Артем Лунин - Башня Близнецов 1 (СИ)
Именно по ногам ему и досталось. Свистнул кнут, обмотав щиколотку жилистого, тот "на всём скаку" грохнулся, подхватился, снова упал, когда воин дёрнул хлыст.
— Не покалечь, — заботливо сказал Тьярми. Жилистый выл, избиваемый кнутом. — Хватит!..
Маленький зверёныш вжал голову в плечи, посверкивал глазами, ожидая, что достанется и ему. Пожалуй, один удар витой кожи разрубил бы его пополам. Воин, явно рисуясь, вскинул кнут, и плетёный шнур кольцами собрался в руку.
— Мастер, — с уважением, Сара так и не поняла, истинным или притворным, сказал Тьярми.
— Интересно, сколько рабов забил насмерть, набивая руку? — в тон откликнулась она.
Ненавижу таких.
Таков весь наш мир.
Сара чуть было не призналась в ненависти всему миру, но всё-таки раздумала — этот мир дал ей второй шанс, лучшую подругу и прекрасных врагов.
— Вставай, шакалий выползок, — и жилистый торопливо подхватился на ноги. Пошли.
Воин усмехнулся, наслаждаясь мрачной ненавистью в глазах жилистого. Нет, этого так просто не одолеешь, не сломишь, всего лишь угостив кнутом. Этому надо вводить жёсткий контур подчинения…
Они вернулись домой. Оказывается, здесь были и особые загородки для рабов, временные загоны для человеческого скота, и на сон грядущий Тьярми обошёл их, разглядывая свои покупки. Тяжёлые брёвна, цепи и внушительные замки. Никто не удерёт.
Гранд купил нормальной еды и назначил старшего над рабами, запретив ему выдавать долго голодавшим сразу всю долю.
— Проверю, — посулил, — если управишься, так и будешь старшим.
Мужчина с причудливым шрамом на левой стороне лица поклонился и что-то утвердительно буркнул. Было в нём что-то странное… и, насколько могла Сара судить, ни одному пункту из списка Тьярми он не соответствовал.
Они поднялись в свой "номер". Тьярми сказал, что ему надо написать несколько писем и обдумать бизнес-план, как это тут же назвала Сара.
— Тогда не буду вас отвлекать, батюшка, — девушка поклонилась и ушла в свою комнату.
— А, это ты, — поприветствовала там двойняшку.
Та удивлённо округлила глаза, не ожидала, что её узнают. Неудивительно, сейчас она двойняшкой вовсе не была, выбрав другое лицо. Смуглая, с родинкой на губе и чуть выдающимся носом.
— Замечательная маска, — похвалила Сара. — Не очень красивая, зато живая.
— А… откуда вы?..
— Я просто вижу, — девушка коснулась пальцем уголка искусственного глаза. Лицедейка с удивлением смотрела на неё.
— Госпожа, — спохватилась и поклонилась, — меня приставили к вам как служанку…
— На фига мне служанка? — недовольно проворчала Сара. — Впрочем, пускай. Покомандую на тебя и попробую понять, что в этом находят разные болваны.
И чуть не приказала девушке принести её одежду. Хороша бы она была, когда служанку грызанул дух волка, который притаился в живой тряпочке. Вот уж действительно самодурка, дочка богатенького…
За одеждой сходила сама. Заодно облегчённо вздохнула, привычно устроив в волосах иглу-Дайс.
— Иди сюда, садись. Да оставь ты это… что это? Опахало? А там, в миске? Фруктовый лёд? Дай сюда. Сто лет мороженого не пробовала. Себе тоже бери. И давай рассказывай.
— Госпожа… Что?..
Сара вгрызлась в фруктовый лёд, сокрушая крепкими зубами.
— Ваффкафывай!.. — велела. — Как у вас тут живётся, что происходит в городе, откуда берутся рабы, почему воины бреют бошки… мне всё интересно. Но для начала скажи, как тебя зовут.
— Пятая… с вашего позволения, госпожа, — служанка зачарованно смотрела, как ледяные конусы с хрустом уменьшаются, разбрызгиваясь цветными искрами. Вообще-то это лакомство положено было лизать.
— Ещё не хватало, чтобы с моего позволения кого-то звали цифрой!.. Кто придумал такую глупость?..
— Так сказали в Доме, госпожа. Когда… когда меня… — лицедейка повела рукой вдоль тела, имея в виду свою модификацию.
— А, ну раз в Доме, значит, в этой глупости есть какой-то глубинный смысл. Вот только я его не вижу.
— Моё имя отобрали у меня, — служанка неуверенно лизнула фруктовый лёд. Раньше не доводилось пробовать. — Оставили в Доме, взамен дали это. Я привыкла.
— Хорошо, пусть будет Пятая, — пожала Сара плечами.
Служанка на всякий случай поклонилась, неловко, сидя. Уронила мороженое на подушки, оставив розовую кляксу, и испуганно съёжилась.
— Ерунда, не обращай внимания, — отмахнулась Сара. — После постирает кто-нибудь. Или даже вот так…
Она прижала рукав к выпачканной подушке. Отняла — пятна не осталось. Девушка удивлённо округлила глаза. Сара усмехнулась.
— Странно, что ты без шкурки. Ведь это какой простор для лицедейства открывается — не только лицо менять, но и одежду тут же!..
— Госпожа… — Пятница кашлянула. — Разве вы не считаете лицедеев мерзкими обманщиками?
— Конечно, это обман. Но почему мерзкий? Обычная военная хитрость.
Девушка удивлённо хлопала глазами. Вдруг они налились водой.
— Что с тобой? — Сара вскочила, уронив пирамидку фруктового льда. Волчья шкурка не сплоховала, тут же сожрала без следа. — Что я такого сказала?!.
Девушка попыталась сказать что-то, но некрасиво искривила губы и тихо заскулила. Сара осторожно похлопала по плечу — и в следующий миг девица повисла на ней, заливая слезами одежду. Которая, должно быть, тоже опешила, даже не попытавшись наказать покусительницу на оберегаемое тело.
Из плача и бессвязных жалоб Сара составила картинку. Лицедеи, как и вообще все, кому необходимо было притворяться, считались людьми даже не второго сорта, а скорее… предпоследнего.
Здесь одержимость всяческими демонами столь же часта, как, например, психозы в мире Сары (может быть, это одно и то же?). Человек, всегда соответствующий сам себе и ничего из себя не корчащий, был полноценным человеком. Тот же, кто притворялся, считался вором чужих обликов, у которого нет своего.
— Что за глупости!.. — решительно сказала Сара. Понятно теперь, почему её самооценка ниже плинтуса! И толстяк считал себя униженным своим актёрствованием и потому поколачивал рабыню, хоть как-то утверждаясь. Благо делу это не мешало — на коже лицедейки синяки появиться просто не могли.
— Знаешь что… — Сара подумала. — Постарайся смотреть на это иначе. Ты выше всех этих самодовольных девиц. Ты — сразу многие, и можешь быть кем хочешь! Разве не здорово притворяться, обманывать, высмеивать сильных?!. Ну же, Пятница!..
Девушка прекратила рыдания, недоверчиво глядя на Сару мокрыми глазами.
— Как вы меня назвали? — прохлюпала.
— А… Пятая — Пятница. Фрайдей. Пятый день, вольный день. Неважно, я просто обмолвилась.
