Ольга Гусейнова - Владелец
— Леди Шанель, позвольте представить вам нашего друга и коллегу Мериама Корса.
Шейта неуверенно улыбнулась, делая шаг к Кайсару. Ее хозяин быстро обернулся, посмотрел на нее ласково и тепло и протянул руку. Она вложила в нее свою ладошку, ступила в проход и смогла, наконец, увидеть встречающего.
Среднего роста черноглазый шатен в зеленовато-серой форме внимательным темным взглядом стремительно осмотрел иномирянку с ног до головы, прошелся по длинному голубому платью, полы которого ласково льнули к ногам, точеной фигурке, затем задержался на сафинах на ее голове. Между темных густых бровей залегла удивленная складочка. Наконец он спросил на эльзанском:
— Это кто?
Легкое движение Кая за спиной подсказало Шанель, что он хотел ответить, но его опередил Лоэл:
— А это новая собственность Расара! Он ее хозяин! — И выглядел при этом таким удовлетворенным и важным, словно сам удостоился подобной чести.
За две недели перелета Шанель с горем пополам усвоила наиболее распространенные слова нового для нее языка. Поэтому сейчас могла понять, о чем идет речь, а неподобающее поведение мужчин, разговаривающих в ее присутствии на незнакомом языке, вновь вызвало глухое раздражение.
Мериам Корс заметно удивился. А затем, неуверенно хохотнув, заявил:
— Ха, решил подловить меня на такой нелепице? Не выйдет. Так что счет все тот же!
Кайсар обнял Шанель за плечи, прижав к своей груди спиной, и уже для шейты произнес на всеобщем:
— Шанель, знакомься, этот шутник — мой близкий друг Мериам. Ты тоже можешь обращаться к нему по имени. Он хэкс, как и я. — Затем, перейдя на эльзанский, представил ее Корсу: — Дружище, это моя жена леди Шанель Кримера Расар. И, увы для тебя, Лоэл прав. Шанель — моя собственность, а я ее хозяин. Так что у Вера девятнадцать очков.
Корс изумленно таращился на них, стоя у ступеней трапа.
— Собственность? Жена? Ты где побывал? На невольничьем рынке?
Леди Кримера, вздернув подбородок, собралась поставить наглеца на место. Она знала о существовании пары отсталых миров, где еще имелись невольничьи рынки, но принять ее — высокородную леди — за рабыню? Даже не за наложницу, а за бесправное существо… нет, такого она не потерпит! Но Кайсар, сжав ее в объятиях, начал извиняться:
— Прости, родная, мы с Лоэлом идиоты. — Затем уже для Корса пояснил: — Мериам, она моя! И этим все сказано. Очень надеюсь, подобных глупостей ты не произнесешь в присутствии моей жены. А подробности мы тебе потом расскажем. Сейчас, думаю, не место и не время.
Мериам увидел, как побледнело красивое лицо оскорбленной иномирянки, и чудные фиолетовые глаза гневно блеснули.
— Вы понимаете наш язык? — спросил он. Дождавшись неохотного короткого «да», тоже извинился. — Простите меня, леди Шанель… э-э-э… Расар.
Женщина равнодушно кивнула и отвела от него взгляд. В этот момент она ощутила холод в груди. Высокородная шейта никогда даже предположить не могла, что кто-то может назвать ее рабыней. Посчитать зависимость рабством. А ведь она из старинной аристократической семьи Империи Шейтин. Ее отец входит в Высший Совет… Да, в ее мире каждый знает, что значит для шейтинки хозяин. Каждый мужчина, обзаведясь семьей, заботится о своих женщинах, ублажает и бережет до последнего вздоха. Наложницы не рабыни, они так же любимы и лелеемы, но прав на хозяина у них чуть меньше и образование подводит. Шейт никогда не знал рабства, и любой его подданный умрет за свою честь и достоинство, а сейчас ее так спокойно, походя, унизили. Все ее жизненные принципы, реалии и само существование вывернули наизнанку, извратили. До сих пор она ни разу в жизни не думала, что ее зависимость и обращение к своему мужчине могут интерпретировать как рабство.
Шанель ощущала себя мерзко, словно ее сейчас испачкали в дерьме. Спустившись по трапу, она застыла в сторонке, ожидая мужчин, выгружавших багаж. Она не смотрела по сторонам, любопытство и волнение в преддверии нового испарились, оставив после себя пустошь, продуваемую ледяным ветром. Новый мир, куда она несколько суток усиленно готовилась ступить, жизнеутверждающе смотревшийся из космоса, неожиданно придавил реалиями.
Ее внимание привлек невиданный прежде плоский диск-платформа с колонкой управления и металлическим полукругом поручней. Пока Кайсар блокировал свой корабль, Лоэл с Мериамом закрепили на диске багаж и ждали супругов Расар.
Кай взял Шанель за руку и вздрогнул, ощутив, насколько она ледяная. Заглянул в лицо жены и замер, встретив ее неожиданно безразличный взгляд, который больше не искрился обожанием к нему, любовью. И это напугало его до противной дрожи внутри. Он понял, что именно вызвало такую реакцию. Еще в тот момент, когда почувствовал, как окаменело ее тело в его руках после обидных слов друга, а потом, когда заметил, как опустились ее плечи, словно на них давила невидимая тяжесть.
Казавшиеся безобидными мужские игры сейчас грозили разрушить его счастье, уничтожить ее любовь к нему, которую он слишком привык ощущать. Наслаждаться, пропитываться насквозь, чувствуя при этом, как пузырьки радости взрываются в его крови, вызывая эйфорию. Именно поэтому Кайсар решился на отчаянный шаг, на слова, которые, он почему-то верил, помогут все исправить. Хотя, нет, не был уверен, но слишком сильно, отчаянно надеялся на это.
Холодный взгляд фиолетовых глаз попытался скользнуть в сторону, не желая встречаться с настойчивым, пытливым серым, но Кай не дал жене отвернуться от него. Отстраниться внутренне.
— Смотри на меня! — приказал он.
Шанель едва заметно строптиво поморщилась — слишком привыкла слушаться хозяина, что в этот раз выручило его. Она вернула ему свое внимание.
— Прости меня! И их прости, такого больше не повторится…
— Ты уверен? — недоверчиво, с иронией хмыкнула Шанель.
Она вновь попыталась отвести взгляд и даже опустить лицо, но Кайсар не дал ей этого сделать. Придержал подбородок пальцами и заставил смотреть себе в глаза.
— Так вышло из-за нашей глупости. Больше такого не будет. Поверь! Так вышло из-за непонимания Мериамом вашей физиологии, незнания твоего мира, реалий и вообще… это недопонимание. Мы одиночки, хэксы, привыкшие формально следовать иным правилам и этикету, не обращать внимания на чужие чувства и обиды. Понимаешь? Мы с двадцати лет служим родине, а сейчас нам за тридцать. Постоянные тренировки и чужие миры. Чужие, безразличные мне лица и планеты. Скоро мне тридцать пять, и, поверь, я уже забыл, что такое семья. Забота о чувствах близких…
— Я понимаю, — глухо ответила Шанель.
Выражение ее глаз не изменилось, и Кайсар выдохнул то, что, возможно, еще долго хранил бы в себе. Сомневаясь и опасаясь.
