Петр Верещагин - Последний оплот цивилизации
Приятная игра, спору нет.
Но мне хотелось большего, а потому однажды я ушла, надеясь это большее найти. И нашла.
Проход в иной мир открылся передо мной – ненадолго, и все-таки я успела почувствовать то, к чему стремилась с детства. Вкус жизни – не выживания, а жизни.
Возвращение было горьким, однако я справилась с искушением. Жизнь, настоящая жизнь, в другом, настоящем мире, существует. Теперь я не верю в это, теперь я это точно знаю. Теперь мне не нужны игры.
Когда я захочу, я снова открою Проход.
Но я не могу просто так шагнуть в ту, настоящую жизнь, оставив позади гибнущий Город – да, он похож на кошмарный сон, он такой и есть, но люди в нем обитают пока еще живые. Достойные жизни, а не выживания, они ничем не хуже меня, и я должна подарить им путь в эту жизнь, раз уж это в моих силах.
Я сделаю это.
Как только выясню с помощью наших кудесников, как. Что смогла сделать в одиночку, я сделала, теперь нужно действовать сообща. Проход, который могу открыть я сама, пропустит только кудесника, и все-таки граница миров проницаема – а значит, можно отыскать способ…
Мы найдем его. Мы должны его найти.
Потому что ЭТОТ результат будет стоить любых почестей, а я жадная и честолюбивая эгоистка – и хочу непременно получить то, что мне причитается по закону и обычаю.
Трещина. Под небом голубым был город золотой
Коричневые лужи, в которых пузырится… нечто. Вонь такая, что последнее отхожее место кажется рядом с этим нечто цветущим розарием.
Бурое однообразие вязкой глины и жирного песка. Кое-где сквозь слоистую грязь пробиваются груды щебенки, обломки камня, осколки кирпича и асфальтобетонное крошево.
Сверху стелется ядовито-желтый туман, в котором мало что можно четко разглядеть.
К счастью.
Малоприятное зрелище – Болото, по крайней мере для нормального зрителя, а такие тут попадаются более чем редко…
У полуразрушенного дома на границе Болота и Холма вновь собираются Измененные. Сбоку раздается «плюх» и глубокое чавканье – кто-то оказался слишком тороплив и угодил в Пасть, которая тут же сомкнулась и отправила добычу в бездонную утробу Болота.
Почтив память собрата секундой молчания, Измененные забывают о нем и устремляют свои взоры к руинам.
Щелчок и сухой треск – как и в прошлый раз – заставляют их замереть с вытаращенными глазами, хотя еще ничего не произошло.
Они ждут.
Они способны ждать долго, словно впереди у них – вечность.
Впрочем, так оно и есть – ведь для тех, кто не ведает истинного хода времени, каждая секунда превращается в вечность…
Наконец, устанавливается соединение между миром прошлого и миром настоящего, и по проложенному неведомыми силами Пути в уши Измененных входят чудесные звуки; у некоторых Измененных слух напрочь отсутствует, что не мешает им «слышать» эту мелодию – а как это происходит, их не волнует. Правда, взволновать Измененных не способно ничто…
Под небом голубым был город золотой
С прозрачными воротами и яркою звездой.
А в городе том сад, все травы да цветы;
Гуляют там животные невиданной красы.
Одно – как желтый огнегривый лев,
Другое – вол, исполненный очей,
И с ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый.
Измененные с недоумением переглядываются. Они научились воспринимать некоторую часть слов, и даже зовущая ввысь мелодия, подобная никогда не виденным ими игривым морским волнам, не может заглушить странного ощущения, что возникает при отдельных фразах..
Но песня продолжается – и Измененные подавляют свое недоумение, сами не понимая, ЧТО совершают.
А в небе голубом горит одна звезда,
Она твоя, о ангел мой – она твоя всегда;
Кто любит – тот любим, кто светел – тот и свят,
Так пусть ведет звезда тебя дорогой в дивный сад.
Тебя там встретит огнегривый лев
И синий вол, исполненный очей,
И с ними золотой орел небесный,
Чей так светел взор незабываемый.
Музыка растворяется где-то вдали, и Измененные устремляются вперед, за ней. Болото за их спинами пересекает борозда нового Разлома, отделяя их от прежних сородичей.
Руины. Грязь. Вонь. Ядовитый туман.
И – музыка, которая скользит в безвестную даль былого.
Осколок пятый. Искра
Странный народ – мужики. Вроде и как мы, а вроде и нет.
Вот хоть силу нашу взять, силу волхвов, она у нас одинаковая, что придумает один и объяснит другим, каждый сумеет повторить. Но и я, и любая кудесница до этой силы в любую минуту можем дотянуться. А мужчины только после допинга – или сырое Зерно, или экстракт. Причем после допинга они куда сильнее, зато когда действие окончится, ни на что не способны. А на женщин Зерна не действуют, хоть ложками ешь.
Может, мы правда две разные расы, а не одна – «симбионты», так Книжник говорил… Хи-хикс. Симбионты, они могут и по отдельности жить, но когда вместе, образуют нечто большее… а мы, пожалуй, наоборот – ничего совсем уж большего вместе не умеем, но и друг без друга не можем. Неправ ты был, Книжник. Тогда я этого не понимала, а сейчас знаю.
Ну и кому интересны такие теории? Особенно когда строит их вчерашняя выпускница, а не всезнающий мастер вроде Ворона, Скалы или Трехглазого? Ни выводов, ни практического применения, голые слова. Хотя и забавные.
Ну раз забавные, пока отнесем к игре. На отдыхе расскажу остальным. Новый повод посмеяться – тоже немало, потому что в Городе давно уже нет ничего смешного…
Хотя, почему бы выпускнице вдруг не совершить великого открытия и не прыгнуть через три ступеньки? Ворон, говорят, примерно так и сделал. Когда Химера и Некромант подняли восстание, вместе со своей группой ушли из Внутреннего Города, обустроили гнездо за Разломом и стали приручать Измененных, чтобы вернуться во главе орды и отомстить (за что именно они собирались мстить, история умалчивает)… Обезглавленное Братство и дряхлая княгиня Глыба судили-рядили, попусту обвиняя друг друга в просчетах и не решаясь сделать хоть что-то, а молодой Ворон просто пришел к разведчикам и поднял боевой отряд. Они прошли по склонам Бездны, сквозь Стальную Радугу, разыскали гнездо и уничтожили всех. В силе Химере равных не было, ни пуля, ни сталь ее с Некромантом не брали, – но против взрывчатки сила оказалась слаба. Все запасы динамита извели, чтобы уничтожить гнездо и аппаратуру Некроманта. Из девяти разведчиков только трое вернулись – Шутник, Волчица и сам Ворон. Волчица после ушла из разведчиков и через пару лет родила сына-Волчонка, а Ворона за боевые заслуги поставили вторым в Братстве. А потом Саламандры не стало и Ворон оказался там, где сидит поныне.
