Анна Клименко - Принцип высшего ведовства
А потом что-то взорвалось внутри меня, плеснуло горячим фонтаном. Поплыли куда-то вбок деревья, наливаясь темнотой. Кажется, меня тряс Эрик, его перекошенное лицо быстро таяло и расплывалось.
– Лера! Где кольцо?!! Где?!! Кольцо?..
– Какая же ты сволочь, – донесся издалека голос Андрея. И – выстрелы, один за другим.
* * *…Я ждала, когда пред глазами начнет пробегать вся жизнь. Как об этом пишут – яркими вспышками, отдельно взятыми кадрами. Наверное, все этого ждут, с грустью и сожалением. Но воспоминания молчали. Осталась небывалая легкость, свет далеко вверху. Я оттолкнулась от невидимого, того, что меня удерживало, и… Вдруг увидела себя.
Я лежала в высокой траве, раскинув руки и уставившись в небо. В застывших глазах отражались кроны деревьев и белая точка солнца. Подбородок кто-то щедро разукрасил темной блестящей глазурью, она пачкала шею и тягучими каплями стекала на воротник клетчатой рубашки. В которой, как ни крути, было что-то неправильное. Чего-то не хватало… Отсутствовала нижняя часть кармана. Она провалилась в черноту, пропиталась темнотой. Вместо ткани рубашки были влага и беспросветный мрак, сложившиеся в аккуратную лунку. И на дне ее барахтался комар, увязая все глубже и глубже.
Разве это я? Как странно. И совершенно, ни капли не больно. Только вот рядом…
Вцепившись в мое предплечье, навзничь лежал Эрик. Черная водолазка расцвела багровыми цветами, а на щеке – Господи, как странно это видеть – стыла мокрая дорожка, как будто в последние минуты жизни старый инквизитор… плакал. И тут же, стоя на коленях, над тем, что осталось от Валерии Ведовой, глухо рыдал Андрей.
– Лерка, Лерочка… прости… меня… Вернись, ну вернись… Как же я без тебя?!!
Мне так хотелось его утешить. Сказать, что со мной ничего плохого не произошло – ведь на самом деле не больно, и даже не грустно. Чего убиваться тогда? Ему, наверное, стоило узнать о том, что теперь я всегда теперь буду рядом, но… Как странно. Я ощутила чужое присутствие. Существа, подобного мне.
…Лицо Джейн казалось выполненным из тончайшей золотой проволоки. Нет плоти, нет ни кожи, ни губ, ни носа – одни сверкающие контуры, постоянно меняющиеся, изгибающиеся, переходящие друг в друга. И вместе с тем я необычайно четко видела ее перед собой, светлую, лучистую, воздушную – вернее, невесомую. Джейн была исполнена тихой грусти и, как ни странно, искреннего сострадания. В обычной жизни его так остро не почувствовать, а здесь, в этом странном месте вне мира оно выглядело как рябь по воде на лунной дорожке. Согревало, утешало, давало надежду.
Но… если мы вместе, значит, и она?..
– Ты хороший человек, Лера, – услышала я чистый голосок Джейн, – возвращайся.
Андрей
… Как же я без тебя?!! Как?
Он заскулил и скорчился рядом с неподвижным телом своей любимой. Он вернулся с пол-дороги, почувствовав неладное, но все равно опоздал…
Ведьмак заглянул в ее застывшие глаза, увидел собственное отражение – вытянувшееся лицо, кривые острые зубы, торчащие из-под верхней губы – но даже не дрогнул. Какая разница, человек ты или еще кто, когда ее, единственной, больше нет?
Андрей положил голову на грудь девушки и замер. Ему не хотелось ни двигаться ни вообще… жить. Какое было бы счастье, окаменеть вместе с ней и быть рядом, касаться щекой ее шелковой кожи всегда!
Потом он вздрогнул и глухо зарычал. Враг, только что убитый, дернулся всем телом, шевельнулся и захрипел. Андрей оторвался от своей святыни, оперся руками о землю, готовясь к прыжку… Но это оказалось излишним: враг бился в агонии, все еще цепляясь за плечо Леры, его лицо уже походило на оскал черепа, а глаза все искали, искали кого-то.
«Он не должен к ней прикасаться», – мелькнула горькая мысль, – «она слишком чиста, чтобы он трогал ее своими грязными руками».
Андрей подался вперед, с усилием отодрал пальцы инквизитора от Леры. Если бы пришлось, то отгрыз бы всю руку. И случайно их взгляды встретились – его и врага.
Эрик задрожал всем телом, кровь толчками выплескивалась из аккуратных дыр в груди.
– К…коль…цо… где?.. – внутри инквизитора все хрипело, шипело и булькало, но взгляд…
Взгляд оставался чистым, осмысленным и ненавидящим.
– Отправляйся в ад, если он существует, – пробормотал Андрей.
Эрик стал черным расплывчатым пятном перед глазами, назойливым и не дающим смотреть на Леру.
Андрей поднял пистолет и два раза нажал на курок, выпуская в черное пятно остаток обоймы. Инквизитор последний раз дернулся и затих – но в этот миг ведьмак очень явственно расслышал женский стон. Горестный, полный безумного отчаяния.
– Лера?!! Ты жива?
Но нет. Она по-прежнему не дышала и, естественно, стонать не могла.
«Моя любимая», – он снова положил лицо на ее грудь, – «мы всегда будем вместе».
А потом раздался собачий лай. Где-то рядом оказалось множество крупных собак, овчарок – и они, похоже, приближались. Он завыл, взрывая ногтями землю. Кому могло понадобиться пригнать сюда собачью стаю? Да еще стаю, от которой волнами расходилось слабенькое, но все же колдовство?
…Конечно же, инквизиции.
Привычный страх оказался сильнее горя, сильнее любви.
И Андрей, вскочив на ноги, помчался прочь, вверх по обрыву, стараясь вырваться из стремительно смыкающегося кольца.
Вместо эпилога
…Возвращайся. Куда? И откуда?
Но это «возвращайся» до сих пор звенело в ушах, неприятно отдавая в челюсти. Потом где-то неподалеку зазвонил будильник. Кажется, пора просыпаться и перемещать свое невыспавшееся тело по направлению к ванной. Контрастный душ – лучшее средство от сонливости. Если я утром ополоснусь под холодной водицей, то потом весь день бегаю как заводной заяц на батарейке энерджайзер… Стоп.
Ведь я же… мертва?!!
В голове бухнула хлопушка с конфетти. Мертва, мертвее не бывает! Я же помню… себя, свое изувеченное тело, от которого магия – будь она трижды проклята – отхватила приличный кусок мяса вместе с ребрами… помню рыдающего Андрея, помню дикий, безумный взгляд Эрика… Кольцо, Лера. Где кольцо. А еще… были выстрелы, много, я так и не сосчитала, и все пули нашли свою цель…
Страх подкрался, стиснул сердце костлявой лапой. Да что же это? Сердце, между прочим, билось – следовательно, я по-прежнему была живой. Но после того, что со мной случилось, обычно отправляются сразу в морг…
Мысли завертелись цветной каруселью, все быстрее и быстрее, все закачалось, как будто я плыла сквозь бурю на утлой лодочке. Возвращайся, Лера. И живи дальше.
…Я открыла глаза и уставилась на потолок сомнительной белизны с отвалившимся куском штукатурки в углу. Черт, а? Наверное, я и видеть стала лучше, чем до того… как меня убили. Раньше глаза уставали от монитора, иной раз слезились. А теперь я взирала на потолок и с легкостью отмечала тонкие, как волос, трещинки.
