Сергей Алексеев - Волчья хватка. Книга 3
Молчун, однако же, на другую сторону и не собирался, упорно вёл его к Каменному Идолу. Возле развалов покрутился и пропал за серыми глыбами. Тяжёлый, сдавливающий обруч так плотно сидел на голове, что казалось, перехватило сосуды и нижняя часть лица наливается кровью, отекает книзу, превращаясь в грушу. Стоило посмотреть вверх, как начинало ломить затылок, темнело в глазах, и никакие движения шеей, разминающие упражнения не снимали давящего ощущения. Поэтому Ражный всё время отставал, и тут, пока нагонял своего поводыря, волк оказался уже на скальном уступе, взбежав туда по камням, как по лестнице. Дальше начался подъём по крутой, почти отвесной стенке, но вполне проходимой без верёвок и страховки, если есть альпинистские навыки и нет обруча, насаженного до самых ушей. Чаще всего здесь поднимались горные козлы, поскольку везде был их помёт, но и людьми нахоженный, даже обустроенный. Кое–где виднелись следы расширения ступеней, высеченные карманы для захвата рукой, только подниматься приходилось зигзагами, наугад отыскивая точку опору. Зато Молчун всходил скачками, словно барс, и за четверть часа всё же вывел Ражного на гребень скалы.
У Дивьей горы вершина оказалась плоской, да и сама она высотой, недостающей границы снегов, поэтому и пряталась за скальным хребтом Каменного Идола, как полуразрушенный замок за стенами. Место было хоть и уединённое, замкнутое, но мрачноватое и уж никак не райское. А то, что это убежище омуженок, сомнений не было: до середины лесистых склонов гора оказалась сплошь покрыта руинами башен, неких малых строений, напоминающих сакли, и длинных, приземистых сараев. Из далека всё это походило на раскопанный медведями покинутый обитателями муравейник. От каменного гребня сразу же начиналась хорошо набитая горными козлами тропа, ведущая вниз, к подножию Дивьей, вдоль которого бежал узкий и блестящий на солнце ручей. На вершине скальной гряды обруч слегка растянулся, по крайней мере, перестал давить на глаза и бровные дуги, хотя задирать голову всё ещё было трудновато. И отсюда же, сверху, Ражный высмотрел ещё один ход к горе: вода пробила узкое горло в каменной стене и, судя по кипящему шуму, где–то невидимо вливалась в реку. То есть чтобы не карабкаться по скалам, можно преспокойно войти и выйти «мокрым»путём.
Волк привёл по тропе к ручью, перепрыгнул его и сразу потянул к мёртвым руинам. Если и жили здесь омуженки, то даже сразу не сказать, сколько лет назад, а селение их разрушило, скорее всего, землетрясение. Крепкие стены рухнули не от вражеского штурма, от каменных глыб, скатившихся с крутых склонов горы. Наверное, её вершину венчал скальный останец, который, развалившись, снёс прилепленные друг к другу строения и отдельно стоящие башни. Потом уже вырос лиственный лес, спрятал следы погрома, хотя и до сих пор в сараях и просто на склонах у ручья валяются почерневшие и замшелые конские кости. А если здесь было много лошадей, значит, когда–то существовала дорога или тропа. Сейчас же гора выглядела безжизненной, если не считать стайки козлов, вспугнутых Молчуном и стоящих, как мишени, на высоком уступе скалы. Значит, были не стреляные, охранник урочища Извек сюда и впрямь не заходил…
Ражный брёл за волком вдоль подножия, иногда заглядывая в развалины, уцелевшие хотя бы наполовину, где можно было если нежить, то спрятаться от дождя. Такие места были, но, судя по навозу, там прятались горные козлы и, как ни странно, — птицы. Он ещё из далека приметил снесённую наполовину башню с деревьями, а если они росли, значит, была какая–то кровля. И волк повернул к ней же, причём с предупреждающей оглядкой на вожака. Они поднялись по склону, и Молчун вдруг лёг неподалёку от руин, словно показывая тем самым, что задачу свою выполнил, привёл к логову Белой Дивы.
В это время Вячеслав уловил запах дыма, нанесённый ветерком, и тоже присел за камень. Видимые три стены башни входа не имели, кладка из дикого камня была искусной и казалась монолитной, с чётко очерченными углами. То есть проникнуть в неё можно было или от крутого склона горы, или через кровлю с угнетёнными, раскидистыми деревами. Таясь, Ражный понаблюдал несколько минут–никакого движения и дым слабый, как от угасающего костра.
Молчун остался в засаде, а он подобрался к стене, осторожно заглянул за угол: входа не было и в четвёртой стене. Эдакий домик без окон и дверей! Но явно жилой, поскольку дымок наносило с кровли. И ни лестницы, ни шеста, ни другого приспособления, чтобы подниматься на четырёх метровую высоту.
Неужто и в самом деле Белая Дива летала?.. Вячеслав обследовал стены, однако никаких следов не нашёл, — слишком уж неловко каждый раз карабкаться по едва выступающим камням, тем паче спускаться. Да никто и не ходил этим путём: по верхней кромке стены густо налеплены ласточкины гнёзда, и все целы…
Если бы не главотяжец, он бы не раздумывая рискнул подняться наверх, благо что в пограничном спецназе в лёгкую штурмовал и не такие стенки. Однако сейчас не мог проложить мысленный путь даже на метр выше своего роста — темнело в глазах. Ражный поднялся по склону выше останков башни и тут узрел ход на кровлю: в двух метрах от стены стоял раскидистый платан, и толстый его отросток зависал над самой башней. А это дерево никогда следов на себе не оставляло, всё время скидывая чешуйчатую кору…
Он забрался до нужного сучка и, перебирая его руками, мягко приземлился на зелёную площадку крыши. В одном углу торчала короткая жестяная труба, в другом — ничем не замаскированный лаз, прикрытый чёрной от старости, деревянной крышкой. Если из башни не было подземных ходов, то Белая Дива сидела сейчас в западне.
Ражный отодвинул люк на ширину ладони и вместе со струящимся теплом ощутил сильный, обволакивающий запах лаванды. И от него, как чёрт от ладана, шарахнулась в сторону навязчивая сова, парящая над теменем, и с осязаемым щелчком лопнул обруч на голове. Вместо давящей перегрузки в первый миг он испытал невесомость и взлетел над крышей. По крайней мере, оторвался от неё и парил секунду или даже больше. Ощущение полёта было настолько сильным и ярким, что от волны восторга перехватило дыхание. И это произошло без какой–либо подготовки и без Правила! От одного лишь аромата горного цветка!
Сила тяготения возвращалась медленно, однако ещё в течение нескольких секунд он готов был совершить холостой выхлоп энергии, в которую облёкся, словно в искристый, тугой кокон. Стоило только резко выкинуть руку, и он бы мгновенно стёк в ладонь, уплотнился бы до сверхтвёрдого сгустка и обратился в навершие разящего копья. В шаровую молнию!
И только когда он своей плотью ощутил твердь и притяжение, почувствовал, как эта незримая оболочка стекает в землю, оставляя только восторженное состояние духа.
