Фаня Шифман - Отцы Ели Кислый Виноград. Второй Лабиринт
Тим глядел ему вслед, ухмыляясь и широко расставив ноги. Неожиданно из заднего кармашка его брюк раздался характерный пассажик силонофона — это был сигнал та-фона.
Пительман вытащил пёстренький аппаратик, раскрыл и прижал к уху. Разговор с Моти был тут же позабыт: из трубочки нёсся ласковый голос Минея: «Тимми, ты не мог бы сей же момент бросить всё и заскочить ко мне?» — «Момент, шеф! Я свободен, тем более для ваших дел».
* * *Миней указал ему на огромное кресло в углу, удалённом от окон и от двери.
Впрочем, и стол босса тоже был задвинут в глубину кабинета, поближе к стене, которую полностью закрывал необычайно пушистый ковёр с затейливо вытканными на нём серо-зеленовато-желтоватыми спиралями, переплетающимися с эллипсами, пронизанными тонкими ослепительно-белыми молниями. Это, да ещё и густой длинный ворс ковра создавали впечатление непрерывного вращения спиралей и эллипсов в бешеном танце. От этого начинало слегка позванивать в голове. Поэтому Тим изо всех сил старался не глядеть на ковёр. Но босс заметил его непроизвольные попытки и как бы вскользь заметил: «Я вижу, что оптический эффект на тебя действует!..» — «Конечно!.. Жаль, что у нас нет специалистов-оптиков». — «Нам сейчас важен не только оптический эффект… — тонко улыбнувшись, произнёс Миней.
— Но я хотел бы с тобой о другом поговорить. О дельце, имеющем отношение к другим эффектам. Только не удивляйся, милый мой!.. Я слышал в ирие о некоем клубе, где собираются выходцы из России. Старенькое, обшарпанное здание почти на окраине Эрании. При этом клубе есть самодеятельный ульпан-гиюр. Я намекнул Ашлаю, что этот клуб следует взять под наш контроль, обеспечить добавочным финансированием… Ремонт, то, сё… новая вывеска… Представляешь? — шикарные помещения, всякие секции по интересам!.. Немного на отлёте — главная контора продуктовой сети «У Петра и Павла»… скажем так, либерального типа. Нет, не подумай чего плохого: так действительно зовут ребятишек, организовавших этот бизнес. Не их вина, что получилось немного… э-э-э… символически…» «Что-то я не врубаюсь, шеф. Какое этот клуб с ульпан-гиюром имеют отношение к «Лулиании» и к угишотрии? К фанфарологии, наконец?» — недоуменно поднял брови Пительман. — «Сейчас поймёшь… Нынче там просто собираются самые разные люди — поообщаться на родном языке, попеть вместе любимые песни… А мы создадим особый, экспериментальный, ульпан-гиюр, куда наберём специальную группу… отнюдь не случайных людей! — многозначительно понизил голос Миней. — Никакой стихии, которая, сам знаешь, куда может завести… Наши люди уже связались в странах бывшего СССР с… э-э-э… группой «Штиль»… Интересное название, правда?..» — «Очень!.. Но я что-то никак не могу догнать до смысла…» — «Сейчас догонишь, мальчик мой! Мы хотим привезти и создать тут группу наших людей. Условно назовём их, так сказать, штили… э-э-э… по названию их головной фирмы. Эти наши штили со временем, после требуемой подготовки… э-э-э… органично вольются… в среду их бывше-нынешних… меиричей… Понимаешь, что это значит? Как бы их, но на самом деле наши люди в упёртой фиолетовой среде! А силонокулл — само собой, тоже нам в помощь!.. Ну, не тебе рассказывать, хавер Дабур!..» — «Я, кажется, начинаю смекать». — «Ну, ещё бы! Доберманова школа! Твоё дело — навести мосты с первой группой штилей. Ты же у нас обаятельный!.. Надо будет нам вместе разработать спец-программу их обучения. Когда они конкретно появятся, я дам тебе знать. Ты возьмёшь этих ребят под свою ненавязчиво-нежную опеку, как только ты и умеешь. В общем, хавер, думай! Можешь подключить Офелию…» — «Цели ясны, задачи определены! Как я понимаю, это тоже работает на угишотрию!» — важно поднял палец Пительман. — «Ещё бы! Но ты не запускай и основной проект. И не ссорься с Моти!
