Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — курпринц
Даже не кажется, а мыслится. Хреймдар прав, рано или поздно войду с Церковью в конфликт. Сейчас, когда я победно несу ее знамя по странам и королевствам, она закрывает глаза на мое слишком близкое знакомство с эльфами, троллями и даже чародеями, но когда все устаканится…
Пора начинать упреждающе… нет, я не хочу конфликта, потому это не упреждающие действия, просто живая и действующая Церковь должна постоянно реформироваться, откликаясь на запросы населения и вызовы времени.
Можно идти традиционным путем, как я и шел. То есть истребить все неугодное церкви и строить новый светлый мир, а можно все-таки попытаться интегрировать в наше общество все то, что интегрировать можно.
Конечно, если эльфы и тролли заупрямятся, то что ж, пусть пеняют на себя, но попытаться надо. Дело не в гуманизме, кто с ним считается на самом деле, это все лозунги, но свое слово говорит и экономика: тролли могли бы делать всю тяжелую и грязную работу за харчи и крохотную плату, а эльфы что-то свое полезное для нас, людей, а немножко и для себя…
Почему это Лютер, один бедный священник, сумел реформировать католическую Церковь, создав ветвь протестантства, благодаря которому страны, где приняли его учение, стали самыми могущественными, богатыми и наукоразвитыми в мире, а я не смогу?
Нужно только еще разок прочесть Библию, чтобы увидеть, где зацепиться…
Хреймдар долго смаковал последнее пирожное, закатывая глаза в блаженстве, потом спросил, не поднимая век:
— Вам уже показали прекрасную Леонору?
Я спросил настороженно:
— Подглядывали?
— Как можно, — испугался он, — просто я знаю, девочка растет быстро. Интриги уже плетутся, есть различные группы, которые хотели бы пристроить ее… в своих интересах, естественно.
Я покачал головой.
— Это пока подождет. Что у короля за такая печать? Мне показалось, она живая. Или полуживая.
Он подумал, ответил размеренно:
— Как вам сказать…. И да и нет. По слухам, его деда, свирепого короля Уренгота, люто раздражала его жена, прекрасная королева Бидия, что постоянно вмешивалась в его дела и сама пыталась заключать какие-то договоры. Этим воспользовался придворный маг, имя его теперь забыто, он отыскал могучее заклятие, что в состоянии сделать жену послушной. Король велел тут же дать ему это заклинание… Вы уже видели, что получилось.
— Да, — сказал я озадаченно, — теперь королева в самом деле послушна во всех королевских делах. А король обрадовался?
Хреймдар поморщился.
— Неблагодарный велел тут же казнить мага. Не понимаю людской логики!
— Не повезло ей.
— Еще как, — согласился он. — Она все еще жива и страдает от несвойственной ей безропотности.
— Господи!
— А еще есть легенда, — сказал он, — что если удастся ее вернуть в прежний вид, то все королевство Ирам перестанет существовать.
Я буркнул:
— Ну еще бы, женщине только дай управлять хотя бы на часок…
— Да, — сказал он, — если только женщина сидит на троне не для виду.
— Без намеков, — сказал я строго. — Все в целях моей государственной безопасности и целесообразного гуманизма в интересах.
— В интересах? — спросил он.
— Что в интересах? — переспросил я недовольно.
— Не понял, — сознался он подозрительно кротко, — в интересах чего?
— Не чего, — поправил я отечески, — а кого. Понимать надо!
Он виновато хлопнул себя ладонью по лбу.
— Ох, что это я… вот так рядом с вами и глупею так быстро.
— Что-что?
Он торопливо объяснил:
— Вы своей мудростью настолько всех затмеваете, что нам, вашим верным подданным, и мыслить ни о чем не приходится, совсем разучились!
— А-а-а, — сказал я довольно, — это хорошо. Бессмысленным стадом… то бишь демократическим большинством, управлять куда приятнее, чем меньшинством умников… Королевство Ирам и без Бидии почти перестало существовать. Мунтвигу осталось захватить только восточную часть, которой пока просто пренебрег. А ты знаешь это заклинание?
— Увы.
— Так поищи, — посоветовал я. — Нет, целью жизни не ставь, но вдруг где-то окажется в пределах… понимаешь?
— Кажется, да, — ответил он с уважением. — Мне бы такое и в голову не пришло. Как у вас, политиков, говорят: толкни споткнувшегося?
— И ударь упавшего, — добавил я. — Сними шапку с тонущего. Да и вообще… у политика нет друзей, а есть только интересы.
— Ох, — сказал он опасливо, — позвольте я отсяду чуточку… Стараться, как вы говорите, не надо?
— Не надо, — подтвердил я. — Не особенно. Королевство все-таки обычное, не больше сотни городов, три большие судоходные реки, масса малых, озера с рыбой, но слишком много каменных пустошей, гор, разломов, коммуникации разорваны…
Он посмотрел с удивлением и растущим уважением, а я спохватился, это же выходит, что я в своем хапанье пренебрегаю целым королевством, что лежит у моих ног, разоренное нашествием Мунтвига, а затем придавленное копытами моей конницы.
— Значит, — спросил он, — принцесса Леонора не добавила на чашу весов свое очарование молодости?
— Ничуть, — заверил я, — если нужен будет ответ, то можете написать подробное и очень вежливое письмо с отказом.
— Письмо? — переспросил он. — Дворец рядом…
— Нет-нет, — возразил я, — лучше такое отправить письмом.
— Ваше высочество?
— Всем нам лгать легче письменно, — объяснил я, — чем устно.
Он поморщился.
— Вы все еще щепетильный? А еще политик.
— А вы и в глаза врете так же легко, как и в письмах?
Он ухмыльнулся.
— Ваше высочество, я хочу легкой жизни, потому никогда не возьмусь управлять и отвечать за что-то важное. Но я всеми силами буду поддерживать того, кто делает мою жизнь легче и приятнее. Надеюсь, мне можно не указывать на вас пальцем?
— Разрешаю, — ответил я. — Вообще-то такую правду-матку можете резать мне прямо в глаза, стерплю. Даже прилюдно.
Он заглянул в кувшин, вылил остатки вина в свою чашу.
— Ваше высочество… вы не остались ночевать во дворце… чего-то опасались?
Я ответил уклончиво:
— В чужой постели всегда хуже спишь. Да и вообще… если и сплю иногда, то по очень веским причинам.
— Да, — сказал он с одобрением, — вы все-таки политик. Женщина в постели — это для вас не причина?
— Пусть даже принцесса, — ответил я, — или жена короля. Вы правы, я знаю радость слаже. И эта радость даже не политика. Хотя частично и политика. А вы что так расспрашиваете, напрашиваетесь в помощники?
Он отшатнулся, замахал обеими руками.