Екатерина Шашкова - Цвет моих крыльев
– Меч.
Я вцепилась в сверток и сразу же почувствовала сквозь слои ткани знакомое тепло. Да, это был он, мой Крылатый. Опрометчиво забытый в… или под?.. В общем, там, куда я его после турнира запихнула. М-да, я, конечно, догадывалась, что я растяпа, но чтоб настолько… Надеюсь, он еще не весь скрылся под слоем ржавчины и вековой пыли.
– Спасибо. Теперь точно все? Тогда иди, а то Рис скоро локти кусать начнет.
– Не дотянется, – вяло отмахнулся Кьяло.
– Твои.
– Да ну тебя!
– И тебе до свидания. Рис, присмотри за ним в дороге, ладно?
– Обещаю, – кивнула мавка. – Пошли уже.
Берсерк наконец-то подчинился, и вскоре ребята уже спускались вниз по лестнице. А я занялась письмом. Причем написать его нужно было так, чтобы Хозяин все понял, а кто-нибудь другой, если прочитает, ни о чем не догадался. Учитывая, что дипломатический талант у меня отсутствовал напрочь, а делать изящные полунамеки я вообще никогда не умела, послание получилось какое-то сумбурное.
«Здравствуй, дядюшка.
Извини, что не сообщаю об этом лично, но мне подумалось, что ты будешь против. Так вот, я решила немного проветриться. Постараюсь вернуться к завтрашнему вечеру. Если что, я там, где в год нашего знакомства встретила свой день рождения. Что до моих друзей (а тебе, несомненно, уже доложили, что они здесь были), то они уехали домой. Совсем домой.
Подробнее расскажу по возвращении.
Твоя Марготта».
Вот и все. Теперь главное, чтоб Муллен разобрался что к чему и не бросился меня догонять.
Я оставила записку на столике возле кровати, придавив ее чернильницей, и решительно вышла из комнаты. Изначально план действий был прост, как медная монетка: взять коня и поехать. Однако стоило мне начать действовать, как всякие досадные мелочи устроили настоящую гонку за право отсрочить мой отъезд.
Сначала обнаружилось, что меч, расставаться с которым снова мне совсем не хотелось, ножнами до сих пор не обзавелся. А повторять подвиг Кьяло, который провез его через треть страны завернутым в скатерть, я не собиралась. Поэтому пришлось пробираться в оружейную и подбирать подходящую деталь амуниции. Одно счастье – клинок мой был настолько стандартной формы, что искать долго не пришлось.
Следующая неприятность поджидала меня на выходе из дома – снаружи все еще лил дождь. И кончаться, судя по тяжелым тучам, не собирался. В мои же планы не входило возвращаться за плащом и снова терять время. Главное, чтоб сумка не промокла, но она вроде как плотная.
Сумка, как впоследствии выяснилось, испытание выдержала, а вот я в конюшню ворвалась насквозь промокшая. И сразу же чуть не врезалась в мужчину, как раз закончившего обтирать хозяйскую лошадь.
– Седлай!
Конюх воззрился на меня с искренним удивлением.
Нет, ну почему, когда Муллен срывается из дома в любую погоду – это нормально, а когда я – надо непременно делать такие огромные глаза и ронять челюсть на пол?! Совсем распустились!
– Которую? – наконец-то выдавил мужчина, справившись с собой.
– Любую, – махнула рукой я, понимая, что плохих здесь не держат. – Только быстро.
Быстро конечно же не получилось. Конюх как будто специально тянул время, а под конец еще и вопросы задавать начал. Мол, куда еду, зачем, когда вернусь, в курсе ли Хозяин и не лучше ли вообще в такую погоду остаться дома. Я в ответ исправно бурчала что-то условно правдоподобное и думала только о том, сколько еще драгоценных минут у меня в запасе. В итоге даже не спросила, как зовут лошадь.
Впрочем, за ворота безымянная кобылка вывезла меня беспрекословно. А стоило мне оказаться на улице, как Глюк спланировал из окна и приземлился прямо на седло, давая понять, что без него я никуда не поеду. Ну и хорошо! Какая-никакая, а все же компания!
В этот момент я даже поверила, что затея с незаметным исчезновением удалась. Но тут, как глас небесный, с высоты второго этажа раздалось колкое:
– Куда это вы собрались, барышня?
От неожиданности я аж в седле подпрыгнула. Лошадь восприняла это как прямое побуждение к действию и сразу же припустила по улице галопом.
– А ну стой, голова твоя дубовая! – заорал мне вслед «любимый дядюшка». И, обнаружив, что останавливаться я не собираюсь, обреченно припечатал: – Шею свернешь – домой не возвращайся!
Я не ответила. Да он бы меня уже и не услышал.
Выехав из города, я обнаружила, что невольно подстроила себе еще одну подлянку – не взяла никакой еды. И деньги, на которые можно было бы ее купить, тоже забыла. Так что уже через пару часов в животе у меня бурчало, а в одежде не осталось ни одной сухой нитки. Глюк нагло забрался ко мне под куртку и сидел там, временами оглашая окрестности скрипучим карканьем. Кажется, ворон неприкрыто надо мной издевался, но я была слишком зла, чтоб хоть как-то реагировать на его вопли. Настроение, которое в последнее время и так было далеко от хорошего, совсем сползло в ноль.
Кроме этого, я начала сомневаться, что найду свою цель. При хорошей погоде еще можно было бы попытаться, а сейчас, когда дорога размокла и превратилась в одну большую грязную колею, разве сообразишь, где с этой колеи надо свернуть, чтоб оказаться на тонюсенькой, поросшей травой тропке. Хотя Муллен в тот раз как-то сообразил. Но то он, а то я…
Так что вперед я ехала на чистом упрямстве. Лошадь мерно шлепала копытами по лужам, Глюк перестал каркать и, кажется, задремал. Да я и сама впала в какое-то странное, полусонное состояние, при котором вроде бы улавливаешь, что происходит вокруг, но одновременно витаешь где-то далеко-далеко.
Из-за общей сумрачности погоды я не сразу сообразила, когда стемнело, зато очень хорошо почувствовала, что похолодало. Все-таки начало мая – это далеко не лето, а когда ты мокрый, как сумоист в сауне, каждое дуновение ветерка ощущается буквально всем организмом. Именно холод вывел меня из дремотного оцепенения и заставил оглядеться. Но никаких результатов это не дало. Лес, тянущийся по обеим сторонам дороги, сливался в непроглядную темную массу, и я понятия не имела, сколько еще осталось плестись до нужного места. Или, может, я его уже проехала? Тогда, если не останавливаться, то к обеду я доберусь до Мулленовского замка. Только вот мне туда совсем не надо.
Чертовы тучи заслоняли все небо так плотно, что нельзя было различить ни луны, ни звезд. Сколько сейчас времени – полночь или больше? И когда же кончится этот дурацкий дождь?
– Глюк, ты спишь?
Ворон под курткой недовольно заворочался, давая понять, что да, спал он. Вот как раз до этого вопроса мирно спал.
– Не помнишь, куда дальше?
Черная всклокоченная голова высунулась наружу, бусинки глаз настороженно уставились в темноту.