Мне очень важно, чтобы вы с ним вместе работали!..» — «Боюсь, он мне перестал доверять…» — «Но в дом к ним ты же вхож?» — «Ох… Да… Но как это всё сложно…» — вздохнул Тим. Миней ласково похлопал его по плечу и предложил: «Давай поужинаем…» …
* * *Открыв рывком двери своей машины, Моти плюхнулся на сиденье, чтобы отдышаться и придти в себя. Вытащил та-фон и, нервно тыкая в кнопки, набрал номер Рути. Пока звучали длинные гудки, он весь извёлся. Наконец, зазвучало родное, приятное чуть с хрипотцой контральто жены.
Сидя в салоне, в своём любимом кресле с вязанием на коленях, Рути, прижав к уху маленький аппаратик, улыбаясь, говорила нараспев: «Это ты, Мотеле? А-а… У меня всё в порядке. Ширли у себя, мальчики… не знаю, где… Говорили, у них вечером с этим… э-э-э… Тимом встреча… Сдался он им!.. А что я могу сделать… Ну-у, Мотеле… Это ты должен его послать… Я не могу… А почему ты не можешь? Как — только что с ним расстался? — лицо Рути начало потихоньку мрачнеть. — Не может быть! Ну, не расстраивайся… Дома расскажешь… Приезжай поскорей!.. Я тебе приготовила что-то вкусненькое… Не скажу… Увидишь, попробуешь…» Моти выводил машину на магистраль и, автоматически следя за дорогой, подумал: «А всё-таки хорошо, когда есть тихая пристань, и всегда рядом такая тёплая и любящая Рути.
Тиму гораздо хуже, вот и приходится ему руки греть у чужого огонька. Или ещё его ящерица… И никакие самые высокие должности не помогут!..»
* * *После неприятного разговора с Тимом, Моти меньше всего хотел привлекать его к окончательной компоновке угишотрии. Но Тим и без того был занят приятными во всех отношениях, сугубо деловыми и архисекретными беседами то с Арпадофелем, то с Мезимотесом — ему было не до рабочих контактов с Моти, которого он, кроме того, ненароком оскорбил. Судя по всему, создание нового спецотдела чрезвычайно увлекло боссов и Тима, но Моти это уже совершенно не касалось. Во всяком случае, он так полагал.
Закончив компоновку основных блоков программы, Моти связался с Бенци, и тот пришёл к нему в новый рабочий кабинет, который боссы выделили Моти. Давно они не работали вместе так дружно и слаженно, понимая друг друга с полуслова, как это бывало у них в армейской молодости, дуэтом, — один баритоном, другой мягким тенором, — помурлыкивая любимые песни дней их армейской молодости. Вместе они загрузили финансовый блок в соответствующее место программы. Моти с грустью понимал, что они с Бенци последний раз работают, получая истинное удовольствие от дружеского и делового общения.
Закончив работу, оба тщательно проверили каждый блок и каждую подпрограмму. Оба убедились, что всё в полном порядке, и Моти предложил Бенци пойти вместе попить кофе в «Шоко-Мамтоко» в центре Эрании. Там, сидя за маленьким столиком в тени густого, усыпанного яркими крупными цветами дерева, Моти из лёгкого разговора за чашечкой кофе понял, что Бенци всё ещё не понимает истинной цели только что завершённой разработки гигантской компьютерной игры. Он, оказывается, до сих пор продолжает искренне верить, что вся эта игра предназначена для таинственного заказчика-хуль из маленькой, богатой северной страны. Сейчас Моти, наконец-то, решился и под большим секретом открыл Бенци, для какого именно проекта тот разработал сложный финансовый блок, а главное — где эта программа будет использоваться. Но даже сейчас он не решился раскрыть тонкие подробности, о назначении которых и сам-то имел смутное представление. Бенци был потрясён. Он побледнел, широко раскрыл глаза, уставился на Моти, и с неожиданным стуком поставил чашечку на стол: «Мо-о-ти, как же так? Я-то был убеждён, что это работа для заказчика-хуль!.. Ведь ты именно так мне и сказал, когда поручал эту работу!» — с обидой протянул Бенци. — «Не обижайся, Бенци. Я не мог поступить иначе, просто не имел права. Да и сам всего тогда не знал. Мне самому только недавно раскрыли новые подробности, когда у меня неожиданно выскочил та-а-кой результат.
