Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт
Официальные генеральные испытания угишотрии были успешно завершены.
Как только члены Приёмочной Комиссии разошлись, а главное — удалились донельзя довольные Пительман и Арпадофель, Мезимотес нежно взял Моти под руку и повёл к себе в кабинет. Там, заботливо усадив его в кресло, он официальным тоном выразил ему благодарность за работу, вручил конверт с чеком на небывало кругленькую сумму и спросил: «Как бы ты хотел распределить премию?.. Нет, не эту сумму, это твоё. Мы же с Арпадофелем тебе дали внеочередной отпуск на… на… Полгода-год можешь спокойно отдыхать! Очень желательно сменить обстановку. Ты понял? Только держи с нами связь по электронной почте…» — «Да, конечно…» — ошеломлённо чуть слышно пробормотал Моти. — «А теперь другой важный вопрос. Итак, кого нам ещё представить к премии?» Моти назвал несколько имён, потом с неожиданной твёрдостью добавил: «В первую очередь непременно — Бенци Дорон и его группа!» — «А более достойных у тебя в бригаде не нашлось?» — «Шеф, мы с вами с самого начала договорились, что все разработчики основных блоков получают большую премию в случае удачного завершения темы. А у нас оно не просто удачное, но — весьма успешное!» — «Беседер! Всех разработчиков блоков награждаем, и твоего протеже — не обидим! Не волнуйся!» — «Я хотел бы проследить за этим! Чтобы никакой хавер Тимми не помешал торжеству справедливости…» — «Беседер, беседер…» Так Бенци получил довольно солидную премию, которая подгадала к рождению шестого ребёнка, а до того был отправлен во внеочередной отпуск. Из религиозных сотрудников один Зяма Ликуктус остался в «Лулиании» на долгих 3 с лишним месяца…
* * *Семья Моти Блоха решила провести отпуск в Австралии, где жили родители Моти и семьи его младших брата Эреза и сестры Яэль.
В ночь перед отъездом Рути, прижимаясь к мужу, спросила, робко заглядывая ему в глаза: «Но, Мотеле, мы же не насовсем уезжаем?» — «Сейчас я ничего не знаю… — обнимая жену и нежно поглаживая её пухленькое плечико, ответил Моти. — Но на какое-то время, поверь мне, роднуленька, нам неплохо уехать подальше от Арцены.
Надеюсь, я найду там работу. Ты-то найдёшь, не сомневайся!» — «А дети?» — «Именно детям было бы лучше совсем туда перебраться! Особенно мальчишкам. Я давно мечтал хоть на время увезти их подальше от всего этого балагана, от Пительмана!..» Моти уставился в потолок, и лоб прорезала горестная морщинка; он вздохнул: «Может, хоть за ум возьмутся, за учёбу примутся, вместо всех этих… э-э-э… силонокулл-хулиганств».
— «Да, в этом ты прав…» — «И Ширли неплохо оторваться от её религиозных друзей… прости, пожалуйста… Я ничего не имею против Бенци, он отличный парень, всегда был мне хорошим другом, у него прекрасная семья, но… Понимаешь… Сейчас такое вот общение может стать опасным… А она девочка тихая, но упрямая… — Рути привычно молча кивала. — Я надеюсь, там мы её отдадим в какую-нибудь хорошую художественную школу, перспективы появятся… Здесь… ты же знаешь, какую художественную студию открыл модный штукарь Дов Бар-Зеэвув в Эрании-Алеф-Цафон…
Я бы не хотел, чтобы Ширли оказалась в той компании… А в Австралии… И…
Может, она забудет Доронов…» — «И в этом ты прав!.. — привычно закивала Рути в знак согласия, но тут же добавила: — Но я бы не хотела насовсем там оставаться…» — «Об этом пока речи не идёт…» Близнецы Блох приняли с восторгом отъезд в Австралию: как же, цивилизованная страна современной западной культуры! Вот там-то уж они покажут своей сестрице, чем живёт в культурном отношении всё прогрессивное человечество! Отцу даже пришлось в самолёте усадить Рути с дочкой как можно дальше от мальчишек, чтобы во время полёта они не насмехались над девочкой, не доводили её до слёз.
Австралийский отпускСемейство Блох отдыхало в Австралии. Моти с Рути и верили, и не верили, что пройдёт немногим более полугода, и они вернутся домой. Близнецы никак не могли остановиться на чём-то одном. Неделю или две они страдали от ностальгии и хотели вернуться домой, в привычную обстановку, к друзьям силоноидам-далетариям, к старшему другу Тимми Пительману. После чего, попривыкнув, они изъявляли страстное желание жить в такой прогрессивной и современной, а главное — красивой стране. Через три месяца всё повторялось сначала с той или иной периодичностью.
В отличие от братьев Ширли знала точно: как бы хороша ни была Австралия, её место — в Арцене, в Эрании на берегу моря, или в Меирии, там, где её друзья Дороны, там, где Ноам. В Парке, где на Лужайке «Цлилей Рина» звучат такие прекрасные мелодии. Она ещё не знала, что больше никогда не придётся ей побывать на Лужайке «Цлилей Рина», как и в знакомом и любимом с детства Парке.
В Австралии на всю семью свалилось столько необычных и интересных впечатлений, что Моти удалось на некоторое время выкинуть из головы опутавший его и всю семью каскад фантасмагорий, связанных с угишотрией. Только иногда острой болью отзывались воспоминания о том, как ловко и элегантно Мезимотес оттеснил его от фактического руководства почти доведенной до логического конца темой, заткнув действительно громадной премией и отпуском, именно сейчас совершенно не нужным ни ему, ни Рути. Рути до шабатона оставалось 2 года, и ей стоило огромных трудов перенести его. Детей пришлось забрать из школы до завершения учебного года. А впрочем, может, это и к лучшему, думал про себя Моти.
Общение с родными оказалось для Моти душевным бальзамом. Приторный увалень Пительман и стреляющий косым глазом Арпадофель понемногу стирались из памяти.
Моти ничего не рассказывал родителям, справедливо полагая, что они, став настоящими австралийцами, навряд ли способны понять его проблемы. Между ним и родителями, особенно строгим, вечно погруженным в бизнес отцом, никогда не было особой душевной близости. Время и огромные расстояния, разделившие их, тем более пониманию не способствовали. Слишком давно Блохи уехали из Эрании, отошли от непростой жизни и проблем Арцены, где за это время произошли большие изменения — до такой степени, что не всегда даже эранийцы, никогда не покидавшие Арцену, были способны понять их и постичь.
Галь и Гай с самого начала окунулись в музыкальную жизнь, заинтересовавшись бытом, нравами и привычками австралийской богемы, которую они считали властителями дум и местным аналогом элитариев Эрании. На самом деле только самая крутая астралийская богема до сих пор фанатела от силонокулла. Основная же масса австралийской интеллигенции относилась к этой угасающей музыкальной моде, мягко говоря, гораздо спокойней, отдавая предпочтение прочим течениям и стилям. К сожалению, прав оказался Тимми, когда поведал ребятам, что силонокулл в передовых странах Запада мало-помалу начинает приедаться, снова уступая место традиционным течениям в музыке. Откуда приезжим провинциалам было знать, что тех, кого они приняли за крутую австралийскую богему, большинство австралийцев, в том числе и родные отца, воспринимали в качестве местных чудаков, некое более-менее безобидное отклонение от нормы.
