Екатерина Нечаева - Ритуал
Наверно, черный Вихрь — единственное место, где такие странные твари могут жить, поэтому и не отходят далеко от него, просто не могут. Если у них и были какие-то признаки пола, то их не было видно. Может, они размножаются почкованием, или яйца откладывают, или не размножаются вообще, а появляются из Тьмы, как феникс рождается из пепла. Шхэн знает. Их кожа была плотной и бесцветной, ни белой, ни серой, а какой-то неопределенной. Им просто не нужно было быть какого-то цвета. В темноте нет такого понятия. У них не было глаз и носа, на этом месте на уродливой морде со вздувшимися под кожей наростами не было ничего. Были дырки в черепе по бокам, наверно уши.
Тхары были мне до пояса, и большую часть на их мордах занимала пасть. Любят жрать, грызуны шхэновы. Я глядела на них, но страха все еще не было. Было только нудное ощущение, что нам придется драться и драться, и эта длинная ночь все никак не закончится. Веофелий не толкал проникновенных речей, мол, давайте же, братцы, поддержим королевство, за нами все друзья, все родственники и весь король. Он просто сказал, что мы будем драться, чтобы выжить, а если кто-то попытается уйти, то он его парализует, и тогда шансов на выживание у него точно не будет никаких. Он — некромант и грохнул собственную жену, меченную делхассе, во время прорыва демонов. Портал уже открывался, и это был единственный способ. Так что пусть не думают, что он их пожалеет. Напугал он их даже побольше, чем тхары. Дурная репутация — иногда шхэново полезно. Он сказал, нам нужно продержаться совсем чуть-чуть: когда твари встретят отпор, они уйдут, потому что Гроза уже сходит на нет. А тхары обладают зачатками разума и никогда не гонятся за сомнительной добычей. Он сказал, что у нас есть шанс. И мы ему поверили. А что нам еще оставалось.
Ильдар смотрел на него влюбленными глазами, жадно ловил каждое слово. Я начала сомневаться в его половой ориентации. Перед смертью хотелось врезать этому гребаному Маранэ, который затащил меня сюда и даже не предупредил, так хотел поучаствовать в приключении, гад. Хотя, наверно, я бы все равно сюда пришла, потому что тоже хотела поучаствовать. Потому что тогда я еще не знала, как страшны Черные грозы. Но вину с него это не снимает. Я бы ему врезала, но что, если подбитый глаз ему помешает драться? А если не врежу, и его прикончат, я так и не смогу ему отомстить. Н-да, дилеммка.
— Ильдар, ты козел, — сказала я, придя к компромиссу.
— Я тоже надеюсь, что ты выживешь, Тай, — сказал он, очевидно занятый какими-то своими патетическими размышлениями о героизме. Ненавижу некромантов.
Тем, у кого кончился резерв, или магам-недоучкам раздавали саморазрывающиеся артефакты, еще что-то боевое, вроде жалящих лучей, и амулеты защитных щитов. Видно, ободрали все лавки в городе перед Грозой. Мне тоже кое-что досталось, хотя я говорила, что могу драться сама. Но мне никто не поверил. Ну да, я же драконолог. Все знают, что без драконов мы безобиднее дохлой мыши.
Маги сооружали баррикады и магические заслоны, которые позволят нам мочить тварей, не подставляясь самим. Не разбираюсь в сражениях, но, очевидно, в расположении перевернутых телег и окопов было что-то стратегическое. Веофелий отправил меня на левый фланг. Хотел сказать что-то, но так и не сказал.
— Удачи, Вел, — буркнула я.
Он обернулся со злой рожей:
— Только не подставляйся! Поняла? Не лезь ни во что! Я хочу быть уверен, что ты торчишь здесь и не идешь самоубиваться в самую гущу тварей. Я не могу сосредоточиться, если буду думать, что где-то обгладывают твои останки. Если уж ты очутилась тут и окончательно влезла во все это, то будь добра, следуй моим правилам. Я должен быть спокоен. Обещай мне.
Он требовательно ждал. Наверно, ему самому уже надоело испытывать беспокойство за обузу, которую добровольно повесил на шею, но он ничего не мог с собой поделать.
— Хорошо, Вел. Я останусь здесь.
Потом оказалось, что слева самое безопасное место. Кто-то из слабых магов пытался возникать, говоря, что все видели, как мы стояли в обнимку, а теперь он засовывает свою знакомую в самое лучшее место, а они тоже имеют на это право, на что Веофелий устроил очередную проповедь. Что я держала линию до последнего, потратила весь резерв и едва выжила, в то время как кое-кто трусливо прибежал самым первым, и не ему, господину с нетронутым запасом магии, сравнивать себя, кретина, со мной. Я даже возгордилась, а остальные приниженно затихли. Или просто испугались бешеного некроманта.
Мне словно на голову золотую корону надели. По крайней мере, все косились на меня уже с неким подобием уважения. Считай, я теперь здесь вторая самая крутая после Веофелия. Близость к власти развращает. Жаль только, не знаю, как этой властью воспользоваться. Да и недолго осталось.
Мы разошлись по своим местам, чтобы подготовиться. Вокруг стояла тишина, как в могиле. Обнадеживающая такая тишина. Немного силы у меня было, и я приготовилась сплести заклинание молнии, а когда резерв совсем закончится, перейду к амулетам. Тварей было около тридцати, они все время переходили с места на место и были абсолютно одинаковыми, так что подсчитать было трудно. И еще не факт, что потом не прибегут новые.
Веофелий говорил метить в голову. Их внутренние органы как-то странно расположены и даже с развороченной грудной клеткой они будут живы. Но вот без головы нападать не смогут. Единственный плюс. Кроме магов был еще и небольшой боевой отряд. Кто-то из городской стражи, даже несколько наемников. Эти, наоборот, были абсолютно спокойны. Для них все твари на одну морду, что ваграки, что еллси, что слепые тхары. На всех один вариант: мечом по башке, а шкуру продать алхимикам.
О чем думают в последние секунды жизни? Учитывая, что это второй раз за сегодняшний день, когда я готовлюсь к смерти. В башке была пустота. Я думала о том, что стоило бы о чем-нибудь подумать. И от этого было даже обидно. Мои соседи — опять тот рыжий парень, едва живой, но готовый драться до последнего, какая-то девушка, еще одна полуэльфийка и двое стариков — дружно что-то молитвенно шептали. Я даже, кажется, разобрала слова обычного взывания. Остальные сидели мрачно и молча. Напряжение нарастало. Иногда готов отдать все, чтобы наконец закончилась тишина.
Сначала линия потрескивала, потом по ней забегали синеватые молнии — колдовство заканчивалось, трепетало, как гаснущий огонек. А потом последняя яркая вспышка… И все.
Твари кинулись разом, словно каким-то непонятным чутьем ощутили это. И их было уже не тридцать, а гораздо больше. Они выскакивали отовсюду: из подвалов, из уцелевших в Грозе остовов домов, как серый туман, скользящий из всех щелей. Боги! Нам конец.
