Отец Пепла (СИ) - Крымов Илья Олегович

Рядом внезапно что-то вспыхнуло и, прикрывший лицо рукой гном ощутил жар.

— Все войска на восточные стены, немедленно, — приказал возникший из пламени бог, прежде чем вновь исчезнуть.

Ещё не избавившись от белых пятен в глазах, принц закричал:

— Строй рать в маршевые колонны! Живо!

Опытный офицеры заработали сразу же, быстро и уверенно гуртуя новобранцев.

Адъютант подвёл принцу осёдланного боевого козерога, верхом на котором Груориг вывел колонны из военного городка. Надев шлем, он ускорил полное восстановление зрения и выпрямился.

Несмотря на то, что доспехи великого предка поддерживали последнего Зэльгафивара, позволяли ему много и долго работать, усталость скапливалась подспудно. Груориг мало спал и часто забывал поесть, что было весьма дурно. Он хорошо знал семейные преданья, касавшиеся брони Зэльгафа, знал наперечёт всех своих предков, погибших не от ран или яда, но оттого, что священные эти латы подвели их. Броня действительно наделяла невероятной силой, и, надевая её по крайней необходимости, воин ничем не рисковал, однако, постоянное ношение быстро изводило гнома. Он приблизился к своему пределу, нужно было снять латы и поспать, но Груоригу казалось, что, если он потеряет бдительность, произойдёт какая-то катастрофа. Старый Озрик говорил, что Оредина преследовало такое же чувство во время его последней кампании, хотя фамильных доспехов тот не носил.

— Строй держи! — кричали офицеры.

— Печатай шаг!

— Оружием не бряцать, гоблинолюбы!

— Где у тебя левая нога⁈ Почему сбился с шага⁈ Левой! Левой! Левой!

Колонны худо-бедно маршировали по расчищенным от обломков и расплавленного камня дорогам мимо работавших глубинников, которые оставляли труд и выпрямляли ноющие спины, чтобы видеть своих родичей, покрытых металлом. Мир меняется невероятно быстро для гномов, творится какой-то кавардак, рушатся устои, насаждается непривычный, а значит, неправильный порядок и это самое пугающее.

Ехавший впереди Груориг тяжело вздохнул и запел старую, нескладную, но духовитую воинскую песню:

Хой, шахтёры, храбрецы!

Дзынь, дзынь, дзынь, кайло!

Ювелиры, кузнецы!

Дзынь, дзынь, дзынь, кайло!

Тьмы подземной ждёт простор,

Предков песню тянет хор,

Манит златом глубина,

В шахте не увидеть дна!

Заслышав его зычный голос, даже вчерашние номхэйден не замедлили присоединиться, — слова этой песни знали все:

В пещере рождён,

Вскормлен Матерью-Горой,

Во мраке взращён,

Гном глубинный, удалой!

Железная плоть,

А кости — гранит!

Гному мил подземный край,

Громче, братья, запевай!

Имя мне — гном, и копать — мой удел!

Глубже, глубже в твердь!

Глубже, глубже в твердь!

Имя мне — гном, и копать — мой удел!

Глубже, глубже в твердь!

В самую глубь!

Нам не дорог солнца свет,

В глуби под горой!

И к луне стремленья нет,

В глуби под горой!

Сдвинем чарки, страх долой,

Враг получит смертный бой,

Не дождётся гномьих слёз,

В колыбели горных грёз!

В пещерах рождён,

Туланд а ра славный внук!

Густой бородой,

Окаймлён твой гордый лик!

Грудью всей врага встречай!

Остёр твой топор!

Смело песню запевай!

Славный воин гор!

Имя мне — гном, и копать — мой удел!

Глубже, глубже в твердь!

Глубже, глубже в твердь!

Имя мне — гном, и копать — мой удел!

Глубже, глубже в твердь!

В самую глубь!

С песней маршевые колонны двигалась быстро и споро, вскоре они обогнули громаду бывшей рексовой крепости, что так и зияла колоссальной брешью. Восточные стены города пострадали не так уж сильно, могучая надвратная крепость стояла, створки были закрыты, но и там на тысячелетних камнях виднелись оплавленные следы драконьего пламени, а часть больших подъёмников была уничтожена. Тем не менее подошедшие войска были подняты с земли на верхнюю галерею, туда, где находились батареи горных пушек, — тоже сохранившиеся не всем числом.

