Марк Лоуренс - Принц шутов
— Но что?..
— У тебя голова, наверно, кружится. Ты врезался в дверь.
Я повел его обратно в таверну.
Астрид и Эдда сбежались к золотому мальчику, и я отступил, давая им накинуться на добычу. Уходя, я схватил повязку у него на руке за свободный конец и потихоньку сдернул ее.
— Что?..
Хакон поднес руку к глазам.
— И сколько же детишек ты спас?
Я сказал это вполголоса через плечо, возвращаясь к столу, но все же достаточно громко, чтобы это нельзя было не услышать.
— Там нет укуса! — вскрикнула Астрид.
— Ни царапины.
Эдда сделала шаг назад, будто ложь Хакона могла оказаться заразной.
— Но я…
Хакон пялился на свою руку, подняв ее еще ближе к глазам и поворачивая так и сяк в полном изумлении.
— Пусть заплатит за свой гребаный бренди! — крикнул воин у барной стойки.
— Дешевый трюк!
Это сказала толстая тетка, с грохотом ставя на стол пивную кружку.
— Он не родня Аларику!
В голосах послышался гнев.
— Да он ни единого слова правды не сказал, надо полагать!
— Лжец!
— Вор!
— Да он жену свою поколачивает!
Это уже я сказал.
Толпа собралась вокруг бедняги Хакона, он тонул в их криках и собирал удары. Каким-то образом он все же вырвался и выбежал на улицу — ну, то есть его почти что выкинули. Он влетел в грязь, поскользнулся, упал, кое-как поднялся и убрался восвояси, захлопнув за собой дверь.
Я удобно расселся на стуле и снял зубами с ножа последний кусочек мяса. Было вкусно. Не могу сказать, что использование ангельского дара исцеления для того, чтобы нагадить человеку, оказавшемуся красивее, выше, даровитее меня, вызывало гордость, но в общем чувство было довольно приятное. Я оглядел толпу, гадая, кого из девчонок можно опять закадрить.
— Эй, малый!
Крепкий рыжеволосый мужик загородил от меня Астрид.
— Я…
— Да плевать мне, кто ты такой, ты сел на мое место.
У этого типа было красное сердитое лицо, из тех, про которые говорят «кирпича просит», и его внушительная туша упакована в толстую кожу с чернеными заклепками, а на поясе висели нож и топорик.
Я встал — не без усилия, поскольку исцеление раны Хакона изрядно вымотало меня. Я был выше ростом, что не очень-то удобно, когда надо избежать драки. Как бы то ни было, встать пришлось, коль скоро я предпочел освободить место, а не быть из-за него порезанным на кусочки. Я надул щеки и запыхтел — ибо показывать слабость смертельно опасно.
— Люди моего положения не пересекают море ради кабацких драк. Да клал я на то, чье это место!
Тяжесть меча напоминала о его наличии, и я пожалел, что Снорри навязал мне его. Всегда проще выбраться из подобной заварушки, если заявить, что забыл железку дома.
— Грязный ублюдок! — Норсиец посмотрел на меня с издевкой. — Надеюсь, стул-то хоть не обгадил? — Он подчеркнуто нахмурился. — Или пятно не вывести, как ни скреби?
Честно говоря, грязны мы были в равной степени, но его грязь покрывала бледную, как рыбье брюхо, кожу, под которой змеились синие вены, моя — оливковую кожу южанина из Красной Марки, которая остается такой даже вдали от родного солнца и еще более темна благодаря индской крови, что текла в жилах моей матушки.
— Твой стул.
Я отошел, ткнув пальцем в освободившееся место. На мужика этого я смотрел внимательно-внимательно и был готов действовать в любую минуту.
В таверне стало тихо, словно все предвкушали потасовку. Иногда такого никак нельзя избежать, если вы не настоящий профессионал. Почти никому не придет в голову просто удрать со всех ног.
— Он правда грязный! — Викинг показал на стул, столь же грязный, как и все прочие в этом заведении. — А ну давай чисти! Сейчас же!
С улицы зашел еще кто-то, — можно подумать, этому типу была нужна группа поддержки.
— Полагаю, для тебя найдется стул почище, — пропыхтел я, притворяясь, что счел его слова шуткой, и надеясь устрашить его своими габаритами.
Точно так же как трусы инстинктивно влипают в неприятности, многие задиры чувствуют страх за версту. Что-то почти неуловимое подсказало ему, что со мной разделаться нетрудно.
— Я сказал — чисти.
Он угрожающе поднял кулак.
Снорри возник у него за спиной, поймал за руку, сломал ее и отшвырнул его в угол.
— У нас нет времени для игр, Ял. Сюда направляются три ладьи с моряками из Маладона — говорят, что лорд Хакон… в общем, нам только этого не хватало.
И он протащил меня по всей комнате, за нами устремились Арне, Туттугу и близнецы, и мы покинули таверну через черный ход.
— Лагерь разобьем среди холмов, — сказал он, распахивая калитку в стене заднего двора.
И все мои мечты о теплой постели и еще более теплой компании сдуло холодным ветром.
26
Я тащился в хвосте, сгибаясь под тяжестью поклажи. Казалось, Снорри решил, что нам вот прямо необходимо каждому дотащить до Суровых Льдов по нескольку булыжников. Туттугу неуклюже топал рядом, тяжело дыша.
— Ну и чего, приложил мазь?
Он кивнул, продолжая передвигаться походкой человека, забывшего вовремя посетить уборную.
— Жжется, зараза.
— Это горчичное семя.
По здравом размышлении оказалось, что надо бы семена фенхеля, но я решил, что сейчас об этом упоминать уже не стоит.
Я поправил заплечный мешок, но так стало еще хуже.
— Что, Туттугу, предвкушаешь, как ты обагришь топор кровью врага?
Мне было необходимо понять, что творится в голове у викинга. Единственным шансом на спасение было понимание того, что движет этими людьми.
— Честно? — Туттугу покосился на остальных: первая пара близнецов обогнала нас по склону метров на двадцать.
— Ну давай для начала честно, а если окажется, что это как-то совсем неудобоваримо, можно будет и приврать.
— Честно… Я бы лучше остался в Тронде с большой миской печени с луком. Поселился бы там, рыбачил, женился бы.
— А обагрить топор?
— Боюсь до усрачки. Единственное, что не дает удрать с поля боя, — это мысль о том, что все остальные бегают быстрее и что меня при таком раскладе быстренько заколют в спину. Лучше уж встретить врага лицом к лицу. Если бы боги даровали мне ноги подлиннее… я бы сбежал.
— Гммм. — Я пристроил поклажу поудобнее, насколько это вообще было возможно. А то уже легкие разболелись от натуги. — Тогда зачем ты поперся на эту гору?
Туттугу пожал плечами.
— Я не такой храбрый, как ты. Но другого выхода нет. Это мой народ. Я не могу их покинуть. А если все ундорет действительно перебиты… кому-то нужно за это заплатить. Пусть я даже не хочу быть тем, кто вытрясет из них эту плату, — они должны ответить.
