Татьяна Патрикова - Хитрости эльфийской политологии
— Прошу прощение за вторжение, супруг мой, — женщина сделала изящный реверанс и скользнула к материализованному серым кардиналом креслу. Опустилась в него, под нашими взглядами расправила складки кимоно и мягко улыбнулась. Мы снова заняли свои места. Император выжидающе посмотрел на супругу.
— Мне бы хотелось обсудить с вами одну задумку, — мелодичным голосом начала эльфийка, — Она пришла мне в голову совершенно внезапно. Но я бы хотела обсудить её сразу со всеми вами, — и она обвела нас взглядом, по очереди встретившись глазами с каждым. Почему-то дольше других она задержалась на мне. Это меня и насторожило. Очень вовремя на помощь пришло мое хваленое чутье.
— Это что-то связанное с Клёмой? — предположил я.
И тут же услышал какой-то невнятный звук со стороны Ира. Повернулся к нему. Мерцающий тяжело вздохнул и тихо сказал:
— Не ожидал, что так все повернется.
— Ты о чем?
— Дед сразу загорелся пристроить его в семье Ви-орь-Морь, но я не ожидал, что вам может настолько понравиться эта мысль, леди императрица, — сказал Ир.
— Пристроить Клёму? Но зачем его где-то пристраивать? — заинтересовался Камю.
— А тебя не удивило, что до сих пор никто из мерцающих не заикнулся о его родителях? — Я задал кардиналу тот вопрос, из-за которого я предположил, что все дело именно в маленьком мерцающем, — Кто его кузен и кузина мы с тобой знаем, но кто его родители и почему им занимается лично Пестрый, а не они?
— И почему? — спросил кардинал у Ира.
— Потеряв сына, они ушил в другой мир.
— Умерли? — изумился император.
— Нет. Просто переселились в другую реальность. Обычно мы прослеживаем ушедших до ближайшего мира, но никто не может сказать наверняка, не ушли ли они потом еще дальше. Сейчас их уже ищут. Но гарантировать, что когда-нибудь найдут, никто не может.
— Так вот почему вас в нашем мире так немного, — понимающе протянул серый кардинал.
— А каков процент переселяющихся? — заинтересовался император.
— Не больше тридцати, максимум сорок в поколение.
— Много.
— Те, кто теряют детей, нередко предпочитаю уйти, — глядя в сторону, заметил Ир.
— Или те, — рискнул я вставить свои пять копеек, — кого разоблачили те, к кому они успели привязаться.
Повисла неловкая пауза.
— Это правда? — негромко уточнил император у мерцающего.
— Да, — Ир все еще ни на кого не смотрел, — Как правило, мы преданы одному хозяину. Когда он в ответ на это отворачивается от тебя… проще начать жизнь с нуля, но там, где точно не встретишь ни его самого, ни его потомков.
— Круто, — не удержавшись, присвистнул я.
— Думаю, — обронил император задумчиво, — 'хозяин' — это не совсем то слово. Я прав?
— Правы, — Ир к нему повернулся и ответил твердым и решительным взглядом.
Император кивнул и повернулся к своей светлой леди.
— Ты хочешь усыновить мерцающего?
— Не обязательно усыновлять. Мы могли бы взять воспитанника. А леди Воморь с супругом могли бы помочь с его воспитанием, — заговорила она приветливым и мягким тоном, но было видно, что женщина волнуется. И сильно. Кончики её ушей все еще продолжали странно себя вести. По крайней мере, для меня это выглядело странно. Пока я наблюдал за ней, леди продолжала: — Он ведь может мерцнуть в очаровательного светлого мальчика. Но, кроме этого…
— Это был бы весьма изящный политический ход, — заметил Камю, ни к кому конкретно не обращаясь. — Думаю, параноикам-мерцающим это могло бы сказать о многом.
— А почему вы своих детей не заведете? — не подумав, брякнул я, запоздало сообразив, кому не стеснюсь задавать такие вопросы.
Повисла неловкая пауза.
— Простите, — поспешил повиниться, неожиданно поймав себя на том, что щеки горят. Да, так опростоволоситься не каждый сможет.
— Мой супруг не желает обзаводиться наследником.
— Какой в нем смысл, если свой титул я ему передать не могу?
— Разве дело в титуле? Он и тебе… — женщина оборвала себя. Наградила супруга долгим колючим взглядом и поднялась из своего кресла. Потом сказала, глядя на всех сверху вниз, — Надеюсь, вы подумаете о моем предложении. Каким бы не было ваше решение, если не как наш воспитанник, Клементиреферус останется во дворце как приемный сын четы Виморь.
Развернулась и пошла к двери. Император проводил её хмурым взглядом, потом неожиданно повернулся ко мне.
— Я извинился, — пробормотал, чтобы хотя бы что-то сказать, тяжесть взгляда венценосного эльфа ощущалась почти физически.
— Дело не в тебе, — медленно проговорил он. Как не странно, ни Камю, ни Ир, не попытались вставить ни слова.
Император долго молчал. Я мучился неопределенностью. Интересно, что у них по законам положено за такое хамство в отношении императорской четы? У меня даже ладони вспотели. Удивительно, но в какие только переделки я на Халяре не попадал, но по-настоящему, как оказалось, меня пугал только местный император. Любопытно, это у него такая аура особая, или это я… взрослею, что ли. Очень не вовремя научился воспринимать все не как затянувшийся сон, а как мою теперешнюю реальность. Но разобраться в себе мне не дали. Император отмер.
— Барсим, — произнес он ледяным тоном, — распиши картину покушений на мою жизнь только за первые пять месяцев этого года.
— Кружень — трижды, мраморень — дважды, вьюжень — один, но это было самым опасным из всех, убийца подобрался очень близко, хладрыгень — снова три. Журчаний — четыре, почти рекорд.
— Считаете, на фоне этого я могу позволить себе такую роскошь, как беззащитный младенец?
— Но… — сказать, что я был растерян, значит, ничего не сказать. — Я думал, что ваш титул выборный и основная власть у князей. Кому нужна ваша смерть? Не понимаю.
— Император — гарант объединения народов, — наставительно сказал Камю, — Князья приходят и уходят. Император — вечен.
— То есть вы… — начал я, но венценосный эльф понял все по моему ошарашенному взгляду.
— Да, — подтвердил он мои опасения, — Федерация со времен своего основания не знала другого императора.
— Значит, у вас тут действует какая-то секта типа антиглобалистов, что ли?
— Анти… кого? — заинтересовался Ир.
— Ну, ярых противников всеобщего объединения.
— Очень верно подмечено, — обронил Камюэль и безрадостно хмыкнул, — Алашурийское Братство, вот как они себя называют. И основная их доктрина построена на том, что эльфы должны властвовать над всеми. Что мы в этом мире Перворожденные, а остальные расы появились уже после нас, поэтому по законам старшинства должны быть нашими рабами. Не меньше.
