себе. Или болезнь заставила тебя изменить рацион.
— Она была ведьмой, — настаивала Петуния. — Я видела, как она творила чудеса.
— Петуния, — в голосе Майкла появилось раздражение, — ты же знаешь, что это не может быть правдой. Мне точно нужно объяснять почему?
Петуния всплеснула руками. Она почти плакала.
— Милый, я всегда проигрываю тебе в споре, но пожалуйста, поверь мне сейчас...
— Папа! Мама!
Они замолчали и оглянулись на Гарри, который, оказывается, тоже был в гостиной всё это время.
Мальчик сделал глубокий вдох.
— Мама, насколько я понимаю, у твоих родителей не было магических способностей?
— Нет, — Петуния озадаченно посмотрела на него.
— Получается, что никто из членов вашей семьи не знал о магии, пока Лили не получила пригласительное письмо. Каким образом убедили их?
— Тогда было не только письмо. К нам приходил профессор из Хогвартса. Он… — Петуния бросила взгляд в сторону Майкла. — Он показал нам несколько заклинаний.
— Значит, спорить по этому поводу совершенно ни к чему, — твёрдо заключил Гарри. Впрочем, надежды, что хотя бы сейчас родители к нему прислушаются, было мало. — Если всё правда, то мы можем просто пригласить профессора из Хогвартса. Если он продемонстрирует нам магию, то папе придётся признать, что она существует. А если нет, то мама согласится, что всё это выдумка. Нужно не ссориться, а провести эксперимент.
Профессор повернулся и, как всегда снисходительно, посмотрел на него сверху вниз:
— Гарри? Магия? В самом деле? Я думал, уж ты-то знаешь достаточно, чтобы не воспринимать её всерьёз, хоть тебе и десять лет. Сынок, магия — самая ненаучная вещь, которую только можно себе представить!
Гарри кисло улыбнулся. Майкл относился к нему хорошо — вероятно, лучше, чем большинство родных отцов относятся к своим детям. Гарри отправляли учиться в лучшие школы, а когда с ними ничего не вышло, для него стали нанимать частных преподавателей из бесконечной вереницы голодающих студентов. Родители всегда поддерживали Гарри в изучении всего, что только привлекало его внимание. Ему покупали все интересующие его книги, помогали с участием в различных конкурсах по математике и естественно-научным предметам. Он получал практически всё, что хотел, в разумных пределах. Единственное, в чём ему отказывали, так это в малейшей доле уважения. Впрочем, с какой стати штатному профессору Оксфорда, преподающему биохимию, прислушиваться к советам маленького мальчика? Он, конечно, «проявит заинтересованность», ведь так положено поступать «хорошему родителю», к каковым профессор, несомненно, себя относил. Но воспринимать десятилетнего ребёнка всерьёз? Вряд ли.
