Тени заезжего балагана - Кочерова Дарья

И теперь часть накоплений можно было потратить на благое дело, не прибегая к помощи отца. Видит Дракон, перед Обоном у главы клана Аосаки и без того было много дел!

– Да ну что ты, – отмахнулась от неё старушка. – Я бы и так не стала брать с него ни сэна. Бедный каннуси, только милостью Владыки он остался жив! Как подумаю, что могло бы с ним случиться, останься он в святилище, и у меня аж сердце замирает от ужаса!

Они спустились в харчевню, и бабушка Абэ поморщилась, когда по улице, прямо в опасной близости от входа и статуи пузатого тануки пронеслись трое полицейских.

– Никакого от них толку, – вздохнула старушка и уселась за ближайший столик. – Всё стрекочут, словно кузнечики, и бегают-бегают, будто ужаленные… Но ты мне вот что скажи, отец-то твой что собирается делать с этим поджигателем, будь он неладен?

– Не знаю, но вряд ли ему сейчас будет дело до святилищ, – вздохнула Уми. Как она ни пыталась отогнать от себя мысль о смерти дядюшки, та всё равно настигала её так же неумолимо, как гроза посреди широкого поля мисканта, от которой негде было спрятаться...

Бабушка Абэ с понимающим видом похлопала Уми по руке.

– Весь город только об этом и гудит с самого утра. Жаль Окумуру, славный был мальчик, да обретёт его душа покой в Стране Корней! Вместе с твоим отцом они многое сделали для этого города…

Старушка говорила всё тише и тише, пока бормотанье её не стало еле слышным, будто она шептала какую-то молитву. Уми же порадовалась, что бабушка Абэ больше не стала расспрашивать её о дядюшке. Она боялась, что не сумеет сдержать чувств и расплачется прямо в харчевне, на глазах у всех.

От невесёлых раздумий Уми отвлекли попавшиеся ей на глаза двое братьев из клана Аосаки, которые сидели на другом конце зала. Они тихонько играли в кости, но, судя по скучающему виду того якудза, который сидел лицом к Уми, это занятие им порядком наскучило. Почувствовав на себе взгляд девушки, мужчина тут же встрепенулся и почтительно склонил перед ней голову. Второй из братьев, обернувшись, последовал его примеру.

Глядя на них, Уми посетила одна мысль, и она поманила якудза к себе. Те, похоже, поняли, что у неё для них появилось какое-то дело, потому как разом оживились и поспешили к столику, за которым сидела Уми.

– Молодая госпожа Хаяси, – заговорил тот, что выглядел старше. У него на правой кисти был приметный шрам, оставленный мечом, и Уми вспомнила, что этого якудза она не раз видела в усадьбе. Кажется, его звали Ивамото. Его спутник, молодой человек лет двадцати, был ей незнаком – должно быть, он поступил на службу совсем недавно. Но даже этот новенький знал, кто она такая, потому как то и дело бросал на Уми преисполненные любопытства взгляды.

– У меня есть для вас обоих очень важное поручение. Думаю, вы слышали о том, что в нашем городе объявился поджигатель святилищ, – якудза мрачно закивали, и Уми продолжила: – Сегодня он уничтожил ещё одно – на сей раз святилище Луноликой Радуги, что в Фурумати. Отправляйтесь туда и осмотритесь как следует. Если полиция будет мешаться под ногами, пригрозите им моим именем или именем отца. Если увидите или отыщете что-то, что покажется вам подозрительным – докладывайте лично мне. Есть вопросы?

Якудза со шрамом на руке покачал головой. Похоже, необычная просьба Уми его нисколько не смутила.

Но тут его спутник неожиданно подал голос:

– Почему вы хотите поймать поджигателя святилищ?

– Он должен сполна ответить за свои преступления, – Уми на какой-то миг показалось, что в глазах молодого якудза промелькнуло удивление: должно быть, он не ожидал, что дочь главы клана Аосаки будет так ратовать за восстановление справедливости. – И потому очень рассчитываю на вашу помощь.

Похоже, её ответ удовлетворил любопытство молодого человека, потому как больше он ничего не сказал. Поклонившись, братья удалились. Бабушка Абэ, до того молча присутствовавшая при разговоре, лишь тяжело вздохнула.

