Артем Лунин - Башня Близнецов 1 (СИ)
Здесь такой архетип, — хихикнула Кальви от Лабиринта. Это на севере в девушке ценится изящество и стройность, а здесь считают, что хорошего человека должно быть много.
Очень много, — согласилась Сара, наблюдая за людьми. Словно домой попала…
А вот и рабы, — и Кальви канула ближе к своему убежищу, не желая смотреть, как хозяева заводили свой товар на помост. Рабы, не закованные в цепи, не одетые в рванину, лишь железные ошейники давали понять, что этих людей не считают, собственно, людьми.
И ещё взгляды… Сара содрогнулась. Взгляды бессловесной скотины… нет, скотины как раз говорящей. Она видела такие потухшие взгляды в своём мире. Так кто там говорил, что у нас рабства нет?
Сара закрыла глаза, отрешаясь от нахлынувшего бешенства.
Успокойся!.. — и ментальная затрещина. Кальви всё-таки прервала своё уединение — и как раз вовремя, правая рука Сары уже начала искать Дайс, левая зазудела, что предшествовало обрастанию чешуёй.
— Что с тобой, дочка? — поинтересовался Тьярми. Кажется, он был в самом деле встревожен.
— Ничего, пап… Солнце… Я устала. Давай купим всё побыстрее и пойдём домой, — капризно пролепетала Сара.
— Ага, — "папа" внимательно посмотрел на неё и повернулся к помосту.
Сара отрешилась от эмоций и тоже уставилась на рабов с брезгливым любопытством, как и должна была смотреть дочка богатея.
Спасибо, — шепнула Сара.
Пожалуйста, — Кальви тоже понизила голос, как будто Тьярми мог услышать этот диалог. Мне показалось, что ты сейчас сорвёшься и начнёшь тут всё громить.
Я была близка к этому.
Сара уже подметила нескольких рабов, подходящих по списку. Тьярми тоже их заметил, но в который раз проходил мимо, должно быть, сбивая цену. Останавливался, приценивался там и тут, качал головой, с вежливой улыбкой выслушивал божбу и заверения торговцев в высшем качестве товара и отходил.
Анима упорно таскалась за ним, хотя "отец" предложил ей подождать его в тени местной забегаловки, и разглядывала рабов. Смуглые здешние уроженцы. Белокожие, светловолосые и светлоглазые северяне. Люди, разрезом глаз похожие на китайцев, но тоже белые. Никого похожего на негров, а Саре первым делом при словосочетании "рабский рынок" представлялись именно чернокожие понурые рабы.
Двух Тьярми уже купил. "Прекрасную юную девственницу, усладу взора и тела" — девушка и впрямь была ничего, хоть и впрямь в теле, — и худого парня, "сгодится убирать навоз в загородном имении". Обслуживание здесь было с доставкой, и торговцы, безостановочно кланяясь, обещали привести купленное имущество в указанное место.
— Не желаешь ли получить какую-нибудь игрушку, дочь? — небрежным взмахом Тьярми указал на помост.
— Нет, пап. Ты уже закончил свои дела? — спросила Сара. — Здесь жарко и плохо пахнет…
Она перехватила взгляд раба, который, должно быть, услышал её реплики и улыбнулся широко и презрительно. Это был рослый мускулистый северянин с татуировкой на голой груди. На его ошейнике висела красная ленточка, легкомысленно завязанная бантиком. Руки и ноги были в оковах, на вид несерьёзных, а по сравнению с этим Конаном-варваром они и вовсе гляделись браслетами-цепочками, но металл отливал особенным магическим блеском.
Сара шевельнула пальцами. Тьярми опустил веки — понял.
— Из этого парня получится хороший гладиатор… — зачастил работорговец, когда клиент остановился перед ним. Гранд прервал его презрительным фырканьем.
— Ещё чего!.. Вон, как зверем косится, того гляди, набросится!.. Заставь такого драться по заказу!..
— У нас есть превосходные усмирители…
Тьярми хрюкнул.
— Не верю я этим магическим ерундовинам, — пробормотал он. — Знаешь, а продай-ка ты мне его, в самом деле, в треть объявленной цены. Попробую усмирить злобную зверюгу…
Северянин энергично пошевелил губами, но от него не донеслось ни звука.
— Бабская узда? — с видом знатока спросил Тьярми.
— Да, господин, — торговец улыбнулся. — Всё лается, да не по-нашему…
"Бабской уздой", или "уздой сварливых жён" называли заклинание, препятствующее "лаяться" и вообще говорить.
Начался ожесточённый торг, и в конце концов сошлись на сумме чуть больше половины первоначально запрошенной цены.
— Только "узду" не снимайте, — отдуваясь, сказал Тьярми. — Знаю я этих северян, великие мастера ругаться…
Торговец вежливо проводил с поклонами, заверяя, что покупку немедленно вышлют по их адресу, и с оковами, и с ленточкой — разве что не в упаковочной бумаге.
День запомнился Саре бесконечным кружением среди невольничьих рынков. После этого, самого крупного и респектабельного, они отправились на другие, уже не для VIP, а в конце дня посетили довольно грязную и обшарпанную "барахолку". Тьярми попытался оставить Сару на постоялом дворе, но она уцепилась за отца и заканючила, что ей тоже любопытно посмотреть. Гранд уломался, но прихватил охраны больше в полтора раза.
На этом рынке Сара увидела и цепи, натирающие плоть, и лохмотья, едва прикрывающие наготу и худобу, и большеглазых чумазых детей.
Девушка споткнулась. Моргнула, проверяя, и парой широких шагов догнала Тьярми, шевельнула губами.
Гранд кивнул. Прошёлся вперёд, поспорил ещё в двух местах, вернулся и после не слишком ожесточённой торговли купил смуглокожего жилистого паренька.
— И вон то, — уже собравшись уходить, брезгливо ткнул пальцем в мелкое грязное существо неопределённого пола. — Сколько?
Выслушав, посмеялся и потребовал:
— Разделите на десять, почтенный.
"Почтенный", с пегой свалявшейся бородой и перхотью на плечах, по-шакальи захихикал, всхлипывая.
— Господин изволит шутить?
— Не изволю, — сообщил господин. — Ты ведь всё равно его не продашь, и он так и будет занимать место, жрать скверную баланду и портить воздух. Так что давай его сюда… да просто в довесок к этому.
В довесок не дали, всё-таки несколько медных монет поменяли хозяина.
Тьярми решил на этом закончить и повернул стопы домой. На этих рынках говорить о доставках не приходилось, так что двое рабов следовали за ними под конвоем одного из воинов с кнутом.
Сейчас подорвётся, — предрекла Сара. И в самом деле, жилистый даже не дотерпел до конца этого квартала. Оно и верно, в здешних улочках очень легко затеряться. Даже если у тебя руки скованы за спиной — ноги-то вот они!..
Именно по ногам ему и досталось. Свистнул кнут, обмотав щиколотку жилистого, тот "на всём скаку" грохнулся, подхватился, снова упал, когда воин дёрнул хлыст.
