Чайна Мьевиль - Нон Лон Дон
Дул легкий, ласковый ветерок, и паутина аббатства колыхалась и трепетала. Пригревало нонсолнце.
– Но с другой стороны,- начал Бон,- она, возможно…
– …что-то знает,- закончил Бастор.
– Мне вот что интересно: может, мы и вправду что-то делаем не так?
– Меня всегда одолевали сомнения, старина. Они говорили со все возрастающей горячностью.
– Мы совершенные глупцы, тут и говорить не о чем!
– Совершенно верно! Нет никакой необходимости! Ясно, как белый день!
– Наш священный долг состоит, черт возьми, в том, чтобы ни в коем случае не узнать, кто победил.
– Ну конечно! Великолепно! Вот и станем его выполнять! Оба епископа радостно улыбались – и друг другу, и Дибе,
и ее друзьям.
– Мы просто не знаем, как вас благодарить, юная леди. Вы оказали нам неоценимую услугу!
– Рада это слышать,- ответила Диба.- И я дарю вам это перо, как и обещала- Она передала им украшение попугая.- А теперь наконец расскажите, что вам известно про черные окна. Может быть, это поможет нам благополучно пройти мимо них.
– Я не совсем уверен, что понимаю, в чем ваша цель,- сказал Бон.- Но я подозреваю, что вам надо пройти не мимо окна, а через него.
73
Диба медленно, рывками продвигалась в плотной, словно сахарная вата, темноте.
Хеми сопел где-то рядом. Джонс шел впереди, с трудом пробиваясь сквозь затянутый паутиной тоннель. Темно было хоть глаз выколи, и девочка ощущала присутствие друзей только по тяжелому их дыханию и дрожи плотной паутиновой массы. Джонсу было особенно тяжко: он тащил за собой ловушку.
Несколько часов ушло на то, чтобы соорудить этот хитрый механизм. Пришлось порядком попотеть.
– Вы точно уверены, что петли выдержат? – прошептала Диба.
– Уверен,- так же шепотом ответил Джонс- Ты уже седьмой раз… спрашиваешь. Сама же видела…- Он говорил с паузами, тяжело переводя дыхание.- Финг сплел их из самой паутины… так что будь покойна… выдержат. Я все боялся… затягиваться будут плохо… но он сказал… Джонс, сказал он, я же не пытаюсь… учить тебя кондукторскому искусству… как надо защищать от врагов автобус и заботиться… о своих пассажирах. Вот и ты не учи меня… как надо плести шнуры… и делать петли. Вот что сказал мне Финг.
Дибе было очень страшно. Она часто дышала, и по спине ее то и дело пробегал озноб. Неужели нельзя как-нибудь иначе добраться до этой штуковины? Слышно было, как шуршит мимо них, разматываясь за спиной Джонса, крепкий шнур, прикрепленный к ловушке, другой конец которого крепко держит в руке Скул. Она нащупала его и три раза подряд дернула. «Все идет нормально»,- означал этот сигнал.
Снаружи, возле узких проходов в плотной паутине собора, кроме Скула остались словеныши и Обадэй. Епископы тоже изъявили горячее желание помогать, и им поручили дергать за паутиновые нити, чтобы отвлечь внимание обитателей аббатства, пока Диба, Хеми и Джонс пробираются в его недра.
Вдруг Диба услышала какие-то едва уловимые звуки. Шуршание, шелест, очень тихий, словно где-то неподалеку с деревьев опадает листва.
– Что это? – пробормотала Диба, остановившись, и Хеми ударился ей в спину.- Слышите?
– Перестань все время останавливаться,- проворчал он.
– Помолчите минутку,- зашептал Джонс- Впереди что-то мерцает, и… ого!
Вдруг паутина под ногами задрожала, задергалась! Диба поскользнулась и чуть не покатилась по неожиданно открывшемуся уклону вниз.
Она невольно вскрикнула, правда совсем негромко. Джонс одной рукой подхватил девочку, не давая ей упасть, а другой поддержал Хеми, притянув его к себе поближе. Прижав их к груди, он быстро втиснулся в небольшую полость, прикрытую плотным занавесом свешивающейся паутины. Все трое замерли, пытаясь понять, откуда их подстерегает опасность.
Вдруг до Дибы дошло, что шнур, тянущийся наружу, то и дело дергается.
Видимо, это забеспокоился Скул. Она снова дернула три раза в ответ, сообщая, что все в порядке.
Наконец сердце ее успокоилось, и она осторожно заглянула во внутреннее помещение Вебминстерского аббатства.
Они находились на большой высоте. Перед ними открывалось огромное, погруженное в полумрак пространство. Свет нонсолнца едва пробивался сквозь плотные слои паутины, куполом нависающей высоко вверху.
Громадная зала представляла собой неуклюже сооруженный и обтянутый плотной паутиной каркас неправильной формы, поддерживаемый множеством в беспорядке расставленных опор, столбов, колонн и стоек, в свою очередь сплошь увитых паутиной. В самом центре возвышалась древняя полуразрушенная церковь. В окружающем пространстве она казалась совсем крохотной и совершенно терялась. Ее башня со шпилем упиралась прямо в паутиновый потолок. Флюгер полностью утонул в паутине и не был виден.
– Должно быть, отсюда у них все и начиналось,- прошептал Джонс.
В стенах этого громадного помещения виднелось множество черных отверстий: должно быть, это были входы в ведущие наружу тоннели.
– Ну хорошо,- сказал Джонс- Давайте-ка опробуем наш агрегат.
Он опустил приманку, привязанную к прочному шнуру, вниз. Хеми достал из его кармана электрический фонарик и направил на нее луч света.
– Готово? – спросила Диба.
Она дернула за шнур четыре раза. Сигнал означал: «Паутину не шевелить».
– Сюда сюда… окошко, окошко, окошко,- зашептала она словно подзывая цыплят с утятами: «цып-цып-цып, ути-ути-ути».
Хеми поводил лучом фонарика из стороны в сторону, потом они устроились поудобнее, замерли и стали ждать.
Буквально через несколько секунд после того, как их товарищи снаружи перестали трясти паутину, где-то внизу почувствовалось некое шевеление.
Да-да, что-то там, похоже, задвигалось, зашевелилось. Какие-то тусклые отблески… там, далеко во мраке.
Диба застыла, боясь шевельнуться.
В полумраке аббатства из черных отверстий одно за другим выползали… окна. Да-да, настоящие окна! Десятки и десятки окон, то есть тяжелых крашеных деревянных оконных рам, вставленных в оконные коробки и застекленных толстыми, пыльными и покрытыми пятнами стеклами, сквозь которые тускло мерцали странные огни. Из каждой такой рамы торчало по восемь деревянных же, членистых паучьих лап, по четыре с каждой стороны.
Странно вели себя эти… существа! Они то стояли, раскачиваясь на своих тонких лапах, то вдруг стремительно срывались с места и мчались по залу, то снова застывали, покачиваясь, или, медленно перебирая конечностями, прохаживались взад и вперед по огромной площади аббатства. Как тут не закричать от ужаса, глядя на эту жуткую картину! Диба вовремя зажала рот ладонью, другой рукой судорожно вцепившись в плечо Хеми. Мальчик-призрак тоже весь напрягся. Ясно было, что и ему не по себе.