– Не думаю, что этот поджигатель даст так просто себя поймать, – проговорила она. – Хитёр, как девятихвостый лис, а совести у него и подавно меньше, раз покусился на святилища!

Уми и сама понимала, что не стоило особо рассчитывать на то, что посланные ею якудза могли помочь отыскать на пожарище хоть какую-то зацепку, которая связала бы поджигателя с заезжим балаганом. Уми и Ямаде, и уж тем более Дзиэну, не стоило появляться в святилище, чтобы снова не навлечь на себя подозрения тайной полиции – вдруг они снова надумают явиться туда? Наверняка господину Ооно уже сообщили о пожаре и, возможно, он отправил туда кого-то из своих людей или явился самолично. Уми не горела желанием снова видеть надменного заместителя главы тайной полиции и выпутываться из расставленных им сетей. Больше не будет рядом дядюшки, который спас бы их своим вмешательством. Он мёртв.

Вот почему Уми просто обязана выяснить, кто стоял за нападением на градоправителя. И отомстить.

Колокол в ближайшем святилище пробил час лошади, и в тот же миг на лестнице, ведущей на второй этаж, показался Ямада. При появлении монаха бабушка Абэ оживилась: должно быть, он и впрямь пришёлся старушке по душе. Она пообещала приглядеть за каннуси, и на том они простились.

– Теперь отправляемся в особняк градоправителя, – проговорила Уми, когда покинули харчевню.

Если Ямаду как-то и удивила их новая цель, то он не подал и виду. Вместо этого он сказал:

– В таком случае, могу я попросить вас сделать небольшой крюк и заглянуть на мою старую квартиру? Мне так и не представилось случая забрать оттуда свои вещи.

Расспросив Ямаду о том, где он снимал комнату, Уми выяснила, что это было как раз по пути к особняку Окумуры. Хотя любое промедление наполняло сердце Уми тревогой, она не смогла отказать Ямаде в этой просьбе – видит Дракон, монах за эти неполные два дня сделал для неё гораздо больше.

До доходного дома, где жил Ямада, они добрались быстро. Чтобы не попасть в толчею на мосту Нагамити, они переправились на ту сторону реки на лодке, которую наняли в портовом квартале. Старенький рыбак, отдыхавший под навесом лодки, несказанно оживился, когда понял, что ему удастся немного подзаработать. Обычно весь улов отгружали на рынок ещё утром, и дальше лодочники маялись без дела – не всем удавалось найти подработку и развозить товары в лавки. Вот они и толклись в порту в надежде, что для них найдётся ещё какое-то дело.

Доходный дом оказался старым двухэтажным зданием, которое ютилось в небольшом переулке у рыночных рядов. После прошедшего ночью дождя узенькая дорога на подходе к доходному дому превратилась в месиво, и потому Уми осторожно ступала по старым доскам, которые кто-то накидал прямо поверх грязи. Один раз Уми неудачно ступила на одну из досок и чуть не упала. Её громкая ругань разбудила какого-то древнего дедка, дремавшего до того в тени старой заколоченной лавки. Дедок разлепил глаза и с неодобрением заворчал что-то себе в усы, провожая Уми и его спутника тяжёлым взглядом.

Доходным домом управлял тщедушный мужичок средних лет с уродливой родинкой на виске. Он восседал высоким деревянным прилавком, который, похоже, служил ему и приёмной, и кабинетом. Столешница была завалена какими-то исписанными вдоль и поперёк бумагами, а сам управляющий довлел над всем этим беспорядком, словно подпитывался от него силами.

Отчего-то Уми сразу почувствовала к этому человеку стойкую неприязнь, хотя он ни словом, ни делом не дал ей усомниться в себе.

Увидев показавшуюся на пороге Уми в дорогом кимоно, он расплылся в подобострастной улыбке. Но стоило следом за ней показаться Ямаде, как наигранную любезность с управляющего как ветром сдуло.

– Явился, – процедил мужичок, смерив Ямаду таким взглядом, какого обычно удостаивается дохлятина, обнаруженная под забором.

Чутьё и на сей раз не подвело Уми: ничего хорошего от этого человека ждать не стоило. За время работы в игорном доме Уми навидалась подобных людей: в глаза они улыбаются и расшаркиваются, а сами тем временем думают, как бы содрать с тебя побольше денег или устроить какую-нибудь подлость иного толка.