Сергей Костин - Пепел Ара-Лима.
Барабанщики в последний раз прогрохотали, и над лагерем наступила тишина, нарушаемая только ржаньем лошадей.
Советник Пациний почтительно склонился к Торию.
— Баталийский легрион построен, господин.
Легон Торий покосился на кучку людей в черных капюшонах, стоящих внизу трибуны, отдельно от всех. Это были тайные агентуры Императора — личные дознаватели. За все время, что они находились в лагере, никто не смел заговорить с ними. И они, сохраняя тайну, ни с кем не общались. Даже на приветствия Тория, который иногда встречал их во время инспекций армии, и который считался в лагере вторым императором, дознаватели отвечали лишь молчаливыми кивками капюшонов.
Впрочем, Торию Самийскому было мало интереса до того дела, что привело тайных агентуров в Ара-Лим. Конечно, примерно он догадывался, что могло тревожить верховного Императора Кэтера, но предпочитал об этом помалкивать. Слишком уж страшными людьми были агентуры. Подчиняясь одному Императору, они вершили в Империи Закон. А связываться с Законом легону Торию не хотелось.
Позабыв о тайных дознавателях, Торий обвел взглядом войска и поднял руку в знак того, что сейчас он скажет им речь.
О чем может говорить военачальник своим солдатам? О доблести, которой не занимать легронерам. О силе и отваге. О скором возвращении домой. О богатой добыче, которая ждет за горами.
Упомянув о добыче, Торий на секунду запнулся, воочию представив горы золотой руды и светящихся камней. Добыча и в самом деле обещает быть очень богатой. Неожиданность нападения его легриона не позволит горнякам спрятать все в горах. А если и спрячут, то его ищейки мигом найдут все в подземных кладовых. Не зря же он прихватил с собой целых пять повозок для награбленного. Половину, как велит Закон, он отдаст Империи, а оставшаяся часть прибавится к его неисчислимым богатствам, добытым в других военных походах.
Речь Тория Самийского не отличалась особым красноречием и не была слишком длинной. Солдат должен слушать звон мечей, а не пространные речи командира. Настоящему герою милее крик умирающего врага, чем призывы к величию его и так великой Империи.
Не забыв упомянуть о суровости к трусам, покинувшим поле боя, легон восхвалил верховного Императора Каббара, дождался, пока стихнут крики здравицы и, вытянув жезл легона в сторону гор, отдал приказ музыкантам.
Вновь зашлись в грохоте барабаны, завизжали отрядные флейты. Каждый из стоящих перед Торием Самийским гуртов, повинуясь музыкантам, развернулся к выходным воротам, лицом к тем горам, через которые они должны были сейчас идти. Кодра за кодрой, выстраиваясь в широкую ленту, легрион, сотрясая землю сапогами, двинулся к Зеленой долине. Впереди, на некотором расстоянии от основных сил, неторопливо тряслись в седлах всадники.
Торий стащил с головы тяжелый шлем с красным коротким гребнем, передал его помощнику и обернулся к гуратам, ожидающих его дальнейших приказов.
— Мы должны быть в долине через три дня. Идти форсированным маршем. Сохранять боевой порядок. Второй манион должен обеспечить фланговые прикрытия. Дикие горняки их проблема. Пусть уничтожают каждого, кто вылезет из камня. В лагере для охраны остаются пятьсот человек наемников и пятьдесят всадников. Как только мы отобьем у варваров долину, я пришлю гонца. После этого осадные орудия должны быть на месте как можно быстрее. Надеюсь, у нас достаточно скотов, чтобы перетащить тараны через перевалы?
Вопрос был риторический. Специально для переноски осадных орудий в зеленую долину в хорошо охраняемых бараках томились более тысячи скотов, скованные по десять человек.
— Тогда вперед. И пусть хранит всех Империя.
Торий спустился с трибуны, вскочил на коня, что подвел ему солдат из цеперии личной охраны Гнедой скакун не успел переступить с копыта на копыто, как неожиданно к нему приблизился один из личных дознавателей верховного Императора:
— Легон?!
Удивленный Торий придержал коня. Дознаватели впервые решили заговорить с ним?
— Мы хотим, чтобы осадные орудия и обозники выступили немедленно.
Если бы агентуры потребовали у него, у Тория Самийского, героя трех войн, немедленно отрубить руку по локоть, он бы незамедлительно сделал бы это. Но когда ему, лучшему из военачальников Империи какие-то люди со скрытыми лицами указывают, что делать…
Торий раздраженно мотнул головой:
— Я ценю ваши советы, но позвольте мне решать, что будет делать моя армия.
— Нельзя оставлять обозы и орудия без надежного прикрытия, — вкрадчиво продолжал говорить дознаватель, пряча руки в широких рукавах просторной накидки. — И нельзя недооценивать варваров. Та немногочисленная охрана, что оставляете вы для сохранения запасов продовольствия, не в состоянии обеспечить их безопасность. Пусть обозы идут вместе с основными силами. Мы требуем этого именем Императора.
Легону не хотелось ссориться с императорскими людьми. И он даже чуть было не согласился с их доводами. Но в тот самый момент, когда Торий Самийский открыл рот, чтобы отдать приказ об осадных орудиях, о многочисленных повозках с едой и провиантом, над головой его лошади стремительно пролетела большая черная птица. От громкого ее крика чистокровный даргейский скакун испуганно взвился на дыбы, чуть не скинув своего хозяина.
С трудом удержавшись в седле, взбешенный неповиновением лошади Торий ударил жезлом по ребрам животного. Лицо легона исказилось в страшной гримасе:
— Ищите лучше аралимовского сосунка, ведь вы за этим прячетесь за мои щиты? И никогда не вставайте у меня на дороге со своими глупыми советами.
Если легон Торий послушался бы совета дознавателя, исход похода, возможно, был бы совсем иной. Но каждый делает историю так, как считает нужным. И оценивать поступки великих людей может только сама история.
А черная птица, что испугала лошадь военачальника, поднялась высоко в небо и, следуя изгибам горного каньона торопливо полетела в сторону Зеленого Сердца гор, где с нетерпением ждали новостей от реки, которая служила границей между Ара-Лимом и горной страной.
Вопреки опасениям штабных офицеров, отряды на всем протяжении похода через горы ни разу не встретили вооруженного сопротивления. Ни один горняк не попался на пути многочисленным разведчикам и ищейкам. Дозорные отряды сообщали только о покинутых наблюдательных постах неприятеля. Напрасно всматривались разведчики в сырой воздух гор, не было видно ни одного сигнального столба дыма, ни одного блеска костра. Только снежные вершины молча взирали на утопающих в снегу легронеров Империи, пробивающихся через подтаявший снег в глубину вековых гор.
