Сергей Степаненко - Сила Разрушителя
Примерно через час фляга набралась под завязку и мы смогли напиться. Смесь морской и дистиллированной воды на вкус оказалась очень даже ничего. Хотя, может, это от жажды показалось?
Сгустилась ночь, а мы все плыли. Подпоясанная тонкими кольцами Соника освещала морскую гладь серебристым светом. Волны с тихим плеском толкались в черепашьи бока. Арчи похрапывал по другую сторону нашего опреснителя, неугомонные братцы спрятались в мой рюкзак. «Доберемся до берега — придется постирать…» — мелькнула ленивая мысль; не хватало, чтоб шмотник мышами пропах. Спать не хотелось. Хотелось есть, точнее — жрать. Ох, Ромыч, и как ты до такой жизни докатился? Когда читал про попаданцев, все казалось занятным, мечталось самому оказаться на месте очередного героя. Ну вот, оказался. Доволен теперь? Плыву по морю на гигантской черепахе, болтаю с мышами, самогонным аппаратом воду добываю. А где-то там, у моей сумасшедшей тетки, в плену мама…
Перед глазами всплыло лицо роковой красотки. Высокий лоб, черные кудри, точеный носик. Мне вдруг дико захотелось дать по этому носу с размаху! Эта тварь, внешне похожая на человека, отняла у меня самое дорогое. Я слышал, что ненависть — страшное, черное чувство, выжигающее душу изнутри. А теперь я познал это сам.
Соника расплылась мутным пятном, перед глазами померкло… Я внезапно увидел комнату: на широкой кровати, поджав ноги, сидит мама, на щеке длинная царапина. Неподалеку стоит Мара, в нескольких шагах напротив нее замер Артур. На полу лежит высоченный бородатый мужик, а в окно заглядывает окольцованная луна. Потом картина потускнела, отодвинулась, словно через заднее стекло автомобиля, я увидел стоящего под дождем отца, что-то кричащего в небо…
— Рома! Ромка! — тряс меня за плечо отец.
Я открыл глаза. Огромный солнечный диск наполовину выполз из морской пучины, окрашивая мир розовыми красками.
— Чего?
— Земля, Ром!
Я сел. На горизонте виднелась темная полоска суши.
Едва мы ступили на берег, как жизнь преподнесла очередной сюрприз. Наша заслуженная черепаха вдруг сдулась, как пробитый мяч, вновь обрела мобильность и тут же принялась мстить, попытавшись ухватить меня острым клювом — еле успел отскочить.
— Пап, она кусается!
— Сам вижу! — рыкнул отец, и клюв тут же метнулся к нему. Пришлось героическому Арчи совсем не героически драпать.
Я выудил из теткиной котомки стеклянный флакон и метнул в агрессора. Ядовито-зеленый дым укрыл морского хищника. Уж не знаю, что в те пузырьки налил Мерлин, но явно не французские духи. Из дыма раздался полный ярости рев, быстро истончающийся, пока не перешел в писк. Черепаха выскочила на открытое пространство. Правда, теперь она была уже размером не с танк, а лишь с крупную овчарку. Узрев обидчиков, рептилия вновь попыталась напасть, даже лапу с внушительными когтями подняла… Да так и застыла, продолжая уменьшаться в размерах, пока не стала со спичечный коробок. Вместе с позабытым самогонным аппаратом на панцире…
Я присел рядом и с интересом потыкал в нее палочкой.
— Опа! Она в брелок превратилась. Что с ней теперь делать?
— Себе возьми, — буркнул отец, разглядывая разорванную штанину. — На ключи повесишь.
Подхватив вещи, мы отправились в путь. Я искренне надеялся, что где-то неподалеку живут люди, потому как жрать хотелось не по-детски.
Вскоре каменистый берег сменился бурым сухим песчаником, появились первые кусты. Это хорошо: где растения, там и пресная вода. Может, и ручеек где-нибудь журчит… Прямо по курсу обнаружился бурый валун.
— Привал, — сообщил Арчи, устраиваясь на камне. — Сейчас джинсы зашью, и пойдем искать людей. Если верить карте, тут неподалеку деревня быть должна, Озерки называется.
— А в деревне ты штаны зашить не сможешь?
— Ром, — батя выловил в рюкзаке катушку ниток и взялся за дело, — это по карте недалеко, а в жизни, может, километров тридцать отмахать придется. Ты же не хочешь, чтоб нас за бродяг-оборванцев приняли?
ГЛАВА 27
Артур
Озерки полностью оправдали свое название. Деревня расположилась на своеобразном полуострове, окружена с трех сторон, как подковой, огромным озером. Справа и слева от воды, судя по карте, лежали черные топи, так что путь нам только вперед. Я потянул носом воздух. Ощутимо пахло тиной, дымом и рыбой. А вот неистребимый аромат навоза отсутствовал напрочь. Оно и понятно, если тут живут рыбаки. Сам клок суши не выглядел очень уж большим, в центре я строений вообще не разглядел. Часть домов стояла прямо в озере, возвышаясь над водой на длинных, почерневших от времени, а кое-где и поросших бурым мхом сваях. Между домами тянулись, связывая их, деревянные мостки.
Едва мы вошли в селение, как нас со всех сторон обступили люди.
Стайка галдящих, как вороны, мальчишек скакала впереди, взрослые — женщины и мужчины — шли сзади и по бокам, настойчиво подталкивая нас вперед. В отличие от прочих виденных нами местных, здешние мужики были высокими, худыми и самое главное — чисто выбритыми. Тут все буквально дышало порядком и чистотой. Чисто выметенные улочки, практически идеально круглая площадь, ровные аккуратные ограды. Мужчины поголовно в длинных светло-серых рубахах навыпуск, поверх них — коричневые кожаные безрукавки. Из закатанных рукавов виднеются сильные жилистые руки. Женщины, как на подбор, круглолицые пышки, с белыми полушариями, выпирающими из глубоких вырезов сарафанов.
Никто не сказал ни слова, и на мои попытки завести разговор селяне тоже не реагировали. Так мы прошествовали через все село и вышли на берег озера.
Здесь, на огороженной плетеным забором площадке, возвышался украшенный водными лилиями каменный алтарь, а чуть в стороне, под раскидистым деревом, был врыт столб, к которому привязали бледного паренька с едва пробившимся темным пушком на щеках.
Мы дошли до края площадки, и здесь наш эскорт, отступив, сгрудился в ожидании.
У алтаря стоял высокий, как и все местные, черноволосый мужик. Добротно одетый, он с задумчивым видом что-то рассматривал в небольшом, но даже на вид увесистом кошеле. При нашем появлении он без удивления сунул мешочек за пазуху и приосанился.
— О, мать Манна! — гортанно рявкнул он, подняв к небу руку с вытянутым указательным пальцем. — Ты услышала наши молитвы! Мой сын будет жить!!! — и, обращаясь к своим сотоварищам, приказал уже без патетики, деловым тоном: — Связать чужаков!
Я прыгнул вперед, ударил провокатора кулаком под дых и заломил руку за спину. Другой рукой разложил наваху, приставил к пульсирующей артерии на худой шее мужика.
