Сергей Волков - Великое Лихо. Слуги Карающего Огня
Драгон когтем выкатил из-под себя разлапистую косточку — то ли хребтовый членик, то ли крестец какого-то невеликого зверька. Выкатил, подул на нее — и косточка ожила, заплясала на месте на обернувшихся вдруг ножками отростках — прямо костяной человечек получился!
— Иди за ним, он укажет тебе путь! — обратился к Луне ящер: — И вот тебе еще чаша…
Из-под костей гнездовища появилась двуручная каменная ендова с крышкой:
— Зачерпнешь ею из озера, замажешь глиной, чтобы не остыло, и принесешь мне! Иди, время не ждет — ваши недруги ищут вас, и скоро найдут!
— Как же это… — растерялся Луня: — Вот прямо щас идти?
— Лунька, зато прознаем мы про супротивника нашего всю подноготную! Змей-то обещал на вопрос ответить, а он все знает… — хлопнул Луню по плечу Зугур: — Ты поосторожней только там, на-ка вот, кресало мое возьми, оно арской работы, в темноте пригодится — огонь высекать!
К ученику шагнул волхв, сунул в кошель на опояске небольшой каменный кружок с вделанным в центре Яровым глазом из алатыря-камня:
— Оберег этот тебя от тварей подземных защитит! Как спустишься вниз надень на шею, и не снимай! Ну, помоги тебе Влес, Род и все светлые боги!
Драгон, решив, что прощание затянулось, ударил лапой по изумрудному мху возле гнездовища — и тот час же заскрежетали камни, расползаясь в стороны, открывая черный провал норы. Костяной человечек, приплясывающий на месте, бойко устремился туда, а следом за ним шагнул к краю и испуганный Луня — уж больно мрачной и сырой казалась ему открывшаяся по воле драгона нора, напоминая путь на тот свет, где солнце черное, а небо цвета пепла…
— Прощайте, дяденька, Зугур, Фарн! Не поминайте лихом! — запинаясь, выговорил Луня, махнул рукой и направился к норе. Фарн, виновато улыбаясь, догнал его у самого лаза, запихнул в котомку несколько чудом сохранившихся в мешке этроса деревяшек — вместо факелов пригодятся. Луня кивнул побратиму и полез в темное подземелье…
* * *Узкий, темный лаз вел вниз, осклизлые черные камни под ногами мешали идти, пару раз Луня едва не упал, еле поспевая за слабо светившимся зеленоватым светом костяным человечком, который бойко скакал впереди, изредка останавливася, чтобы подождать подскальзывающегося Луню.
Сперва ход казался молодому роду довольно просторным, но вот он начал сужаться, сделался более крутым и низким. Луне казалось, что он пробирается по внутренностям исполинского каменного животного — ход постоянно изгибался, иногда становился совсем отвесным, и приходилось сползать на пузе, вперед ногами, вниз, туда, где его поджидал костяной проводник.
Дневной свет, что попадал в ход с поверхности, давно померк, и Луня пробирался на ощупь — костяной человечек почти ничего не освещал вокруг, и кромешная тьма со всех сторон обступала ученика волхва. Потом, когда глаза мало-помалу привыкли к мраку, Луня начал различать округлые бока камней, острые пиковины свисавших сверху каменных сосулек, и такие же острые вершинки тянущихся им на встречу сосулек, что росли снизу.
Ход сузился до размеров барсучей норы, и Луне приходилось ползти, обдирая локти и коленки, извиваться ужом, отчаянно дергая всем телом, чтобы не застрять. Теперь он понял, что имел в виду драгон, когда говорил, что никто другой не сможет пройти подземными путями. В подземелье было холодно, сыро и вскоре стало трудно дышать. «Чего ж глубже-то будет?», — с ужасом подумал Луня: — «Задохнусь, как суслик в норе, и поминай, как звали!».
Но вот узкий лаз начал расширяться, раздался вширь, и вскоре Луня уже мог выпрямится во весь рост — теснины кончились. Стало легче дышать. Вокруг стоял непроницаемый мрак, и Луня решил запалить факелок — чтобы не поломать ноги, поспевая за костяным поводырем.
С треском заполыхало смоленое дерево, тьма враз отступило, и Луня увидел, что он в большой, просторной, вытянутой пещере. Дальних переделов ее не было видно, но костяной бегунок уверенно скакал впереди, ведя человека за собой через всю подземную каменную горницу. Неожиданно где-то сбоку зашипело. Луня, задрожав, потянул из ножен меч — сад с луком он оставил наверху, ровно как и берский топорик — чем меньше тащишь, тем сподручнее.
Шипение повторилось — уже ближе. «Мать честная, что ж там за тварь злобствует?», — в отчаянии подумал Луня, левой рукой вздымая почти погасший факел, а правой выставив в сторону приближающейся опасности меч.
И тут из тьмы выплыло, колыхаясь, такое чудовище, что у Луни даже дыхание перехватило от страха! Огромное, похожее на кожистый мешок тело, покрытое слизью, широкая пасть, шеи нет вовсе, маленькие, подслеповатые глазки злобно глядят на человека прямо с пуза, а здоровенные плоские лапищи опираются на мокрые камни, готовые в миг распрямиться и бросить пасть-живот на замершую жертву.
— Уйди, погань! — на заячей ноте заверещал Луня, размахивая мечом и тыча в сторону чудища факелом. Но тому было мало горя от истошных воплей человека — еда, теплокровая, трепещущая от ужаса и вопящая еда была перед исполинской подземной жабой, и она прыгнула, разевая огромную пасть и готовясь разом заглотить добычу.
Луня шарахнулся в сторону, взмахнул мечом, но не попал, споткнулся и кубарем покатился по скользким камням, больно ушибая ноги-руки. Жаба, промахнувшись, уже готовилась ко второму прыжку, и был бы он для Луни последним, не попадись ему под руки оберег Яра, что дал ученику Шык.
— Яр, светлоокое светило, помоги! — взмолился Луня, поднимая каменный кружок и загораживаясь им от чудовища. И в тот же миг из Ярова зрака, что был вделан в центр камня, ударил тонкий, ослепительно яркий луч! Словно мечом, вспорол он надутый живот жабы, рассек пасть и утопленную в плечи голову. Рассек — и погас, сделав свое дело, и Луня остался сидеть в полной темноте, ослепленный и еще не верящий в свое чудесное избавление, а рядом, на камнях, слабо подрегиваясь, лежали две половины рассеченного чудовища и груда отвратительно воняющих внутренностей…
Не скоро ученик волхва нашел в себе силы вновь продолжить путь. Костяной человечек, все это время послушно дожидавшийся Луню, вновь заскакал по камням, и вновь поплыли во мраке на встречу молодому роду спины мокрых и холодных камней, сосульки, диковенные натеки и каменные наросты.
За жабьей пещерой снова был извилистый ход, а за ним — вновь пещера, еще больше первой, но теперь Луня шел, воздев руку с оберегом Яра, и гневный зрак светлоликого бога хранил путника от ужасов подземного мира.
Луня не знал, сколько он уже прошел по темным каменным норам и мрачным пещерам. Дорога, которой его вел костяной проводник, все время вела вниз, так, что каждая пещера была ниже предыдущей. Часто Луня видел, а вернее угадывал своим обострившимся чутьем, какие-то боковые ходы, другие пещеры, отнорки и лазы, и если бы не его светящийся поводырь, давно бы уже заблудился в этом покрытом мраком лабиринте, и попал бы в конце концов на обед одной из гигантских жаб, или какой другой твари, коих тут наверняка было немало…
