Юлиана Суренова - Тропа каравана
"Он хочет, чтобы я решил сам, верить мне или нет, — вдруг понял помощник. — И он прав — лишь вера, рожденная в собственной душе, по-настоящему ярка и крепка. И…"
Он не успел закончить свою мысль. К ним подошел один из дозорных. На его лице было написано явное недовольство тем, что нашлось нечто, вынудившее его прервать обряд.
— Что-нибудь случилось? — Атен зевнул. Он был готов поверить во что угодно, но только не в то, что сейчас каравану угрожает какая-то опасность — Шамаш бы не допустил этого.
— Рабыни шумят, — дозорный недовольно поморщился. — Говорят, одну из них в лесу ужалила какая-то тварь — толи змея, толи паук и сейчас ей стало плохо, — он замер, ожидая распоряжений хозяина каравана. Хотя, по его виду, можно было бы сказать, что он предпочел бы не предпринимать совсем ничего — речь ведь шла не о караванщице. К тому же — здесь, в этой земле… Кто знает, может, такова воля богов…
— Я видел в лесу бузину, — Евсей лишь теперь вспомнил о своих прежних опасениях. — Атен, ты уверен, что со всеми остальными все в порядке? Лес действительно может быть опасным. Змеи… В подземных землях их так много. И эти ягоды… Конечно, душам они не опасны, но мы ведь пока еще живы… Не все знают легенды настолько хорошо, чтобы отличать съедобные плоды от ядовитых…
— Перестань! — казалось, того забавляло беспокойство брата. — Наши люди недоверчивы даже в мире чуда. Знаешь, что они сделали, прежде чем пойти в лес по грибы и ягоды? Отыскали нужную рукопись с описанием всех лесных растений. К тому же, я сам заглядывал под свод деревьев и не думаю, чтобы кто-то стал собирать нечто незнакомое, когда вокруг столько малины и ежевики, а их ведь не спутаешь ни с чем… Тем более, если ты этого не знаешь, бузина не ядовита. Просто не нужно увлекаться. А так — поболит вечерок живот, побегаешь почаще за бархан — только и всего. Что же до змеи — вряд ли люди, встретив ее, не обратили бы на это никакого внимания и не бросились выяснять, что да как. Я же до сих пор не слышал ни о чем подобным.
— И, все же, поговори с женщинами, мало ли что… И дети…
— Вот за них можешь вообще не беспокоиться. Ребятишки не отходили ни на шаг от Шамаша, который внимательно следил за тем, что они тащили в рот. И уж, разумеется, Он не позволил бы никакому, реальному или легендарному, ужалить малышей.
Донесшиеся из повозки рабынь крики заставили обернуться не только хозяина каравана и его помощника, но и нескольких караванщиков из тех, кто был возле ближайшего к ней костра.
— Эти неблагодарные твари испортят нам вечер, — процедил сквозь зубы Атен. Он взглянул на дозорного. — Ладно, пошли к ним лекаря. Пусть посмотрит, что к чему.
— Я уже сделал это, — ну конечно, ведь это был не бессловесный раб, а настоящий караванщик, который сперва пробовал решить проблему собственными силами, и лишь обнаружив, что его возможностей было недостаточно, обращался к хозяину каравана.
— И…?
— Рабыне стало только хуже.
— Странно, — Атен нахмурился. Ему как никому другому было известно, насколько искусен взятый ими в умиравшем городе врачеватель. Он вылечивал даже тех, кого другие люди его ремесла признали бы безнадежными.
Следивший за их разговором Евсей насторожился, заметив, как сошлись брови на переносице Атена, похолодел взгляд, помрачнело лицо. Он уже начал думать, что караванщик почувствовал опасность, но тут заметил, каким гневом и злостью сверкнули глаза брата.
— Ты думаешь, все это лишь уловка? — спросил он тогда.
— Возможно, — глядя себе под ноги, хмуро бросил тот. — Еще одна попытка остаться. Во всяком случае, она более изобретательна, чем прежняя.
— Атен, может быть, ты думаешь о них хуже, чем они есть на самом деле? — Евсей не мог поверить, что услышанный им полный боли и мольбы о помощи крик был всего лишь обманом.
— Не знаю, — караванщик наклонил голову. — Но мне легче так думать о рабах, чем предполагать, что здесь есть что-то несущее нам смертельную опасность, — он бросил на брата взгляд, словно пытаясь высказать с его помощью то, чего не мог передать словами.
"Мы не пришли в этот мир, — Евсею показалось, что он прочел мысли Атена, настолько они были отчетливы и ясны. — Нас привел Шамаш. Сказка это, мираж, или действительно страна благих душ во владениях госпожи подземного мира — не важно. Все что угодно, но только не земля беды. Шамаш всегда заботился о нас, и не стал бы подвергать наши жизни опасности…"
— Что случилось? — они резко обернулись, услышав голос мага. Тот, укрывшись черным плащом, словно отрезом темноты, сливался с мраком ночи, казался тенью небес, ложившейся на землю во свете костров.
— Дозорный сообщил нам, с одной из рабынь что-то не так, — ответил Атен. — Кажется, ее ужалила змея…
— Здесь? — его брови удивленно взметнулись.
— Рабы уже раз пытались укрыться в лесу, надеясь остаться в этих землях. Возможно, сейчас, ради достижения той же цели, они прибегли к обману.
— И, все же, я хотел бы взглянуть на больную.
— Пойдем, — хозяин каравана и не думал о том, чтобы спорить с Ним. Поскорее исполнить волю повелителя небес — вот все, чего он хотел.
В отличие от брата, Евсей покуда еще не ослеп в пламени веры, хотя ее огонь уже и наполнил душу теплом: — Шамаш, это всего лишь рабыня… — начал он, но умолк, встретившись с твердым взглядом немигавших черных глаз.
"Нет ничего удивительного в том, что тот, кто спасает жаждущего твоей смерти врага только потому, что когда-то уже сохранил ему жизнь, собирается помочь рабам!" — подумал он и двинулся вслед за Атеном и Шамашем к повозке рабынь.
Увидев мага, рабыни, мгновенно притихнув, подались назад, не смея поднять глаза. Они, расстроенные неудачей своей безумной попытки остаться в землях мечты, измученные теснотой маленькой повозки, тяжелыми холодными цепями, сковывавшими их ноги и непрекращавшимися стонами и криками больной подруги, были не в силах хотя бы взглядом показать свою благодарность тому, чьего прихода они так ждали и, все же, не верили, что это произойдет.
— Почему они в оковах? — в глазах колдуна плавилась тоска и боль — он слишком привык к тому, что подобным образом обращались лишь с наделенными даром и теми, кто им помогал. Голос шуршал, как ветер, сдерживавший бурю — несмотря ни на что, Шамаш не хотел, чтобы из-за него караванщики меняли свои законы даже в этом.
— Они пытались убежать… — проговорил хозяин каравана, весь вид которого говорил: если уж гнев бога солнца и должен на кого-то выплеснуться, пусть падет на него одного.
Однако Шамаш и не думал сердиться. Он принимал все таким, каким это было, не ища виноватых.
