Айя Субботина - Красный туман (СИ)
Дальнейшее происходило как в усталом сне. Отчлененные от тел конечности, разбитые головы, проткнутые животы, кишки, намотанные на копыта лошадей. Во всем этом не было и капли славной битвы. Резня как она есть - бессмысленная и бездумная. В другой раз Имаскар горевал бы о том, что не нашел на поле брани достойного соперника, но не сегодня. И так потеряно предостаточно времени.
Взгляд Имаскара задержался на генерале. Тот как раз собирался пустить кровь разбойнику с колтуном на голове. Одной рукой Ксиат держал его за волосы, другой приставил к горлу меч.
-- Погоди, - велел Имаскар, - этого оставить живым.
Генерал подчинился и вырубил поганца ударом рукояти в лоб. Человек свалился в грязь.
-- Хочу его допросить.
-- А остальных?
Остальных было немного. Над местом рубки раздавались редкие стоны и охи. Среди солдат же не было даже раненых. Только висок одного всадника оцарапало болтом.
-- Запустите красных воронов, - повелел архат.
Воины встретили решение радостным воплем.
По приказу Имаскара пленного притащили на пожарище, оставшееся от сгоревшей церкви. После опрокинутых на голову двух ведер воды, разбойник пришел в себя.
-- Тьфу ты... нелегкая... угораздило... - сказал он, поелозил во рту и с трудом поднял голову. - Гляди-ка, архатов зад.
Ксиат поучил его вежливости: наотмашь съездил по морде кулаком. Табурет, а вместе с ним и пленник, опрокинулись. Когда обоих вернули на прежнее место, разбойник выплюнул зуб. Его глаз заплывал кровью, веко вспухло до размеров кулака.
-- Больше не нужно, Ксиат, иначе у него не будет чем говорить.
-- Верно, - прокряхтел разбойник. - Бьется твоя баба не ахти, мой хер и то лучше тумаков навешает. Слышь ты, цацка белобрысая, может, померяемся силами?
Слова, стоящие меньше комариного писка.
Имаскар еще раз посмотрел на него, вспомнил беспорядочную рубку, о которой теперь напоминал лишь столб дыма: то тлели подожженные воинами Ксиата мертвецы. Осмысление заставило посмотреть на пленника по-новому. Спрашивать у этого падальщика, не он ли со своими червяками устроил погром самого сильного Союза Арны, все равно, что вопрошать комара, не он ли растерзал буйвола. Нелепость.
Если бы не одна деталь.
Имаскар увидел ее, когда собирался махнуть рукой на допрос. Один из клочков, которые мерзавец намотал на предплечье. Архат так торопился срезать лоскут, что хватанул сквозь тулуп кожу. Разбойник выматерился.
Имаскар прошагал через двор, наткнулся на корыто с дождевой водой. Макнул в нее лоскут и потер, снова и снова, пока из-под грязи не проступил истинный цвет ткани. Золотые вензеля на белом атрийском шелку. Вензеля, которые он никогда бы не спутал.
-- Откуда это у тебя? - Он старался держать себя в руках, но злость уже вскипела. - Где ты взял этот лоскут?
-- Этот то? - Мужик здоровым глазом поглядел на лоскут в кулаке архата. - А плешь его знает. Зад надо было подтереть, вот, видать, пригодилось.
Имаскар ударил его. Недостойное шианара занятие - рукоприкладство, но сдерживаться не осталось сил. От очередного падения пленника уберег подстраховавший сзади воин. Удар расшиб разбойнику бровь, вывернул на сторону нос. Хруст сломанной челюсти стал сигналом для извержения давно накопленной ярости. Имаскар бил его снова и снова, пока кровавая каша не обезличила пленника. Кровь обильно текла из его рта, носа и ушей, голова свесилась на грудь.
-- Откуда. - Прямой в нос наградил желанным для слуха хрустом. - У тебя. - Теперь в ухо. - Этот лоскут!
Он не сразу понял, что разбойник потерял сознание. Пока подручный воин поливал беспамятного водой, Имаскар пытался совладать со-злостью.
"Ты убьешь его раньше, чем он скажет", - увещал себя архат, но ничего не получилось.
Он видел клочок платья Аккали - того самого, в котором застал ее за чтением "Истории Оттепели". Платья, подаренного им. Второго такого нет во всей Арне. Откуда оно у разбойника, владеющего мечом, как оглоблей? В голове не укладывалось, что горсть вшивого сброда могла быть причастна к погрому Союза.
Потребовалось десяток ведер воды и помощь Льяры, чтобы привести пленника в чувство. Его лицо окончательно распухло, губы треснули, вывернулись наружу, блестящие от отеков. Теперь он боялся, без показной бравады, без матерных шуток, он будто обнажился.
-- Я не помню! - удивительно, что он вменяемо говорил. В его ногах валялось приличное количество зубов. - Я не помнююююю!
Имаскар ухватил его за волосы на затылке, оттянул голову назад и склонился к самому лицу. Плевать, что из его рта несет во сто крат хуже, чем из помойной ямы. Плевать, что от снедающего отчаяния хочется вдавить его глаза внутрь черепа и заглянуть в отверстия, чтоб увидеть так ли много внутри дерьма. Нужно держаться, если он хочет услышать ответ.
-- Где ты взял это? - Архат удивился, каким спокойным получился голос. Как будто кто-то другой колошматил поганца, а он сам был сторонним безучастным наблюдателем. Это возымело действие: разбойник завыл совсем громко, взмолился о пощаде. - Ответь - и я отпущу тебя.
-- Я нашел это там, там! - Он мотнул головой за спину. - На границе Пустоши палачей.
-- Где именно?
-- Западнее леса... около заброшенной дозорной башни.
-- Быть может, он говорит о Белом маяке? - шепнул генерал.
-- Запад, шианар, - шепнула Льяра.
-- Что еще там было? - продолжал допытываться архат.
-- Только тряпки, господин! - роняя кровавые слезы, скулила эта человеческая шавка. - Ничего больше, клянусь!
-- А люди? Там были люди? Архаты, быть может? - "Ты же видел ее обугленные кости, что ты хочешь услышать?!" - Там была золотоволосая архата?!
-- Только тряпки! - твердил свое разбойник, - платье было, и туфли еще, и лента. Прошу, не убива...
-- Где остальное?
-- Спрятали, продать хотели. Платье все дырах было в грязи - за него ничего не выторговать. А туфли целые, за них хорошо бы заплатили. Лента красивая, ее тоже продать думал. Господин, прошу...
-- Где спрятали? - отрешенный от скулежа, продолжал Имаскар. Платье, туфли, лента. Платье. Туфли. Лента. - Отвечай, - для острастки еще сильнее оттянул голову наемника, так, что у того хрустнули шейные позвонки.
-- Аааа! - во все горло заорал он. - В тайнике, в лесу. Сухое дерево с дуплом. На поляне. В самой чаще. Нельзя не приметить. Прошу... Я больше ничего не знаю, я никого не убивал!
"Да неужто? А старухино семейство не твои молодчики спалили?"
-- Больше ничего не знаешь? - на всякий случай переспросил архат.
