Юрий Погуляй - Счастливые Земли
Гезеш наблюдал за Проклятой издалека, то и дело ловя на себе ее изучающий взгляд. И каждый раз, стоило увидеть ее глаза, на душе становилось теплее. Как она прекрасна!
Вечером пришел Гнев, сдержанно переговорил с Тьмой, дал какие-то указания призраку и только потом обратил внимание на друзей. Искатели были собранны, молчаливы. Дорога предстояла суровая, не чета ленивым, почти бесцельным путешествиям прошлого. Сейчас от друзей зависело очень многое. Расслабляться попросту нельзя. Впереди ждало Урочище, ждал неведомый им, готовящийся к войне Дундэйл. Ждал юг...
Сердце то и дело екало, умоляя либо бросится в путь, либо бежать без оглядки в самый глухой уголок Кимании, чтоб не чувствовать немыслимого груза на душе. Имя которому – ответственность.
В заплечных мешках уже покоилась одежда, которую им придется носить в Дундэйле. Простенькие суконные рубахи и штаны. А наутро всем пятерым предстояло облачиться в форму Мечей, чтобы не вызывать никаких подозрений. Мало ли по какой причине к Урочищу направился небольшой отряд Диких? Но вот если среди солдат обнаружится пять непонятных воинов, да еще и мадрал – это вызовет лишние вопросы. Кто, мол, такие, раз их сопровождает столь необычный эскорт?
– Дадут Творцы – свидимся все, – проговорил Гнев. Он сильно сдал за прошедшее после ссоры с Гезешем время. Лесорубу показалось, будто Проклятый и горит менее ярко, чем обычно. А еще, в присутствии Карны огненный человек становился молчаливее, дерганней. Почему?
– Без вопросов – свидимся, – уверенно заявил Джаззи. – Наваляйте там всем!
– Будьте осторожны, мужики. – Горящий по очереди оглядел Искателей. На Лесорубе, как тому показалось, взгляд задержался. – Карна, – Гнев посмотрел на Призрака, – следи за ними... Ну, да ты понимаешь.
Девушка кивнула, взмыла в воздух и, раскинув руки, зависла над Искателями.
– Ну, не так явно! – хрюкнул Друз и задрал голову.
– Ладно, я ухожу. Надеюсь, что мы еще встретимся. – Горящий замолчал, а потом глухо добавил:– В том же составе!
– Не паникуй раньше времени, братка, – оскалился Тьма. – Со мною им ничего не грозит. Если сами не подставятся – дойдут без проблем.
– Гнев, почему нам нельзя с собой оружие брать? В Дундэйл-то? – Друз не в первый раз задавал тревожащий его вопрос. – Ну ведь глупо! Мало ли что!
– Потому что вы – не воины. Вы – работники, возвращаетесь на юг, в Гайвэр. Крестьяне, понимаешь? Права на ношение оружия у них нет.
Легенду о пяти вольнонаемных тружениках села Гайвэр, возвращающихся из Калдоха, самого северного городка Дундэйла, Искатели выучили наизусть. Джаззи даже говор отрабатывал, с характерными звуками. Аканьями и «х» вместо «г» и «к>>.
– В Хайвар идем! Ага! Дом тама. семьи. Дихие паубивают – хто их хармить будет? – показал свои старания шут.
– Только не переигрывай. – Горящий повел плечами. – Все, мне пора! Удачи!
– Вам тоже, – произнес Гезеш.
Гнев повернул к нему голову, коротко кивнул и зашагал в лес, к Удачливому.
– Отбой, – скомандовал Тьма. – Встаем на заре!
Разумеется, ночью Искатели уснуть не смогли. Нервничали, ворочались, но покоя не находили и, едва посветлело небо, собрались у костра.
До того момента как отряд покинул лагерь, никто из них не проронил ни слова.
Когда они миновали последний пост Диких, Родинка тяжело вздохнул и хмыкнул:
– Все. Теперь назад дороги нет!
