Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер
Я вздрогнул и замер от пронзительнейшего крика детским плачущим голосом. Он упал, скорчился на полу в позе чемоданчика, засучил ногами, и через мгновение от него осталось только пятно света на полу.
Азазель прокричал:
— Ты убил ангела!..
— Вашего? — крикнул я. — Хотя какая разница...
Парировав удар еще одного, я ловко сдвинулся и нанес страшный удар сверху. Лезвие разрубило до-спех на плече и погрузилось на две ладони в грудную клетку.
Воин вскрикнул таким же тонким жалобным голосом, полным боли и страха. Я выдернул меч и приготовился рубить еще, но противник рухнул мне под ноги, дернулся, и моментально исчез в ослепившей на миг вспышке.
— Второй, — прокричал Азазель. — Берегись! Сзади!
Меня в спину мягко толкнуло, я резко развернулся, это Нехаштерон, ухватившись за древки всаженных в него копий, удерживает, не давая выдернуть из его груди. Бледное страдальческое лицо искажено непереносимой мукой, изо рта потекла кровь, слабеет на глазах, но отчаянно цепляется за орудия его убийства.
Я наконец свалил еще одного, перепрыгнул через его тело, в три огромных прыжка достиг тварей, вонзивших в Нехаштерона зазубренные острия копий. Один успел оглянуться, но острие моего меча с силой рубануло его наискось по шее.
Вспыхнул красный огонь, кровь ударила фонтаном во все стороны. Второй выпустил из рук копье, выхватил из-за пояса нож, я нанес тяжелый удар мечом, однако он легко парировал ножом и с такой легкостью отбросил мой тяжелый клинок в сторону, что я едва удержал рукоять в занемевших ладонях, чувствуя, как в страхе застыло сердце.
Второй удар он отразил еще легче, замахнулся сам, я увидел стремительно мелькнувшую тень за его спиной, и голова раскололась пополам, как огромная тыква под ударом широкой секиры.
Азазель, весь залитый кровью, сказал тяжело дыша:
— Последний...
Мы разом повернулись к Нехаштерону. Тот уже опустился на землю, копья так и торчат: одно из груди, другое из живота, я похолодел, только представив, что вытаскиваю, а на зазубринах висят порванные кишки.
Нехаштерон смотрит отчаянными глазами, ангелы чувствительнее нас, любая боль им страшнее стократ, но Нехаштерон даже попытался улыбнуться, прошептал:
— Прощай...
— Прощай, — сказал Азазель тихо. — Мы все сделали, брат, правильно.
Нехаштерон проговорил жалобно:
— Страшно-то как...
Я вскрикнул:
— Но я же могу?.. Или не могу?
— Он ангел, — напомнил Азазель мрачно. — Убить ты его можешь. Вылечить... нет.
Еще один в двух шагах от Нехаштерона дергается в судорогах, но вскоре тело расслабилось, стало непривычно плоским, будто расплылось по земле, одежда вспыхнула ярким плазменным и уже знакомым мне огнем.
Из всех сочленений доспеха ударил яркий свет, словно в кирасе вспыхнуло солнце. Я зажмурился на миг, а когда проморгался, шлем откатился на шаг, стальные наручники упали на землю, даже металлическая кольчуга рассыпалась на отдельные звенья, и мы увидели, что доспех пуст.
Азазель невольно взглянул вверх, хотя понятно, это же не толстожопый голубь взлетел, снова посмотрел вниз, но там только доспех, от его хозяина не осталось и следа во всем этом мире.
— Вот и все, — проговорил он отрешенно.
— Он там возродится? — спросил я. — Это был Темный из ада? Темный ангел? Не демон?
Азазель покачал головой, я никогда не видел, чтоб его лицо выглядело таким, словно перед ним рухнула вся вселенная.
— Гагрателен, — сказал он, — как он мог... Один из самых Первых!
— Пойти против нас?
Он покачал головой.
— Нет, погибнуть... Ты не понимаешь, он не просто погиб, а совсем погиб. От него ничего не осталось. Никакого возрождения! Это вы, люди, получите второй шанс после Страшного суда, ангелы же вечны и бессмертны... так было до нынешнего времени.
Я присел возле Нехаштерона, положил его голову себе на колени. Азазель в самом деле раздавлен горем не только из-за Нехаштерона, но и из-за этого Гаргателена, хотя вроде бы и погиб его враг, но все-таки у него с ним больше родства, чем со мной, смертным.
— Что с того, — проговорил я осторожно, — что этот Гаргателен так древен и силен? Он из Первых, как ты сказал...
Он спросил тяжелым голосом:
— Разве это плохо?
— Он из самых древних, — сказал я, — созданных в первый день творения? Это могло бы стать его преимуществом.
Он посмотрел на Нехаштерона, помрачнел и отвел взгляд.
— Что ты хочешь сказать?
— Он за все тысячи лет, — ответил я, — ничему не научился, гордый своей силой и величием! Азазель, ты же не такой. Ты продолжал развиваться, умнеть. Ты передал людям все, что знал и умел, а дальше уже смотрел, как они развивают полученные дары, и сам учился у них... Кто мешал так остальным? Не-ет, гордыня перворожденных слепила им глаза. Азазель, перестань!.. Ты не один. Вельзевул и другие понимают, что мир должен развиваться, а не пребывать... в пребывании! Почему-то Нехаштерон все понял... Ну почему мы не можем его спасти?
Азазель сказал резко:
— Потому что...
Тело Нехаштерона на краткий миг вспыхнуло чистым радостным светом. На моих коленях и на полу еще миг оставался контур его фигуры, затем и он исчез. Азазель вскинул голову, я тоже успел там вверху заметить стремительно исчезающую искорку света первого дня творения.
— Азазель, — проговорил я, не веря своим глазам, — ты не ошибся?
Он продолжал смотреть вверх, лицо дернулось, искривилось, а губы задрожали.
— Неужели, — прошептал он, — неужели... он прощен?.. Но как же...
Глава 11
Буйная радость вошла в мое тело и расперла, как глубоководную рыбу на суше.
— А вот так, — сказал я с нажимом. — Это же... самое человечное!..
— Что?
— Искупление, — отрезал я. — Жертва за други своя. Во-первых, он признал свою вину, выступив в помощь человеку, которому некогда отказал в поклоне...
Азазель едва сумел проговорить дрожащим, как лист на ветру, голосом:
— Но... я не могу поверить... я боюсь поверить...
— Он отдал жизнь, — сказал я высокопарно, сам ощутил, что перехлестываю в возвышенности, но уже не могу остановиться, Ричарда понесло, — спасая наши. Как Христос отдал жизнь, спасая наши души, не тела... Хотя, если честно, сам не поверил бы, что вот такое историческое прощение случится прямо на моих глазах. Вообще-то я везучий.
— С твоим участием случилось, — сказал Азазель.
Он все еще с мукой на лице и слезами на глазах смотрел в небо.
— Награда приходит, — сказал я мудро и важно, — когда не ждешь и не выпрашиваешь.
— Наверное...
— Теперь, если и увидишь Нехаштерона, то с белыми крыльями за спиной и в сияющих золотых доспехах!
