Сергей Волков - Пастыри. Четвертый поход
Обзор книги Сергей Волков - Пастыри. Четвертый поход
Сергей Волков
Пастыри. Четвертый поход
…Принося жертву, помню:
демонам дня — черных,
демонам ночи — белых.
«Ключ Соломона»
Автор выражает благодарность жителям города Средневолжска за мужество и терпение.
Пролог
Над миром — шепот…
Он легким ветерком струится меж ночных облаков, он паутинками скользит среди голых осенних деревьев, он струйками ледяной воды просачивается сквозь песок и глину.
Он не слышен Слышащим, он не виден Видящим, он не заметен Знающим…
Мохнатый, Скользкая, Одноглазый! Дети мои! К вам взываю, откликнитесь…
Великая, возвращенье твое — благая весть для всех. Готов услужить, приказывай, о Великая…
Большуха, развей тоску, мочи нет. Жду не дождусь. Приказывай, Большуха!
Хозяйка, слово твое — радость, слово твое — жизнь и смерть. Пора, застоялись кони. Жду, приказывай, Хозяйка!
Дети мои, грядет Четвертый поход! Долго готовила я кушанье, пора с огня снимать. Слушайте же и берегите слова мои, ибо не повторю я их дважды…
Мохнатый, ты найдешь Сосуд. По ветру чуй, по звездам следи, по людям ступай — не промахнись! Сосуд надобен тонкий да звонкий.
Повелеваю — восстань!
Да, Великая…
Скользкая, тебя ждет Колодец. Пробуди его, оживи. Терпи крепко, держи верно, топчи время, как умеешь. На тебя надеюсь.
Повелеваю — восстань!
Лад, Большуха…
Одноглазый, твое дело трудное. К тебе человек придет. Силен, да не могуч, ловок, да не верток, смел, да не отважен. Стань ему огнем перед глазами, стань ему дорогой под ногами, стань ему ветром в парусе. Ночь его — день твой. Он Иглу сыскать должен, Наперсток отбить, Ножницы вернуть. Тебе вверяю.
Повелеваю — восстань!
Слушаюсь, Хозяйка…
Прошелестело, просвистело, прожурчало так — и вновь тишина окутала землю. Не шелохнулись колдовские огни в башнях Тауэра, не зарябили чародейные чаши на столах Неспящих, не дрогнули стрелки в хитроумных весах Стерегущих.
Проспали сторожа. И псы их проспали…
* * *— Суженый мой, ряженый, появись! Суженый мой, ряженый, покажись!
Бормотание рыжей Светки Щукиной, отправившейся к гадалке за компанию с Ритой, становилось все тише и тише. Зеркальный коридор, в который ей предстояло заглянуть, напугал девушку, и она замолчала.
Свечи, горевшие ровным, сильным пламенем, вдруг затрещали, разбрызгивая искры, и изломанные тени задергались по стенам комнаты.
— Видишь, девонька, как огонь-то скачет! — многозначительно подняла скрюченный палец баба Злата. — Знак это! Спешит, спешит к тебе милый твой. Коли ручку позолотишь, и имя его узнаем.
Рита досадливо вздохнула… Ну Светуля, ну подруга… Снова подсунула шарлатанку. Знак, что подали свечи, делается просто: на каждой рисуется подсолнечным маслом ободок. Догорела свеча до ободка — и затрещало, заплясало пламя…
Баба Злата была уже пятой гадалкой, к которой ходила Рита. Везде одно и то же. Просьба «позолотить ручку» и обещание скорого замужества. Гадание, приворотные заговоры, травы, ворожба — все стало товаром, за все надо было платить, причем безо всякой гарантии…
«Удавиться, что ли?» — одеваясь в тесной прихожей, пропахшей старой обувью и пылью, подумала Рита. Из серого облупившегося зеркала, висевшего возле двери, на нее посмотрела высокая стройная девушка с густыми русыми волосами. Приятный овал лица, румянец на щеках, тоненькие аккуратные брови, точеный носик. Пожалуй, рот несколько великоват, но это сейчас даже модно…
Все портили глаза. Вроде и большие, и с восточной изюминкой… Но плескались в них такая вселенская тоска, такое обреченное равнодушие, что Рите захотелось разбить грязное стекло.
Еле сдержавшись, она хлопнула разбухшей дверью и выскользнула в душный, пропахший помойкой подъезд.
На лестничной площадке курили двое парней лет двадцати. Кожаные крутки, норковые шапки, спортивные штаны — все как положено.
— Эй, красавица, поедем покатаемся! — едва взглянув на Риту, оскалился тот, что повыше.
Второй что-то зашептал ему на ухо, изредка поглядывая на девушку. Пока парни шушукались, Рита процокала каблучками по лестнице и уже внизу услышала раздраженный голос высокого:
— Да хрен ли, что с Абаем трахалась! Сучка, строит из себя…
«Замуж. Срочно. И уехать!» — сказала себе Рита и с ненавистью всем телом толкнула тяжелую подъездную дверь…
* * *Рита хотела замуж давно.
Но!
Ей нужен был не просто мужик, с которым можно коротать дни, деля заботы и постель. Таких, с ее-то внешностью, она и в небазарный день за два «у.е.» авоську насобирает в полчаса.
Нет, Рите требовался не столько муж, сколько билет. Желательно, на самолет, но и железнодорожный в вагон СВ тоже сойдет, не герцогиня.
Она понимала, что в двадцать один год, не имея никакого другого образования, кроме незаконченного Средневолжского радиомеханического техникума, безработная девушка может покинуть этот город только двумя путями: или отправившись с вербовщицей путанить в столицу, или удачно выйдя замуж…
Раньше, в те чудные и безнадежно светлые времена, о которых сама Рита почти ничего не помнила по причине малолетства, мама рассказывала с неохотной тоской, а бабушка — с искренним восторгом, таких проблем не было.
По их словам, тогда и в Средневолжске жизнь никому не казалась навечно застывшим кошмаром, да и люди были другими…
Все изменилось, впрочем, как и везде в начале девяностых. Одно за другим закрылись по причине банкротства швейная фабрика, завод железобетонных изделий, механический завод, обувной цех и даже районное ЛТП. Приборный завод, краса и гордость Средневолжска, кое-как удержался на плаву, но из пятитысячного коллектива четыре с половиной тысячи работников оказались, в лучших традициях мира чистогана, на улице.
Город замер. Это Рита уже помнила — как одну длиннющую, нескончаемую ночь. Не горели фонари, не светились окна домов, выла в железных заборах метель, и судорожно дергались напоминающие розги голые ветви тополей.
Ветер перемен высек город, и он, как нашкодивший выпоротый ребенок, уснул, всхлипывая во сне…
Средневолжцы, впав в некое летаргическое оцепенение, выхода из безнадежной ситуации и не искали — он нашелся сам собой. Наиболее активные умотали куда глаза глядят, женщины потянулись на городской базар продавать то, что не успели пропить мужья, а те в свою очередь радостно погрузились в пучину алкогольной депрессии, разбодяживая спирт «Рояль» водой из-под крана и закусывая полученный коктейль вяленой воблой, с которой, слава богу, в приволжском городе проблем не было.
