Михаэль Пайнкофер - Князь орков
Пока Корвин выпускал добрую дюжину стрел в широко раскрытую глотку тролля, Раммар одним прыжком вскочил на грудь поверженной твари и изо всех сил вонзил сапарак туда, где, как он предполагал, находилось сердце. Он думал, что после этого гигант успокоится, однако это было ошибкой; тот издал еще более яростный крик и, наполненный силой отчаяния, оторвал от земли плечи и торс. Раммар слетел с его груди и приземлился в кровавое месиво.
— Дурак! — крикнула ему Аланна. — Разве ты не знаешь, где у троллей сердце?
— Нет, — смущенно ответил Раммар, втягивая голову в плечи, чтобы не попасть под удар бесцельно молотившей повсюду лапы тролля.
— Не важно, где там у него сердце! — зарычал Бальбок, подскакивая к троллю. — Без мозгов жить все равно никто не может!
Долговязый как следует размахнулся и что было сил опустил секиру, одним ударом раскроив троллю череп!
Во все стороны брызнула кровь, из трещины потек мозг, тролль в последний раз вздыбился и застыл.
Битва была позади.
Забрызганные кровью, тяжело дыша, братья уставились на труп чудовища, которое едва не положило конец их путешествию.
— Без мозгов жить никто не может? — хитро спросил Корвин в наступившей тишине.
— Так и есть, разве нет? — ответил Бальбок.
Охотник за головами покачал головой.
— Ты сам — лучшее тому опровержение.
На несколько мгновений снова повисло молчание. Потом Раммар уже не мог дольше сдерживаться и прыснул (хотя оркам и не годится смеяться над шутками людей). Корвин тоже рассмеялся, и даже Аланна хрипло захихикала. Наконец, даже Бальбок улыбнулся, хотя шутка и была о нем.
Напряжение и страх смерти, сковывавшие спутников, разрядились смехом облегчения, и в порыве общего веселья охотник за головами примирительно похлопал Раммара по плечу, а толстенький орк стукнул его кулаком в грудь, что среди им подобных считалось признаком уважения. Когда до обоих дошло, что они сделали, рука Корвина отдернулась назад — он осознал, что собирался побрататься с убийцами Марены, а орк сплюнул, понимая, что едва не подружился с человеком, да еще с тем, который только и думает о том, как бы содрать с него скальп.
Они отпрянули друг от друга, словно между ними ударила молния, а мгновением позже снова подняли оружие — с клинков все еще капала кровь тролля. Секира и сапарак с одной стороны, полуторный меч Корвина с другой — так и стояли они друг напротив друга.
— Я так и знал, — зашипел охотник за головами. — Мне было ясно, что вам, мерзким негодяям, доверять нельзя!
— А мне было ясно, что спасать человеку шкуру бесполезно, — выкрикнул в ответ Раммар. — Если бы не мой брат, ты был бы трупом!
— Срать мне на это! Пусть мне лучше тролль голову откусит, чем я буду подло убит жирным орком.
— Жирный орк сейчас вонзит тебе сапарак в кишки и как следует повернет!
— Только попробуй, толстяк, — я раньше отрублю тебе лапы и сниму скальп, пока ты еще только будешь падать!
— Только через мой труп, — сквозь стиснутые зубы прошипел Бальбок, вставая перед братом, чтобы защитить его собой.
— Ты сказал, жердь тощая!
— Молочноносый!
— Рубленая рожа!
— Наивный!
Рыча, словно хищники, орк и охотник за головами хотели уже наброситься друг на друга, все еще не отошедшие от прошлой битвы, когда между ними встала сияющая белая фигура и с укоризной посмотрела сначала на одного, потом на другого.
— Вы закончили? — поинтересовалась Аланна.
— Нет еще, — ответил Корвин, рыча, словно голодный волк. — Только когда скальп этого горлопана будет висеть У меня на поясе.
— Прекрати, человек! — строго осадила она его. — И убери сейчас же свой меч!
— Корр, — согласился Бальбок. — Против меня у тебя все равно никаких шансов, так что лучше и не пытайся.
— А ты, — обернулась к орку Аланна и продолжила не менее строгим тоном, — опусти свою секиру, причем немедленно!
— Что? Но…
— Вы за кого себя принимаете? Выстояли в нападении тролля, чтобы в следующий же миг как сумасшедшие наброситься друг на друга? Вы еще не поняли, что мы предназначены друг для друга? Нравится вам это или нет, но судьба сделала нас союзниками. Либо вы наконец это признаете, либо скоро умрете. По сравнению с опасностями, которые подстерегают нас в стенах Тиргас Лана, битва с троллем — просто напрасная трата времени.
Аланна говорила проникновенным голосом, и ни орки, ни Корвин не осмелились ей возразить. Поколебавшись еще мгновение, они опустили оружие.
— Вот так-то, — сказала Аланна. — Никто не выиграет от того, что вы друг друга поубиваете. У нас общая цель, так что забудьте свои мелочные споры и подумайте, зачем мы здесь. Никогда еще никому не удавалось настолько глубоко зайти в лес Тровны. До Тиргас Лана уже недалеко, я чувствую это. Не позволяйте ненависти по отношению друг к другу помешать нашей миссии.
— Ну, хорошо, — проворчал Корвин, убирая меч в ножны.
— Хорошо, — проворчали и Бальбок с Раммаром.
После этого они продолжили путь по тропе, которую стелил им под ноги лес.
— Я одного понять не могу, эльфийка, — сказал Раммар, когда они шли мимо мертвого тролля. — Если лес показывает тебе дорогу к Сокрытому Городу и вроде бы ничего не имеет против тебя, то почему тогда на нас напали?
Аланна устремила на него многозначительный взгляд.
— Я говорила только о себе, — ответила она. — О двух орках и одном охотнике за головами речи не было.
— Ты хочешь сказать, что тролль метил в нас, а никак не в тебя? — удивленно спросил Раммар.
Аланна улыбнулась.
— Именно.
Они шли целый день. Меж мощными деревьями, с которых свисали густые занавеси из влажного мха, под корнями, мимо гигантских грибов и папоротников, возвышавшихся над тропой словно причудливые арки, извилистая тропа вела все глубже в чащобу.
Каждый раз, когда дорога упиралась в непроницаемую стену из зарослей или мха, Аланна делала перерыв, садилась на мягкую лесную подстилку, закрывала глаза и некоторое время медитировала. И лес изменялся, открывая проход, по которому они могли продолжать путь, хотя Раммар, Бальбок и Корвин не замечали, как это происходило.
Все это казалось оркам крайне подозрительным.
И не только потому, что они давным-давно потеряли ориентир; их беспокоили также постоянное потрескивание и шуршание, которыми был наполнен затхлый воздух. Кроме того, оба испытывали неясное чувство, будто бы за ними наблюдают, но на мягкой земле не было следов, а подозрительных запахов Бальбок не чуял.