Хмурое молчание в ответ убило последнее желание разговаривать.
Отряд направлялся в сторону далекого Урочища.
Мимо летели леса, холмы, цветущие долины и возделанные поля. Последних в Стургоде хватало. Благодатная почва для земледелия. С пищей тут проблем не знали.
Отряд Мечей встречали радушно. Весть о приходе Гезеша в Удачливый разошлась со скоростью света. А до этого Диких не любили. Случалось, что какому-нибудь небольшому отряду приходилось скрываться в окрестных лесах, дабы уйти от облав местных жителей. Зато большим воинским компаниям тут ничего не угрожало. Потому и тянулись сыны Колонны в Стургод.
Как ни странно, эти земли Безумие словно миновало. Да, до Гезеша доходили какие-то слухи, что средь лесов бродят какие-то духи Паладинов, что далеко на севере Стургода стоит зловещий замок, в окнах которого по ночам мелькают странные огни. Но все истории походили на сказки, а не на правду. Поэтому и ехали без особой опаски.
Тьма, экипированный как обычный Меч, вел отряд настолько уверенно, будто уже облазил окрестности до той степени, когда по запаху узнаешь, куда надо идти.
Пребывание в отряде мадрала скрыли довольно нехитрым способом. Нахлобучили на голову шлем. Нелюдь с огромным трудом втиснул голову в стальное убежище. «Песья голова» – так звался боевой головной убор. Но волк не собака, у него череп помассивнее. Поэтому Тьма ехал с полуприкрытым забралом и постоянно жаловался, что ему ничего не видно. Зато с расстояния шагов в десять отличить жителя Урочища от простого человека было невозможно.
Проще всего пришлось Карне. Девушка-призрак в пути становилась невидимой и лишь на привалах или ночлегах являла свой облик. Гезеш каждый раз ждал ее прихода. Жадно разглядывал правильные черты красивого лица. Заливался краской, стоило ей перехватить его очарованный взор.
Проще говоря, Лесоруб медленно, но верно влюблялся.
Первым заметил сердечные томления капитана Друз. Наемник прореагировал довольно сдержанно, но теперь многозначительно хмыкал, стоило приятелю посмотреть в сторону Карны.
Остальные оказались не столь внимательны, и Гезеш не переставал благодарить судьбу за такой подарок. Комментарии Паблара и Джаззи он вряд ли бы выдержал.
Призрак общалась исключительно знаками. И Лесоруб упорно их разгадывал. Частенько вечерами, когда отряд отходил ко сну, Искатель и Карна задерживались у костра и подолгу «беседовали» друг с другом, рисуя в воздухе малопонятные окружающим закорючки. Почти весь следующий день Гезеш спал в седле. Потом приноровился, правда, но только спустя неделю. Поначалу было тяжело, не раз и не два он чуть не падал с коня, проиграв в борьбе со сном.
Призраки, Горящие, Каменные – люди, обреченные Безумием страдать вечно. Кое-что Лесоруб о них уже знал. Горящие появлялись, когда их захлестывали нечеловеческие, ярчайшие эмоции. Страх или восторг... Любовь, ненависть... Отчаяние или надежда. Быть может, на тот момент, когда бедняги загорались, никто во всей Кимании не испытывал чувства острее!
Каменные – наоборот. Проклятые за равнодушие, отстраненность. Безэмоциональные, спокойные, отчужденные. Две крайности – два наказания. Справедливо?
С призраками истории были красивее. По крайней мере, Гезешу они нравились больше. Люди, покончившие с собой, после потери того единственного, ради чего тянули дни на земле. Лесоруб не мог понять лишь одного – по какому принципу они становились духами? Ведь не все, оборвавшие свое существование, были прокляты! Единицы! Может быть, потому что их смерть оказалась ошибочной? Как догадался Гезеш из бесед с Карной, тот, из-за которого девушка умерла, в итоге оказался жив.
