Иней Олненн - Книга 2. Быль о Холодном Огне
Он видел, как Скавера готовится к походу.
Он видел, как плакали женщины и плакали дети, а старики обнажали головы. Князь Тим Брандив уводил на войну их мужей, отцов и сыновей.
— Буде мы проиграем сражение и не вернемся — держитесь, сколько сможете, — сказал он. — И не посылайте нам подмогу, даже если будем просить.
Вместе с ним уходил в бой его единственный сын Искер, хотя ему еще не минуло и пятнадцати зим. Он погибнет, как погиб Месгиор, в начале полета, и князь будет жить с обескровленным сердцем, как и Кугун. Всех призвала Марах Азбар, и каждый заплатит по себе.
Ашгирм случается только по воле эльмы Судьбы. Человек становится равным богам, а боги гибнут, как люди, и все страшатся поражения. Поэтому закон запрещает им вступать в схватку между собой, ибо тогда люди перестанут почитать богов, а боги — любить людей и в мире воцарится хаос.
Он видел, как орды кочевников и Охотников стекаются на поля Оквиты.
Черный Король принял вызов. Не мог не принять.
Приближалось сражение.
Не было в Долине заброшенных, уродливых мест до тех пор, пока там не пролилась первая кровь. Кровь правых и виноватых сожгла травы и вычернила землю, на ней теперь не росло ничего, кроме крапивы и чертополоха.
Болота Хонт несли проклятие самой эльмы Судьбы. Когда бессмертные нарушили запрет и открыто выступили друг против друга, они в наказание приняли смерть, как смертные, а цветущий уголок Оквиты волею высшей из эльямаров превратился в безлюдье и безтравье, чтобы служить напоминанием о неотвратимом и беспощадном возмездии.
Кирч стоял на пригорке и смотрел на частокол голых, без единого листика, высохших тощих берез. Они возвышались из чахлой осоки подобно древним идолам, давным-давно похоронившим народ, что им поклонялся. Даже ветер сюда залетал неохотно, торопливо прошелестев пожухлой травой, он спешил прочь, туда, где есть жизнь. Кирч смотрел на черные тучи, что неумолимо сгущались над болотами, словно сама топь притягивала их.
Опершись на мечи, неподалеку сидели воины Ринн Туарха и Скильда Брандива, те, кто уцелел после жестокой схватки на стенах Агронмора. Их лица были хмуры, а в сердцах — предчувствие страшной, неотвратимой беды. Позади, за холмами, раскинулось раздольное поле, с него можно было видеть Согдиву и даже разглядеть Хок-Браскит на другом берегу. Этому полю предстояло стать Щитом мертвых. Багряная Марах Азбар алчно горела, как глаз зверя, в предвкушении добычи.
Ни на кого не глядя, Рилг проверял свое оружие. Дарк сосредоточенно точил Гуннхвар. Риэл стояла, прислонившись к стволу молодой рябины, и смотрела в небо. Ее лицо было бледным, она вспоминала откровения Илькаим, вещего озера. Они с Кирчем уже видели и эти березы, и эту осоку. Уже тогда ей было страшно, и она не знала, как сумеет справиться со страхом, который грядет.
Ринн Туарх и Вик Редмир переглядывались, безмолвно наблюдая за приготовлениями ормитов к последнему походу.
Потом Вик Редмир вышел вперед.
— Я иду с вами, — решительно сказал он.
Рядом молча встал Ринн Туарх — он вообще не любил много говорить, дело для него значило больше.
— Это безумие, — Кирч продолжал смотреть на раскинувшееся перед ним болото, словно хотел проникнуть взором в самое его сердце. — Мы обсуждали это бесконечное число раз. Не надо, Вик, сейчас не до мести.
— Но я должен отомстить этой химере в образе человека за смерть Карин, за брата и за других тоже. Клянусь, я сделаю это!
— Не клянись, — подал голос Рилг. — Ты — князь Лигрии, ты должен остаться в живых, чтобы повести в бой своих воинов. Сохрани свою жизнь для решающей битвы. Она уже близко.
— Юный Ингвар — наш король, — возразил Ринн Туарх. — Мы не можем потерять его накануне Ашгирма и потому идем с вами.
Кирч взглянул на них.
— Черному Королю нужны мы. Ни к чему класть на его жертвенник еще и ваши души.
— Да обратись все прахом, — сквозь стиснутые зубы процедил Вик Редмир. — Ты не запретишь мне пойти.
— Но это западня. Разве ты не понял? — Кирч снял куртку и остался в одной рубахе. — Черный Король заманил нас в Агронмор и позволил выиграть бой, истощив наши силы. И теперь ведет за собой, как на привязи, и знает: мы пойдем. Проклятый колдун что-то приготовил, поэтому последний раз говорю вам: остерегитесь.
— Любой другой за это слово лишился бы головы, — усмехнулся Вик Редмир.
Ринн Туарх только сверкнул своими кошачьими глазами и ничего не сказал. Кирч повернулся и взглянул по очереди на каждого бойца, словно попрощался.
— Ждите нас на этом месте до захода солнца. Если к этому времени мы не вернемся — ищите себе нового короля!
…Я видел, как почернели зеленые луга Оквиты от множества воинов, как взрыхлили землю лошадиные копыта и колеса повозок, как взвилась за сапогами дорожная пыль и как низко опустилась Марах Азбар, чтобы лучше видеть обреченных ей в жертву. Ничто не может укрыться от зоркого орлиного ока…
Захрустела сухая осока, зашуршала шепотом злой старухи, что посылает проклятья из-за угла, но вскоре под ногами захлюпала бурая гнилая вода. Сначала она доходила до щиколотки, потом поднялась до колена. Увязая в грязи, задыхаясь от ядовитых испарений, Кирч, Рилг, Риэл и Дарк брели по болоту, раз за разом проваливаясь по пояс.
— Мерзкое местечко, — утирая рукавом лицо, пробормотал Рилг.
— Такое же мерзкое, как душа Черного Короля, побери его, наконец, прачи, он и так достаточно пожил, — добавил Дарк и с головой провалился в затхлый омут, хищно притаившийся под ковром ярко-зеленой травы.
Вынырнул, отплевываясь, и схватился за протянутую руку Кирча.
Шли долго. Болото кишело гадами, словно они со всей Долины сползлись сюда. Боясь наступить на какого-нибудь из них или попасть в трясину, Риэл все время смотрела под ноги, а по сторонам — не очень, поэтому не сразу заметила впереди островок сухой земли.
На заросшем чахлой травой пригорке покоились руины древнего поселения. Кто здесь жил и когда — никто не помнил, и ни в одной книге о том не говорилось. Наверное, прежде тут были хорошие земли, пригодные для пахоты, охотничьи угодья, рощи, и посреди всего этого возвышался чей-нибудь фамильный замок. А может, на острове, со всех сторон окруженном чистой водой, стоял дивный храм, возведенный еще первыми поселенцами… Ничего этого понять уже было нельзя: большую часть сухой земли поглотило неотвратимо наступающее болото.
На уцелевшем пригорке сохранились лишь две осевшие башни, соединенные остатками стены, да высившиеся в беспорядке груды камней. Как слепые глаза мертвеца, в никуда смотрели темные провалы не то бойниц, не то окон. Смерть и запустение были наградой тем, кто нарушил запрет эльмы Судьбы. Эхо страшного боя навеки застыло в обветренных камнях, и исчезнет оно лишь тогда, когда исчезнут сами камни, сложенные руками смертных и в пылу беспощадной схватки превращенные бессмертными в прах.
