Сергей Волков - Пастыри. Четвертый поход
Бурогоз как глянул, какое ему счастье привалило, — сразу дернул к Попятке… Это оценщик известный, Попятный Александр Николаевич. Ну, и как у них водится, двуликий Анус — краденое скупает по-тихому. Перетерли они, и Бурогоз скинул свою добычу по мизеру — пятнаху всего взял. Попятка — он ушлый, бегунов своих в черном теле держит. Клюквенникам в воровской среде ни почета, ни уважения, чуть что — отпетушат, опустят.
Я Попятку за хибоз вздернул — он и лапки задрал, мол, я — не я, лошадь не моя, а икону ту знаю, оценивал, но не более того, потому как она — собственность известного предпринимателя, мецената и любителя старины Бориса Калачова… Ну, тут просто Гоголь, немая сцена.
— Подождите, Николай Кузьмич, — перебил Громыко Митя, — Борис Калачов — это что, Мишгановский брат, который бандит и авторитет?
— Именно, Митька! То есть — пропала икона, у Калача теперь не выцарапать. Они, бандюганы, нынче в верующие подались, на храмы жертвуют, всенощные выстаивают…
Ну, думаю, надо хоть остальное вернуть. Беру я этого хлыща барыжного за горло, натурально, рукой беру и спрашиваю ласково: «А скажи мне, плесень, где все остальное барахлишко, что тебе Бурогоз притаранил?»
В общем, готов он рыжье все уступить за чисто символическую сумму, по дружбе. А икона — тютю. Я звоню Рыкову, и тут выясняется странная штуковина: икона ему без надобности, ему как раз утварь эта нужна!
Короче, нужны деньги. Тысяч двадцать зеленых. Наликом…
— А евро подойдет? — в дверях стоял заспанный Илья — под глазами круги, волосы взлохмачены.
— О, Илюха! — Громыко жестом указал на свободный стул. — Машину твою мои ребята к нам на стоянку доставили. Не понимаю, как ты на ней вообще до Москвы доехал…
— Я не доехал. Меня доставил Удбурд, а потом бросил, сволочь, — тихо пробормотал Илья. — Но это все потом… Так евро подойдет?
Удивленный Громыко кивнул:
— Евро, думаю, подойдет. Как только возьмем у Попятки вещи из тайника — можно будет забивать стрелу с Рыковым. Илья, да присаживайся, чайку попей…
— Некогда чаи распивать! — твердо сказал Привалов. — За деньгами надо ехать. Я чувствую — нельзя медлить. Что-то готовится. Что-то очень нехорошее…
* * *Весь день Яна провела взаперти. Из Мерзляковского переулка кортеж Рыкова отправился на запад Москвы и где-то в районе Щукино нырнул в подземный гараж у подножия стеклянной башни, свечой вздымающейся в небо.
Три поста охраны, десяток суровых секьюрити, лифт, открывающийся личным электромагнитным ключом — по всем этим признакам Яна поняла, что находится в цитадели Рыкова, в его логове.
Константин в сопровождении троих шкафообразных бойцов доставил Коваленкову до дверей, как он выразился, «личных вип-апартаментов», где отстегнул наручник, буквально втолкнул девушку в комнату и запер стальную блестящую дверь у нее за спиной.
Апартаменты и впрямь оказались шикарными. Как там в детском михалковском стишке?
Входишь — чисто и светло,
Всюду мрамор и стекло…
Помимо мрамора и стекла в наличии был матовый серебристый металл, тонированный бук и медные стеновые панели. В дизайне комнаты стиль хай-тек удачно сочетался с олд-техно, символизируя связь времен.
Светильники, кресла, письменный стол, свисающая с потолка на тросиках плазменная панель, DVD, кондиционер, куча глянцевых журналов на низеньком столике-призме возле кожаного дивана.
Вип-апартаменты, в которые поместили Яну, имели лишь один недостаток — в них не было окна…
…Ох, и долог день до вечера, коли делать нечего! Пролистав все журналы, Яна попыталась посмотреть телевизор, но то ли антенна оказалась отключенной, то ли девушка не разобралась с управлением этим чудом телевизионной техники.
В общем, единственным развлечением в ее новом узилище оказался обед, принесенный все тем же Константином. В отличие от спартанского меню на борту дирижабля, здесь кормили «по-богатому», что называется, от щедрот.
Суп с морепродуктами, о названиях которых Яна и не догадывалась, салат с тигровыми креветками, телячья вырезка в грибном соусе, фрукты, минеральная вода, пирожные, словом — прощай, талия!
Отобедав, девушка с ногами забралась на диван, накрылась пледом и закрыла глаза. После того как ей удалось связаться с Громыко, Яна несколько расслабилась. Ее бывший начальник хоть и был типичным грубоватым ментом, сыскарем от Бога, но своих не бросал никогда.
Успокаивало и то, что теперь Илья в курсе, что с ней и где она. Конечно, у него нет таких возможностей и связей, как у Громыко.
Илья… Яна представила его лицо, улыбку, глаза… Всю жизнь она ждала если не принца на белом «Мерседесе», то, по крайней мере, настоящего мужика — умного, сильного, решительного и верного. И когда Привалов начал ухаживать за ней, Яна сперва решила, что он будет очередным ее проходящим увлечением — не более того.
Но все вышло по-другому. Илья оказался своим. Настолько своим, что девушке иногда казалось, что она знает его всю жизнь. Он понимал Яну так, как не понимал ее еще никто в жизни. А когда есть понимание, все остальное — уже дело техники…
Лицо Ильи, стоявшее перед глазами Яны, вдруг подернулось сеточкой морщин, поплыло, зарябило… А потом из этой разноцветной ряби выплыло лицо совсем другого мужчины. Крепкий подбородок, решительный рот, сильный взгляд умных, располагающих к себе, но в то же время жестких глаз.
Вместо Ильи на Яну смотрел сейчас Сергей Рыков, и девушка ощутила, как оса на ее плече шевельнула колючими лапками…
«…Не бойся, девочка! Все будет хорошо. Посмотри — он же создан для тебя. Именно такого ты и хотела — сильного, настоящего, разве не так? Он знает, чего он хочет. Он всегда добивается своей цели. Он — победитель! Что может быть слаще для женщины, чем осознание того, что твой мужчина — самый лучший, самый первый?»
«Ты опять пришла…» — у Яны не было сил сопротивляться. В этот раз чужая сущность властно и стремительно вошла в ее сознание и теперь вовсю хозяйничала там, подчиняя девушку своей власти.
«Я — это ты! Мы — одно целое, пойми», — неведомый голос обволакивал, лишал воли. Яна стиснула зубы, пытаясь противиться, но сил не было. Наоборот, хотелось слушать и слушать льющиеся из ниоткуда слова, ощущать идущее от них приятное, ласковое тепло и растворяться в нем, подобно тому, как маленький ребенок, младенец, растворяется в нежном голосе матери, поющей ему колыбельную…
Глава последняя
Илья, сидя на заднем сиденье громыковской служебной «Ауди», разглядывал золото, выкупленное начальником «Светлояра» у хитроумного барыги.
