Надежда Первухина - Все ведьмы делают это!
— Тэнгу?
— Да. Но о них отдельный разговор. И еще. Мне, срочно необходимо обеспечить безопасность одного человека, от одной подписи которого может зависеть стабильность мирового порядка…
Вот тут я позволила себе торжествующую улыбку.
— Все уже сделано, Баронет. Не вы один подрядились в спасатели!
— Где Синдзен? — встрепенулся Баронет.
— Не вслух, — отрезала я.
— Вика, здесь же все свои, — это муж. Я не прореагировала на эту реплику. Лишнее любопытство вредно, милый. От любопытства кошка не только умерла, но и лишилась права на метемпсихоз.
— Она права, — и Баронет перешел на внутренний канал связи: — Ты его спрятала?
— Да.
— Где?
— Ваша конспиративная квартира в Химках.
— Ай, молодец, ведьма! Давно он там сидит? Еда, питье у него есть?
— Ой…
— Поспешил я тебя похвалить.
— Да есть, есть. Я полный холодильник продуктов оставила! Точно!
— Тогда ладно.
— Что ж, — сказал Баронет, допивая чай. — По-моему, все устали, всем следует отдохнуть. Внученьки, паровозик, который вы запустили в двадцать пятый раз, тоже хочет спать…
— Мы уложим детей, — я глянула на мужа. — А вы с мамой идите, отдыхайте.
Даже сквозь плотно прикрытые двери детской, куда мы с Авдеем направились вместе с дочерьми, было слышно, как отдыхают мама и Баронет. В смысле, они оба здорово храпят. А вы что подумали?
— Девочки, ложитесь, закрывайте глазки, и сейчас к вам прилетит…
— Фея.
— Бэтмен.
— Ма-а-ам, мы не хотим спать. Вот вы когда нас спать укладываете, и начинается самое интересное!
Да, Машенька, тут ты права…
— Мам, расскажи, а что ты сделала с Анастасией?
— Ну, в общем, она потеряла сознание… Не нужно об этом говорить. Ой, кстати, дорогой, совсем забыла тебе сказать: у нас на даче в Переделкино пока поживут четыре женщины? Я думаю, они не создадут проблем…
— А что за женщины? — озабоченно спросил муж.
— Заключенные, которые подчинялись моей тетке и вместе с нею устроили весь этот шум в колонии…
— Вика, я тебя не понимаю. — Авдей старательно укрыл одеялом сопротивляющуюся Дарью. — Их же надо сдать в милицию! А не заниматься укрывательством беглых преступниц!
— Понимаю твое праведное негодование. Но если б ты их видел! Они настолько запуганы, вымотаны и затравлены моей теткой, что новая тюрьма станет для них могилой. А я разговаривала с ними. Они хотят начать новую жизнь. Они даже по-своему талантливы. Что нам, трудно им помочь?
— Нетрудно. Только куда ты их пристроишь?
Я загадочно усмехнулась:
— Есть у меня одна идея…
— Товарищи родители! — высунула нос из-под одеяла деловая Марья. — Или рассказывайте нам сказку на ночь, или про свои взрослые дела разговаривайте на кухне!
— Но лучше сказку, — встряла Дарья.
— Да, пап, между прочим, ты обещал дорассказать, что дальше случилось с Акулиной и ее женихами из перьев.
Я округлила глаза:
— Ты что, опять посвящаешь детей в эти свои… эротические фантазии?! У тебя же эту сказочку ни одно издательство принимать не решается!
— Дорогая, не буянь. Нашим дочерям я излагаю сказку в строго-цензурном варианте.
— Ну-ну. Излагай, а я послушаю. Дети, сказку слушают лежа, а не прыгая по кровати!
Авдей откашлялся и начал:
— Дальше дело было так…
«… На шум, произведенный «гостями» Акулины, явились в ее горницу сестры, вооруженные до зубов скалками, вилами и тяжелыми подушками. Но едва Явдоксия и Снандулия увидели перед собою красавцев-мужчин, все оружие посыпалось у них из рук.
— Ах, женихи! — воскликнула Явдоксия.
— Наконец-то! — добавила Снандулия.
На Акулину сестры даже внимания не обратили.
Финисту и калифу-аисту эти две объемистые красотки очень даже понравились. Они засуетились вокруг Снандулии и Явдоксии, принялись им обещать золотые горы и реки, полные вина…
И тоже забыли про Акулину.
Той такое невнимание, конечно, показалось обидным. Но она вовсе не стала устраивать скандал, мол, это мои перья, а значит, и женихи мои. Просто оделась потеплей, вышла на улицу, да и пошла куда глаза глядят.
Сперва шла она по сонной деревне, потом по сонной лощине, где встретился ей всадник без головы. Всадник вежливо предложил ее подвезти, но Акулина отказалась, потому что никуда не торопилась. И вошла она в темный лес. Одна. Ночью…»
— И не забоялась? — пискнула Даша.
— Нет, конечно. Она же была современной девушкой и боялась только уколов и манной каши с пенками.
«И пошла она темным лесом, а кругом деревья темной стеной стоят, между деревьев лешие бродят — поганки на зиму заготавливают, добродушно с Акулиной здороваются.
Наконец, вышла Акулина на маленькую полянку, а там стоит избушка на курьих ножках. В избушке свет горит. Постучалась Акулина в дверь:
— Можно у вас водицы испить?
Открывает ей дверь Баба-яга, костяной протез:
— Можно, можно! Заходи, красавица, чайку со мной попей! Я тут как раз пирожок испекла из Ивашки-хулигашки…
Чайку Акулина попила, а от пирожка деликатно отказалась, сослалась на диету.
— Охти, диета, — вздохнула Баба-яга. — Надобно и мне сесть на нее, проклятую, а то чтой-то я в ступу перестала помещаться!
Попрощалась Акулина с Бабой-ягой и опять пошла темным лесом куда глаза глядят. А чтоб не страшно было идти, принялась Акулина петь…
Если плохо — жди хорошего.
Если больно — продержись.
Не продай судьбы задешево,
Не разбей на части жизнь.
Пусть простые эти истины
С детства вызубрены. Но
Нет их ласковей и искренней,
Вместе с мирной тишиной.
Мы сомненьями измучены,
Мы не верим и не ждем,
Что все светлое и лучшее
К нам уже стучится в дом.
Все советы пересказаны,
Все задания даны…
Жизнь идет дорогой сказочной,
Вспоминать былые сны.
Станет семечко проросшее
Новым деревом в раю. Если плохо — жди хорошего,
Песню не предай свою.
Долго ли, коротко ли шла Акулина, уж и светать начало. И тут слышит она какой-то звон, да не поймет, где он. Вышла она на опушку и видит: сидит на кусте бузины птица невиданной красы, крыльями встряхивает, а крылья у нее так и звенят, словно колокольчики.
— Ты кто? — спросила Акулина, подойдя к птице.
— Ну ты странная! — опять зазвенела перьями птица. — Кто ж меня не знает? Я птица счастья завтрашнего дня! Вишь — прилетела, крыльями звеня! Хочешь, тебя выберу?