Рати поднимались и строились очень долго, по внешнему периметру стен из прочих крепостей подступали войска бывших дваульфари, принявших присягу. Они тоже получили приказ выдвигаться на восток, а из чёрного оплота Верных взмывали в небо сотни крылатых фигур, — Первый легион занимал позиции.

Груориг прошёл вдоль не слишком стройных рядов вместе с адъютантом и несколькими посыльными, прибывшими от командиров старослужащих ратей. Он приблизился к парапету и взглянул на восточную часть перевала Охсфольдгарн, уходившую вниз, в большую и некогда густонаселённую долину Крескогихатваат. Исполняя приказ бога, его крылатые посланники разграбили все поселения долины. Там, где им не мешали, Верные только забирали всё, что считали нужным, но, когда кто-то пытался сопротивляться, — разливалось пламя и свистели клинки. С высоты стен Шдаваргарна открывался вид на заснеженные испещрённые чёрными точками пепелищ.

— Подзорную трубу сюда.

— Слушаюсь! — ударил кулаком в шлем адъютант. — Будет содеяно!

Расторопный офицер унёсся прочь и вернулся довольно быстро, с двумя солдатами, несшими треногу с требуемым. Она была поставлена меж зубцов и Груориг начал настраивать оптику, прильнув к окуляру. Принц Красного Золота неспешно переводил телескоп из стороны в сторону, меняя дальность обзора, пока пальцы не замерли.

— Мать-Гора, — едва слышно прошептал он, — кто бы мог подумать, что у него есть… такое…

— Что там, мальчик? — раздался позади надтреснутый голос.

По галерее катилось колёсное кресло, толкаемое небольшим гулгомом. В кресле расплылось тёмное одеяние, исписанное рунами, слишком большое для своего иссохшего носителя. Озрик подъехал к телескопу, приподнял очки на лоб и с кряхтением, на одной руке подтянулся к окуляру.

— Крэндамора… клянусь кремнием и камнем! — прошептал рунный мастер.

— Заряжай пушки! — приказал Груориг, понимая, что поможет это едва ли.

///

Туарэй парил в вышине, обдуваемый ледяными ветрами, в его руке пел Доргонмаур, а внизу, по долине Крескогихатваат шествовала армия, заставлявшая горы дрожать. Четыре сотни великанов направлялись к Шдаваргарну, неся в руках огромные каменные топоры, дубины из древесных стволов и метательные валуны. Все они были так называемыми примитивными, — дикими великанами, длиннорукими, кривоногими, с густым волосяным покровом и уродливыми лицами, больше схожими с обезьяньими мордами; самые мелкие достигали двадцати шагов в высоту, а самые рослые — тридцати. Правда, внешние стены города возвышались на семьдесят шагов и имели невероятную толщину, так что даже такое воинство не представляло опасности для города, если только защитники не решат бездействовать. Нет, не стадо внушало опасения, но его пастух.

В одной из своих прежних жизней Туарэй мог лишь читать в старых бестиариях плохо переведённые с гонгаруда тексты, посвящённые жителям Облачных княжеств, — этих затерянных краёв на самых высокогорных плато, на заснеженных пиках. Там обитали высшие великаны, превосходно разумные существа невероятных размеров. Именно один из них шагал за сотнями примитивных карликов с монументальной неспешностью ползущего ледника. Был он наг, ибо высшие великаны не нуждались в одежде; могучее, почти человеческое тело высотой в без малого четыре сотни шагов, укрывала лишь длинная борода, а на плече великан нёс гигантскую цельнометаллическую кувалду. Один удар превратит несокрушимые стены в пыль, а потом в Шдаваргарн хлынут примитивные и всё, что Туарэй вознамерился создать, погибнет.

В раздумьях он прислушался к голосам своей расщеплённой сущности.

«ЭТА ДОБЫЧА ДОСТОЙНА БОГА!!! УБЬЁМ ЕГО!!! УБЬЁМ ИХ ВСЕХ!!!»