Леонида Подвойская - Предтечи зверя. Максим
– Так много? - обрадовался юноша.
– Господи, да ты такое дитя, что мне просто стыдно тебя обманывать. Скажем так - такая сумма за срочность и анонимность. Хорошо?
– Ну, тогда еще за… В общем, мне бы было желательно половину в наших.
– Вагон и маленькая тележка? Ладно. Это будет тебе стоить…
– Сколько?
– Лишнего поцелуя, мой наивный бесенок - рассмеялась Элен и тут же чмокнула юношу в щеку. - Вот и в расчете за ченж. Но за тобой еще один должок.
– Да? - удивился Максим, машинально вытирая яркую помаду со щеки.
– Тебе ещё к девушке? - заметила этот жест хозяйка.
– К отцу - почти не соврал гость.
– Так вот, достает меня мой бывший. Он уже смирился с отставкой, но прыщи не дают покоя. Всю красоту уничтожили.
– Хорошо. У меня к нему тоже должок. Пусть приходит - зловеще пригласил Максим страдальца.
– Да что с тобой, бесенок? Ты какой- то дерганый сегодня.
– Просто устал. Насмотрелся сегодня. Ладно. Поеду. Еще к отцу.
– Давай на моей.
– Нет, я на троллейбусике - вновь зловеще улыбаясь, отказался юноша.
– Как хочешь. Завтра вечером жду.
До окружного госпиталя Максим добирался с тремя пересадками. Трудно сказать почему, но вечерний час пик был сегодня не только для честных граждан, но и для карманников. Максим научился вычислять их поля не только, когда ворье касалось его, но и когда пытались тянуть кровные у других пассажиров. Поэтому к отцу он приехал почти умиротворенным. Белый- старший сидел на скамейке в тенистом госпитальном парке и что - то втолковывал одетому в такую - же пижаму молодому парню. Тот недовольно мотал головой, затем встал и быстро зашагал в сторону главного корпуса.
– Вот видишь - еще один претендент, - после сдержанных приветствий пояснил отец. - Ценный кадр. Летчик и врач одновременно. При орбитальных-то полетах врачи, если помнишь, больше исследовательской работой занимались. Когда однажды командир заболел, экспедицию просто- напросто прекратили. А на Мире заболевшего эвакуировали. А если дальше? Ну, с лунной базы тоже, положим, успеть в отдельных случаях можно. А если еще дальше?
– Папа… А что, уже отбирают… туда? - с замиранием и шепотом спросил Максим.
– Не знаю, - улыбнулся отец. Ну, не секречу, честное слово, не знаю. Так, делаю некоторые выводы из наблюдений.
– А ты, ты - то как? Прошел?
– Ну, то что проходил, прошел. Причем тьфу- тьфу- тьфу-, он постучал по скамейке - что говориться "на ура". Сам не думал… Но еще все впереди. Хотя уже намекают, что отсюда домой не вернусь.
– Это как? - оторопел сын от таких слов родителя.
– Вот так. Отсюда - и сразу в столицу, в центркомиссию.
– А-а-а. Ну, пап, так больше не пугай. А то также и у меня может получиться - отсюда домой не вернусь.
– То есть и у вас?
– Ну да. Что-то они заволокитили, а столичные ждать не будут. Поэтому победители - сразу туда. Ну, наверное, домой на денек все- же дадут съездить.
– Тоже самое. Значит, летим параллельными курсами, сынок?
– Значит. А что ты проходил?
Далее разговор шел о передрягах, поджидающих на медкомиссии каждого, мечтающего стартовать в космос.
Уже перед самым расставанием юноша коснулся волнующей него темы.
– Пап, а как ты смотришь на удочерение?
– На что? - опешил, не ожидавший ничего подобного Белый- старший.
– Ну, взять из детдома девочку?
– Какая-то новая блажь? - нахмурился отец. Лет через пять - десять ты и так приведешь в дом девочку. А потом - внуков… Ладно, выкладывай.
– Понимаешь, пап, она там такая несчастная… И тоже Белая.
– Нет, не понимаю. Где "там", почему белая, и кто такая. Давай, по порядку.
О причинах посещения детдома Максим конечно соврал, но об остальном рассказал подробно. Отец выслушал хмуро и сосредоточенно.
– Есть такое понятие, сострадание, сынок, - подытожил он хмуро. И хорошо, что оно в тебе проснулось. Но всем не поможешь.
– А ей, конкретно ей? - с мольбой перебил подросток.
– Пойми, Максим, это же не зверюшка, не наш с тобой хомяк. То его сбыли соседке - и голова не болит. А девчушку кто смотреть будет? Да что я говорю- "смотреть", - поправился Белый Петр. Кто вообще с ней все время находиться будет?
– Но па, она уже не маленькая. Ты не понял. Она с виду маленькая, а так с осени ей в первый класс, - умолял Макс. Ну, конечно же, я. У нас многие ребята опекают своих младших. И потом, - вдруг озарило его. - Я же через два годика в училище. Совсем один останешься. А так - дочка.
Это сработало. Может, по наитию, задел он самое больное место отцовой души. Может, страшился он такой судьбы? А здесь выход - продление твоей прямой жизненной необходимости. И сломал, сломал сын Белого - старшего.
– Надо подумать. И потом - мы же с тобой сейчас как на распутье. Куда судьба потянет? А если туда - он показал на загорающиеся в еще голубом небе звезды. И надолго? Что тогда?
– Я справлюсь. Ну, справлюсь же, папуля. А потом мы тебя дождемся и вместе гордиться будем.
– А если во время, когда ты будешь уже в училище?
– Но ведь все равно, папа, она уже будет наша, а не сирота какая- то. Ну не будет ей хуже, не будет.
– Ладно. Давай адрес. Будет время - проскочу, посмотрю на твою протеже. Надо же. Другие сыновья внуками награждают, дедами делают, а этот - мне мою же дочь дарит, - бурчал, слегка уворачиваясь он бурных объятий сына, побежденный летчик.
Глава 33
В гостиницу Максим приехал достаточно поздно по меркам воспитательницы. Правда, звонок отца из госпиталя ее немного успокоил и подросток отделался выслушиванием ворчания о том, что не так следовало бы готовиться к завтрашнему испытанию.
И уже поздно ночью, когда спала наседка, спали отличники и отличницы, Максим стоял на убогом гостиничном балкончике с Татьяной и рассматривал звезды. Балкон выходил на обратную от центра города сторону, и всевозможная реклама не мельтешила в небе. Балкон был восхитительно тесноват для двоих, и поэтому беседа получалась откровенной, как в давно позабытые времена.
– И все- таки признайся, псих, ну чего ты среди ночи голый на балкон вылазишь и на луну таращишься? Может, еще и воешь? Мне с моего балкона не слышно. Ты что, лунатик?
– Ну, не совсем же и голый, - пошутил Максим. Просто… люблю. Очень люблю небо, звезды. Луну. И от них заряжаюсь какой- то энергией.
– Чудак - дернула девушка плечиком.
– "Чудак" - горько передразнил ее юноша. - Теперь "чудак". А помнишь, как я первый раз отвел тебя своей тайной тропкой к аэродрому? И потом мы лежали на траве, смотрели в небо… И оно было голубым- голубым… А я рассказывал тебе о тех красавцах, которые откинув крылья, отдыхали перед полетами? И о тех, кто их проектировал. Испытывал. Летал. И ты сказала… ты сказала - он осторожно положил руки на узенькие девичьи плечи.
