Олаф Бьорн Локнит - Песчаные небеса
– Не сейчас! Сначала я должна… Почтенный гном, – она повернулась к Гроину и протянула руку к Нейгламу, – позволь мне исцелить брата от недуга, вселившегося в него из вашего кувшина, и спасти мой дом!
Гроин, не в силах отказать прекрасной девушке из рода людей в ее благородной просьбе, величаво кивнул и медленно откупорил кувшин. Мирдани вытянулась, точно струна дутара, закрыла глаза и сложила на груди руки. Конан смотрел во все глаза, предвкушая захватывающее магическое действо, и был слегка разочарован, когда из кувшина выплыло уже виденное им серебристое облако, окутало на пару мгновений зал и растворилось под потолком. Ничего ровным счетом не изменилось, разве что Мирдани, очнувшись, бросилась к брату и, зажав его лицо в ладонях, пристально всмотрелась в глаза.
– Ты вернулся! – ликующе воскликнула она и крепко обняла Джафира.
– А он никуда и не уходил, – мрачно заявил киммериец. – Пусть теперь рассказывает!
Гномы, оживленно гомоня, сгрудились вокруг, исцеленного по их мнению от тяжелейшего недуга шейха, смущенно оглядывавшегося по сторонам.
– Да я… ничего особенного и не делал, – пробормотал Джафир.
– Ну, как же! – ехидно усмехнулся Мораддин. – Надо было видеть, какой зверинец ты развел в собственном оазисе и во что превратились твои верные зуагиры! Кстати, Мирдани, а почему ты не стала такой же как остальные – сонной и беспрекословно следовавшей мысленному приказу хозяина?
Девушка вытащила из-под одежд какой-то предмет и протянула Мораддину.
– Вот, – кротко сказала она, разжимая ладонь, на которой лежал маленький костяной амулет на тонкой золотой цепочке.
– А, понятно, – махнул рукой полугном. – Радбуш снабдил. Так о чем же ты мечтал, шейх, когда открыл Нейглам?
Джафир склонил голову и удрученно произнес:
– Я всегда мечтал стать всемогущим магом… Хотел повелевать всеми людьми, чтобы они знали мои желания и безропотно выполняли их… – он испуганно взглянул на Мораддина, потом на Конана, и тихо спросил, с ужасом ожидая ответ:
– Неужели все так и вышло? И все люди превратились в моих рабов?..
– К счастью, твое воображение не простерлось дальше оазиса Баргэми, – успокоил его Мораддин. – Ты действительно превратил своих подданных в тупых тварей, наподобие термитов, слепо подчиняющихся матке. А дальше?
– Потом я попробовал сделать несколько магических фокусов, там… молнии из пальца, вино и еда из воздуха…
– Ну-ну, – усмехнулся Конан. – На дармовом-то винце как не нажраться до беспамятства? Кстати, а что за страсть к насекомым?
Джафир, помявшись, нехотя ответил:
– Я с детства их очень боюсь… Они мне снились, я это хорошо помню, но мне не приходило в голову, что они могут ожить…
– А теперь я тебя поспрашиваю! – шагнул вперед Гроин. – Откуда ты узнал про Нейглам?
– От отца, – послушно ответил Джафир. – А тот – от кофийского посланника Дагарнуса. Уже после смерти шейха Джагула я стал охотиться за кувшином, представляя, как Нейглам может изменить мою жизнь. И я знал – чтобы овладеть им, я должен был убить всех, знавших о сокровище гномов и его свойстве…
– Это тебе удалось блестяще! – вставил варвар. – Мне даже завидно стало! – он принялся сгибать пальцы: – Турлей-Хан, главный соперник – Дагарнус, Радбуш…
– Радбуш? – едко скривилась Мирдани. – Этот сластолюбец пал от моей руки. Хотя, – она бросила на киммерийца острый взгляд, на который тот равнодушно пожал плечами, – хотя султанапурский маг был добрым и ласковым, не то, что северные дикари… Я убила его еще днем, когда он решил показать мне сокровищницу. Убила тем самым кинжалом, что выдал меня Радбушу, а потом вернулась в гарем. Слуги ничего не заметили, а вечером пришел брат со своими воинами… Не скрою, в глубине души я надеялась, что спасешь меня ты, Конан из Киммерии!..
– Ну извини, – варвар склонил голову, саркастически улыбаясь, – не успел… Прилетел на крыльях любви чуть позже, когда дражайший шейх со своими головорезами-кхитайцами уже устроил погром в Султанапуре.
Гроин поднял обе руки, призывая всех прекратить суетные споры, и когда установилась тишина, произнес:
– Времени у нас немного – гномам пора навсегда покинуть мрачные подземелья раваха и вернуться в родные горы, оставленные около трех десятков лет назад. И я обращаюсь к тебе, вновь обретенный сын мой, и к тебе, храбрый варвар из Киммерии. Вы более других заслужили право просить Нейглам о милости.
– Мне ничего не надо, – скороговоркой сказал Мораддин. – Я уже получил награду, отец! А сила Нейглама может пригодиться в будущем.
– Ну, а ты, Конан? – Гроин перевел взгляд на киммерийца. – Чего жаждет твоя душа?
– В кусты… – буркнул под нос Конан и прыснул со смеху. Поборов подступающий неудержимый хохот, варвар состроил умную физиономию и как мог серьезно сказал: – Открывай.
В третий раз серебристый туман наполнил воздух, скрыв в себе силуэты гномов и людей, а из глубин его раздался громкий голос киммерийца:
– Хочу быть королем!
Конан зажмурился и открыл глаза только, когда кто-то дернул его за рукав. Кажется, Мораддин. Оглядев ничуть не изменившуюся пещеру, свою, по-прежнему потрепанную, одежду и доброжелательно улыбающиеся рожицы гномов, он недоуменно, с возмущением воскликнул:
– Опять вранье? Почему я не король?
Гроин сделал вид, что закашлялся, скрывая смех, и, подойдя к северянину, похлопал его по руке:
– Не все сразу, милый варвар, не все сразу… Даже если это желание было самым важным для тебя, вовсе не значит, что королем ты станешь прямо сейчас, или, скажем, после восхода солнца. Но это может произойти и завтра, и через двадцать лет. Ты же не сказал: «Хочу стать королем прямо сейчас»?
– Может, еще прошение надо было написать, заверенное в канцелярии царя Илдиза? – угрюмо спросил Конан. – Вечно мне не везет…
Гроин лишь загадочно улыбнулся и тихо вымолвил:
– Как знать…
ЭПИЛОГ
Лучи восходящего дневного светила озарили пологие предгорья Кезанкии, омывавшиеся желтыми песчаными волнами туранской пустыни. Со стороны, где меж двух горных отрогов поднимались сложенные из грубого песчаника стены древней крепости и виднелась пышная зелень садов оазиса, двигались в глубину песков двое конных. Если судить по избранному ими направлению, то к вечеру всадники должны были выйти к караванному пути на Аграпур или Замбулу, а к ночи (если не будет желания свернуть на старую торговую дорогу), их кони могли бы оказаться у стен Султанапура, или на берегах моря Вилайет.
– Великий Кром, ну наконец-то! – говорил высоченный темноволосый всадник своему спутнику. – Уж и не верится, что удалось выпутаться из этой дурацкой истории, да живыми остаться вдобавок!
