Сергей Волков - Пастыри. Четвертый поход
— Свет, давай сразу про главное… — взмолилась Рита, поджимая под себя ноги в шерстяных носках, — получилось у нее?
— Да! — обрадованно выкрикнула та и прищелкнула пальцами. — Все получилось! На масленицу сделал ей Георгий Полуэктович предложение… А через год моя бабка родилась, во как!
— А что за жертва?
— Прабабка гребень в колодец бросила. А вообще тут написано… Сейчас, Рит, сейчас. Вот: «Богомолка говорила еще, что каждая женщина должна, придя к колодцу и загадав сокровенное, кинуть в него гребень, если хочет мужа молодого да удалого, серьгу, коли желает пожилого да солидного, и тварь живую с белым мехом, если требуется ей богатый да в чинах, и на третий день желание исполнится…»
— Тварь живую… С белым мехом… — прошептала Рита. Другие варианты она отмела сразу.
* * *Ветер казался живым. Он бил в лицо, толкал в грудь, рвал из рук обернутую мешковиной старую клетку с белым крольчонком, купленным на последние деньги в зоомагазине, норовил запорошить глаза снежной крупой, остановить, отогнать.
«Ну нет! — стискивая зубы, думала Рита. — Если уж я решилась, то ни ветер, ни дождь, ни землетрясенье меня не остановят!» Рядом, прикрывая нос варежкой, брела по заметенной тропинке Света. Она уже пару раз заводила жалобным голосом:
«Ри-и-ит! Может, вернемся?», но Рита лишь яростно мотала головой в ответ и крепче сжимала кольцо клетки.
…Найти Пустой колодец оказалось непросто. От деревни Горелово, давно вошедшей в городскую черту Средневолжска, осталось только название автобусной остановки на окраине. Справа — котельная, слева — сады-огороды, гордо именуемые средневолжцами «наши дачи», а прямо, за оврагом, в трех километрах — городское кладбище.
Когда они вылезли из последнего автобуса и огляделись, Светуля сразу же заканючила:
— Ну и где мы тут этот колодец найдем? Снег же, метель, темно… Может, его давно уже засыпали, а?
— Не ной, Светка! Сама тетрадь притаранила, так что терпи! — отрезала Рита. Она чувствовала, знала, верила — есть колодец, здесь он, рядом совсем. Не зря ей сны те снились, надо только вспомнить… Что там было? Старая ива, горушка небольшая, овраг сбоку…
Иву Рита заметила, когда подкатило уже к самой полуночи. Толстый корявый ствол дерева косо торчал из сугробов, напоминая сбитый истребитель, врезавшийся в землю.
Ухватив еле ковыляющую Светку за руку, Рита изо всех сил потащила ее за собой. Ноги вязли в снегу, в сапогах давно уже хлюпало, но Рита упрямо пробиралась к иве, а в голове пульсировало: «Хочу… Чтобы увез! Хочу, чтобы увез! Увез!»
Неожиданно ветер стих. Взбаламученные метелью снежинки, будто испугавшись, повисли в воздухе почти неподвижно.
Шаг, еще шаг…
Колодец чернел у самых корней дерева. Круглая, обложенная серыми камнями пасть его притягивала Ритин взгляд. У нее закружилась на мгновение голова, пригрезилось странное: гигантская змея вцепилась кривыми зубами в плотное, похожее на грязное одеяло небо, а хвост ее, кольцами обвив весь Средневолжск, уходил в колодец, чернеющий перед ними.
— Рит, ты чего? — тронула ее за рукав Светуля.
— Все… нормально, — пробормотала Рита и скинула мешковину с клетки, в которой, испуганно прижав уши, сжался в пушистый комок крольчонок. — Веревку давай!
Веревка, обычная, бельевая, никак не хотела распутываться. Рита поглядывала на часы, воюя с заледеневшими узлами. Пальцы окоченели и не слушались, а до полуночи оставалось всего три минуты…
Они успели. Привязанный за заднюю ногу крольчонок отчаянно барахтался, пытался вырваться, убежать. Светка всхлипывала — ей было холодно, жалко зверька, и еще она отчаянно трусила.
— Не реви! — прикрикнула на подругу Рита, решительно ухватила веревку и потащила крольчонка к краю колодца.
Из темной глубины на нее дохнуло влажным, сырым теплом, как будто она заглянула в обычный канализационный люк. Ногой спихнув пушистый комок вниз, Рита натянула веревку, и крольчонок закачался над бездной, судорожно перебирая лапками.
Стояла такая тишина, что слышно было, как шуршат снежинки.
— Двенадцать часов, Ри-и-ит! — проскулила Светка, поставленная следить за временем.
— Ага… — не оборачиваясь, кивнула Рита и начала спускать зверька в колодец.
И тут крольчонок отчаянно заверещал, забился, взвизгнул…
Рите показалось, что мрак на дне колодца заколыхался, вспучился, белая дергающаяся клякса скрылась в нем, и вдруг веревка натянулась, загудела, как струна, и потащила ее за собой!
— Ой! — от неожиданности Рита разжала пальцы, и розоватый шнур, стремительно зазмеившись по снегу, канул в колодезной пасти…
— Рита-а-а… Что это? Кто его утащил?! — Светка уже отбежала на всякий случай шагов на десять и оттуда, с безопасного, как ей казалось, расстояния, таращила округлившиеся от страха глаза.
Рите и самой было жутко. Ладони еще хранили ощущение натянувшейся веревки и пробежавших по ней судорожных рывков. Так бывает, когда на рыбалке попадается крупная рыба — ты тянешь ее и по дрожанию лески чувствуешь, как бьется в глубине большое сильное тело.
«Желание! Дура! Желание!» — неожиданно вспомнила Рита. Очнувшись, она бросилась к колодцу, упала коленями на холодные камни и отчаянно завопила в непроглядную темень:
— Хочу! Чтобы! Он! Богатый! И в чинах! И чтобы! Увез!!! Чтобы увез!!!
Показалось ли ей, или и впрямь сыто и довольно вздохнула сырая тьма?…
— Чтобы увез… — прошептала Рита в последний раз и встала. Подскочившая Светка ухватила ее за рукав, дернула:
— Пошли отсюда! Быстрее!..
И они пошли… Светка всю дорогу ревела — ей было жалко крольчонка. По бабьи травя себя, она причитала, в рыданиях получая разрядку от пережитого:
— Он был тако-о-ой маленьки-и-и-й… Тако-о-ой хорошеньки-и-и-й… Он теперь там одии-и-ин… Привязанны-ы-ы-ый… Он умре-е-е-ет…
Рита шла молча. У нее было странное чувство — как будто она слишком глубоко нырнула с берега в волжскую тяжелую волну и теперь никак не может вынырнуть…
* * *Минули три обещанных Светкиной прабабкой дня. Ничего нового и необычного в Ритиной жизни не происходило. Все так же било ей по мозгам громкое тиканье часов, висевших над кроватью, все так же подслеповато пялились в окно грязные соседние дома, и все те же пришибленные жизнью людишки провожали Риту злобными взглядами на улице.
Выбравшись в магазин за хлебом, она натолкнулась на перекрестке, возле стайки ларьков на компанию «центровых» парней, сидевших на корточках возле своих машин. Среди них оказался и тот, высокий, встреченный в подъезде у бабы Златы.
